Евгения Перова - Потому что люблю тебя

Никто. Кроме Алымова.

Четыре года спустя Сергей Алымов стоял перед большим зеркалом, висевшим в прихожей его квартиры, и критически себя рассматривал. Ему оставалось только украсить свой совершенный образ галстуком-бабочкой, как вдруг зазвонил мобильник – он ответил, послушал немного и радостно заорал в полный голос:

– Ася-а!

– Что ты так кричишь? – сердито сказала Ася, появляясь из кухни. – Ириска только задремала!

– Ася, Ксюха сегодня родила! Скворцов звонил! Мальчик, три кило двести, пятьдесят два сантиметра! Это нормально?

– Нормально. Слава богу, а то я волновалась!

– Здорово! Чувствую себя почти дедушкой!

– Вот на кого на кого, а на дедушку ты никак не похож! Ты собрался уже или все красоту наводишь?

– Завяжи мне эту штуку! – Сергей протянул Асе галстук.

– Ёж, ты всю жизнь прекрасно справлялся с этой штукой. Разучился?

– Разучился! И вообще, могла бы пойти со мной!

– Давай не будем начинать все сначала, ладно? Ты же знаешь, Ириска приболела и куксится.

– А почему тетка не может посидеть?

– Пусть Вера Павловна там на тебя полюбуется.

– Ну вот, в кои веки чем-то наградили, а родная жена даже не соизволит пойти…

– Да ладно тебе: «в кои веки»! Твои призы уже ставить некуда. Хватит капризничать. Нет, я просто не понимаю: на сцену он выходить не боится, а как премии получать, так каждый раз целая трагедия на пустом месте!

– А потому что стоишь там, как дурак…

– А ты стой, как умный.

– …улыбаешься, слова какие-то вымучиваешь. И вечно я один! Прям сирота!

– Закажи эскорт-услуги.

– И закажу! Будешь тогда локти кусать.

– Я тебе закажу! Ну правда, Ёж, иди уже.

– Сейчас, Ириску поцелую и пойду.

– О господи…

Алымов зашел в детскую, присел на корточки около кроватки дочери, посмотрел с нежностью на сонное личико и поцеловал сначала маленькую ручку с зажатым в кулачке крошечным медвежонком, потом чуть влажный от пота лобик. Дочь он обожал. Такой прелестный ребенок: черные кудряшки, яркие зеленые глаза с длиннющими ресницами, белая кожа, розовые щечки… Но сейчас щечки были что-то уж очень розовыми!

– Ася, у нее что, температура?

– Уже спала, ничего. Завтра будет как новая.

– Ну все, пошел.

– Давай, удачи тебе. – И Ася чмокнула его в щеку.

Алымову так не хотелось идти на эту церемонию! Он не сильно любил светские тусовки, но в этот раз как-то особенно не тянуло. Да и вообще, Сергей уже который день «куксился», как сказала бы Ася. У него порой бывали подобные приступы необоснованной тревоги и мрачных предчувствий, которые, к счастью, далеко не всегда оправдывались. Но именно так было перед смертью Синицкого. А когда умерла мама, он ничего не ощущал, не предчувствовал! Правда, и так был не в себе из-за развода…

Ну вот, зачем он вспомнил Дару?! Сто лет о ней не думал! А виделись последний раз… ну да, как раз на похоронах Синицкого. Одно время ходили слухи, что Дара станет очередной девушкой Бонда в новом фильме, но, похоже, роман с Голливудом у нее так и не сложился. Зато она вышла замуж за какого-то миллионера, чуть ли не олигарха, который был на двадцать лет старше Дары, и, наткнувшись случайно в интернете на их фотографию, Сергей с легким злорадством подумал: пожалуй, тут найдет коса на камень – выражение лица жениха было весьма жестким. Оказалось, вспоминал Алымов бывшую жену не зря. На фуршете после награждения Сергей пообщался кое с кем из нужных людей и уже хотел было уходить, как вдруг…

– Здравствуй, Алымов! – прозвучал за спиной низкий женский голос, и, обернувшись, он увидел Дару, как всегда несказанно прекрасную: в элегантном синем платье и бриллиантах, на сей раз настоящих, не от Сваровски.

– Здравствуй.

– Давно не виделись. Как поживаешь?

– Нормально.

– Я рада.

Дара почти не изменилась за эти годы, только стала выглядеть еще ослепительней, да это и неудивительно, с такими-то деньгами! Она усмехнулась, заметив, что Алымов разглядывает ее декольте:

– Ну да, силикон. Как тебе – нравится?

– Впечатляет. Что ж губы-то не подкачала?

– Целоваться невкусно. А ты тоже прекрасно смотришься. Все такой же роскошный.

– Даша, что тебе надо? – Алымов нарочно назвал ее настоящим именем: Дара терпеть этого не могла. Но сейчас словно не услышала.

– Поговори со мной, Алымов. Пожалуйста. А то кругом одни волки, того и гляди – порвут. Один ты человек.

– Ты преувеличиваешь. Полно нормальных людей. И о чем нам с тобой разговаривать? Ты давно сказала все, что хотела.

Дара вдруг как-то передернулась, и на секунду ее невозмутимое лицо исказилось гримасой такого горького отчаяния, что Алымов даже испугался.

– Ну-ка, пойдем! – Он отвел ее в сторону и встал так, чтобы загораживать Дару от публики. – Может, сядешь? Хочешь чего-нибудь? Вина, водки?

– Воды, – с трудом выговорила Дара.

Сейчас Сергей ясно видел, что в ней есть какой-то трагический надлом, и не понимал, в чем дело. Он принес воду, Дара взяла, но пить не стала и продолжала стоять, глядя в пространство.

– Даша, что случилось?

Она перевела на Алымова взгляд и медленно произнесла:

– Сейчас ты посмеешься. Я влюбилась. Смешно?

– Не особенно. Что тут смешного?

– Сегодня… Сегодня девятый день. А я хожу тут, дура силиконовая, и улыбаюсь всяким козлам. Если бы не ты! Хоть в петлю.

– О чем ты говоришь? Какой девятый день?

– Девятый день, как нет моего мальчика. Моего Славика, моего Санни! Похоронили. В земельку зарыли. А я даже повыть над гробом не могла. Девятнадцать мальчику только исполнилось. А мне-то уже тридцать один! Но так любили друг друга, не представляешь! Он из кордебалета, такой талантливый, такой милый… Все его звали Sunny! Закатилось солнышко…

– Что же случилось?

Дара вдруг приблизилась к уху Алымова и прошептала еле слышно:

– Мой его убил. Заказал.

Алымов отшатнулся:

– Да ладно тебе! Сейчас же не девяностые!

– Я точно знаю, это он.

– Господи…

– Я знаю, это мне наказание. За тебя.

– Ну, ты-то жива, допустим!

– Ты думаешь, я жива?

– Извини, зря я это сказал.

– Ничего, заслужила. Сережа, прости меня! Пожалуйста.

– Я не держу на тебя зла.

– Ты простил?

– Тебе так нужно мое прощение?

– Да, очень.

– Ну хорошо, я тебя прощаю.

– Спасибо! Спасибо тебе, дорогой! И что простил, и что выслушал. А мог и послать куда подальше. Спасибо. Получается, ты мой единственный друг. Совсем не с кем поговорить. Как в пустыне живу. Ты скажешь – сама виновата, и будешь прав.

– Не скажу.

Они стояли у окна и разговаривали очень тихо, светски улыбаясь друг другу, так что со стороны даже предположить было невозможно, о чем именно ведет разговор эта пара: элегантный мужчина в смокинге и бриллиантовая красавица.