Елена Заремба - Китти. Следуй за сердцем

– Ого, – присвистнула я: не ожидала, что мой детский побег вызовет такую бурю. – Но мама мне ничего такого не сказала, когда я ей звонила! И дядя тоже!

– А она и не знала. Стефан сам позвонил Паоло, но просил пока ничего Соне не говорить, чтоб не волновалась раньше времени. Мы были уверены, что ты найдешься, но нервы ты нам, конечно, пощекотала.

– Уф, – вздохнула я, – об этом я совсем не подумала…

– Больше так не делай, – попросил Каспер и шутливо (а может, и нет) пригрозил: – Не то мне придется запереть тебя в клинике, чтобы круглосуточно за тобой следить!

– И что было дальше? – Я подергала его за руку, не позволяя сменить тему.

– Вчера вечером мне позвонил злющий Паоло и буквально накричал на меня за то, что я чем-то тебя обидел. Он не знал, чем именно, но обещал в любом случае открутить мне голову.

– Это Паоло-то? Кричал? Угрожал? Он же добрейшей души человек!

– Не знаю, звучало это весьма убедительно. Видимо, он лишь частично слышал твой разговор с мамой, понял только, что ты в Петроваце, живешь в домике у какой-то знаменитой швеи со знаменитыми гранатовыми деревьями во дворе и гуляешь в одиночестве по каким-то темным и страшным пещерам. Я всем святым клялся, что знать ничего об этом не знаю, вроде бы ничего такого ужасного между нами не произошло, немного не поняли друг друга. Обещал найти тебя и убедить не делать глупостей. Вот, прилетел, как только смог…

– И как же ты собирался меня найти, без адреса-то?

– А как ты собиралась найти меня в Берлине, не зная даже фамилии? – хитро прищурился рыжий лис.

– Ну, я не то чтобы прямо собиралась… Просто подумала: а вдруг? Разное же случается. – Я пожала плечами. – Но мне повезло, а ты как хотел меня искать здесь среди ночи? При том, что завтра утром у тебя обратный рейс?

– Что ж, я все чуть получше продумал. – Кас самодовольно подчеркнул это «я». – Сначала собирался расспросить местных жителей насчет швеи. Вряд ли здесь их так уж много. А потом решил пойти в полицию и солгать, что ты моя жена и незаконно прячешь от меня наших детей!

– Что-о? Ты с ума сошел? – У меня прямо-таки глаза на лоб полезли. – Лгать полиции? А вдруг тебя арестовали бы? Или сказали бы, что по таким делам в суд нужно обращаться, а не самому решать…

– Китти, ты меня недооцениваешь…

Я посмотрела на него: да, этот жулик везде выкрутится. До чего же хорош!

– Кас, прости, что я не доверяла тебе! – Я вдруг вспомнила о своей оплошности. – Ты на самом деле столько раз показывал мне свое отношение, так заботился, стольким жертвовал, лишь бы почаще видеться… А меня на Алиции заклинило…

– Ну… Я тоже дал маху: нужно было с тобой поговорить, – повинился без пяти минут доктор. – Но я откладывал все объяснения до переезда в Брюгге. Просто ты порой так пугалась моих ухаживаний, что я старался быть деликатнее. Чтобы не оттолкнуть тебя раньше времени, так сказать.

– «Раньше времени»? – передразнила я. – А потом можно, что ли?

– Ну а в Брюгге ты уже никуда от меня не денешься, – невозмутимо заметил Каспер. – В крайнем случае я еще раз пролью на тебя кофе.

Я сделала вид, что возмутилась его самомнением, но на самом деле мне было ужасно приятно. Приятно знать, что он так решительно настроен, приятно, что он гораздо спокойнее и сдержаннее меня, что не принял мою истерику слишком близко к сердцу, что так легко простил, что так любит… Сама я в своих чувствах металась из крайности в крайность, сомневалась, злилась, страдала – и на это уходили все мои силы. А Каспер был спокоен и уверен, что все перетрется, решится, преодолеется. И в этом заключалась огромная надежда для меня. Надежда, что он не позволит мне все испортить. По крайней мере, не сразу.

– Кас… – робко перешла я к больной теме. – Так а что там все-таки с Алицией? Объясни мне… Ты же видишь, что я начинаю сама додумывать и ничем хорошим это не заканчивается…

– Об Алиции тебе вообще не стоит беспокоиться! – с улыбкой махнул рукой рыжик. – Она твоя заядлая фанатка!

– Как это? – Звучало слишком уж сомнительно.

– Так и есть. Я ей много о тебе рассказывал, а она смеялась и поддразнивала, что поделом мне. Мол, она будет счастлива познакомиться с девушкой, которая способна вывернуть мне всю душу наизнанку. По ее мнению, мне такая и нужна: неспокойная и переменчивая, словно море. Чтобы не расслаблялся. Вообще-то, она бывает довольно жестокой… – задумчиво произнес он.

– А ты что? – взволнованно спросила я.

– А я… А я что? – развел руками рыжик. – Будто у меня есть выбор. Уж какая есть. Море так море. Плаваю я вроде неплохо…

– Прямо-таки, бедненький, нету тебя выбора… – Мне вообще-то хотелось услышать, что я особенная и распрекрасная и вообще свет на мне клином сошелся, а тут оказывается, что у него просто нет выбора.

– Китти, – хитро улыбнулся Каспер, и я поняла, что он просто дразнит меня, – ты совсем, ну просто катастрофически не разбираешься в мужчинах!

Кто-то скажет, что все у нас с Каспером как-то слишком уж гладко складывается. И любовь, и взаимность, и перспективы светлого будущего. А я вам вот что отвечу: отношения, которые потребовали вмешательства каталонского балета, бельгийской аристократии и немецкой психиатрии, простыми уж точно не назовешь!

– Что меня порядком напрягает в этой ситуации, так это то, что меня, практически тридцатилетнюю тетку, буквально со всех сторон контролируют родственники и знакомые! – недовольно заметила я, когда мы уже сидели на кухне у Лилла и уплетали ее восхитительное овощное рагу с нутом, картофелем, баклажанами, помидорами и чесноком.

Касперу посчастливилось: и ортопедический коврик, и ночевку на клумбе под пальмами пришлось перенести на потом. Лилла несколько минут пристально изучала рыжика и задала ему несколько вопросов на немецком, которые он мне впоследствии категорически отказался перевести. После этого она смилостивилась и разрешила временно бездомному студенту расположиться в прихожей на диване. Диван был довольно-таки куцым: на нем у Каспера помещались либо ноги, либо голова, но никак не то и другое одновременно. Однако рыжик был всем доволен, горячо благодарил за возможность спать в доме с кондиционером, а не в кипящем пекле на улице и вообще заявлял, что это только его вина, что он вырос таким дылдой.

– Во-первых, – тоном продвинутого зануды завел волынку дылда, – тебе осенью только двадцать восемь исполнится, не перевирай. Во-вторых, они не контролируют, а волнуются!

– Каспер, но я же не маленькая, зачем устраивать светопреставление, если мне вдруг вздумалось отдохнуть в одиночестве?

– Если бы тебе просто захотелось отдохнуть в одиночестве, то, уверяю, никто бы и слова поперек не сказал. Но ты поступила именно как маленькая – просто сбежала, спряталась и обиделась на весь белый свет! – поучал меня он. – А учитывая твои былые заслуги на ниве самоуничтожения, нет ничего странного, что близкие люди за тебя переживают! Они ведь тебя любят, козу упрямую!