Салли Торн - Мой любимый враг

Я иду в уборную. Мою руки, смотрю на себя в зеркало и поражаюсь увиденному. Цвет вернулся ко мне. На самом деле я свечусь, как стриптизерша из Вегаса. Неоново-голубые глаза, щеки горят, волосы черные с синеватым отливом, а губы вишнево-красные, хотя помада давно сошла.

Плотный ужин оживил меня, но я не возражаю против пари, что всегда выгляжу так после периодов нераздельного внимания Джоша ко мне.

– Не растеряй это, – строго говорю я себе.

Тут в уборную входит какая-то женщина и косо смотрит на меня. Я сушу руки и выбегаю наружу.

Вечер благоухает свежестью из-за собравшихся над головой грозовых туч. Джош опирается на машину и смотрит на другую сторону шоссе. В томном изгибе его тела есть какая-то странная грация. Если бы нужно было придумать название к этой картине, я бы выбрала такое: «Тоскующий».

– Эй! Все в порядке?

Джош смотрит на меня с таким выражением, что мое сердце вздрагивает. Будто он напоминает себе, что, вообще-то, я здесь. А не только в его голове.

– Тебе грустно?

– Пока нет. – Он закрывает глаза.

– Давай я немного порулю. – Я протягиваю руку за ключами.

Джош качает головой:

– Ты моя гостья. Поведу я. Ты устала.

– О, так теперь я твоя гостья? – Я иду к нему с самым угрожающим видом, какой только могу изобразить.

Джош закладывает руки за спину. Я улыбаюсь ему, и он отвечает улыбкой. Удивительно, что звезды размером с булавочную головку не рассыпаются у нас над головами серебряной пылью. Печаль, которую я заметила в глазах Джоша, испепеляют искры веселья.

– Моя заложница. Моя пленница, добытая шантажом. Стокгольмская Печенька.

– Ключи. – Я обвиваю рукой его талию, чтобы выхватить их из сжатого кулака. Потом приникаю к нему и усиливаю захват. – Отпусти! Ну же! – Я вытаскиваю из его руки ключи, но Джош обнимает меня за плечи и не отпускает.

Мы стоим на месте еще довольно долго. Мимо непрерывным потоком несутся машины.

– Я хочу, чтобы ты знала: я ничего не жду от тебя в эти выходные, – говорит Джош поверх моей головы.

Я отклоняюсь назад и смотрю на него снизу вверх:

– Что бы ни случилось, я уверена: до утра понедельника мы доживем. Если только твоя сексуальность не такая смертоносная, как я подозреваю, иначе мне крышка.

– Но… – беспомощно возражает Джош.

Я сдавливаю своего врага крепче и прижимаюсь щекой к его солнечному сплетению.

– Это случится, Джош. Нам нужно выпустить пар. Думаю, ради этого все и было затеяно.

– Кажется, ты смирилась.

– Могу только заранее принести извинения за то, что я с тобой сделаю.

Он смеется, поеживается и отталкивает меня.

– Слушай, это всего одни выходные. – Я стараюсь говорить легко и, кажется, убеждаю нас обоих.

Приходится подвинуть водительское сиденье вперед на добрую милю, что требует нескольких конвульсивных движений тазом. Джош без комментариев отодвигает назад пассажирское сиденье и следит за моей борьбой. Я пристегиваю ремень безопасности и поправляю угол наклона зеркала заднего вида.

– Может, подложить под тебя телефонную книгу? Как тебе удалось сделаться такой маленькой?

– Села при стирке. – Я выруливаю на шоссе.

– Почти половину пути проехали. – Колено Джоша начинает подпрыгивать.

– Постарайся расслабиться. – Раньше я не замечала, что Джош способен нервничать. Чувствую, он повернул голову и смотрит на меня. Этим мы занимаемся всегда.

– Почему мы так делаем? Пялимся друг на друга?

– Про себя я это знаю. Но ты говори первая. – Он думает, я не поддамся на провокацию. Ошибается.

– Я всегда стараюсь понять, о чем ты думаешь. – Я бросаю на него триумфальный взгляд, как будто говорю: «Видишь, я умею быть честной. Иногда».

– Я смотрю на тебя, потому что мне это приятно. На тебя интересно смотреть.

– Бр-р! Интересно. Хуже комплимента не придумаешь. Мое бедное сморщенное эго. – Мигом отвешиваю себе мысленный подзатыльник. Набиваться на комплименты – это смертный грех. – Не обращай внимания, я пошутила. Эй, посмотри-ка на эту старую ферму. Я бы хотела жить здесь.

– Главное – это твои глаза. – Голос Джоша зависает между нашими плечами.

Слабый дождик делает зернистой картинку на ветровом стекле. Я крепче сжимаю руль.

– Эти абсолютно безумные глаза. Глаза, каких я никогда еще не видел.

– Ну спасибо. Безумные! – Все равно внутри я улыбаюсь. – Полагаю, это точное определение.

– Ты назвала мое тело безумным. Я говорю в том же смысле. Когда ты не можешь на меня смотреть, это вроде как помогает говорить в открытую. Уж я-то знаю.

Дождь усиливается, я включаю дворники и пытаюсь сосредоточиться на идущей впереди машине. Джош глушит радио, не знаю почему, но это ощущается как угроза. Будто щелчок дверного замка, который запирает тебя внутри.

– Самые прекрасные глаза, какие я когда-либо видел, – говорит Джош таким тоном, будто хочет, чтобы я осознала всю важность сказанного.

Хорошо, что темно, а то я залилась краской.

– Спасибо.

Джош вздыхает. Когда вновь раздается его голос, он как будто щекочет мне ухо кусочком бархатной ткани. Я пытаюсь взглянуть на своего пассажира, но он хмурится:

– А твой маленький красный рот будто с валентинки…

Он замолкает и издает странный звук – нечто среднее между стоном и вздохом. По моим рукам бегут мурашки. Я закусываю губу, чтобы удержаться от ответа. Может быть, чем молчаливее я буду, тем больше он раскроется.

– Один раз на тебе была белая блузка, и я видел твой бюстгальтер. Из цветного кружева. Может быть, розового или бледно-лилового. Его очертания проступали так четко. Это был один из дней, когда мы особенно яростно ругались и ты от злости рано ушла с работы.

– Такое случалось не раз. Тебе придется уточнить детали. – Лучше бы он не напоминал мне о таких моментах.

– Я столько ночей пролежал в постели, думая о твоем лифчике из цветного кружева под белой блузкой. Стыдно сказать, – признается Джош, ерзая на сиденье. Вот он снова начинает говорить, и его голос извивающейся змейкой вползает в мое ухо. – А сон, о котором ты рассказала мне однажды? Ты была завернута в простыню, и какой-то загадочный парень прижимался к тебе?

– О да. Мой глупый сон.

– Я думал, может, ты намекала, что это я был в твоем сне.

– Все это было вранье, – срывается с моих губ.

– Ясно, – произносит он после долгой паузы. – Славно сработано. Ты меня этим завела.

Он погрузился в поток переживаний, а я все испортила и сейчас же пожалела об этом. Джош принимает более собранную позу.

– Я действительно видела очень пошлый сон. Но он был не такой, как я тебе рассказала.

Джош снова расслабляется в кресле. Чувствую, что он отвернулся от меня. Могу представить себе его смущение. Если бы он рассказал мне свой сон и заставил поверить, будто в нем была я, то я бы чувствовала себя очень глупо, окажись вдруг, что я вертела в голове эту ложь и переживала из-за нее.