Пейдж Тун - Тринадцать свадеб

На скамьях со спинкой уже расположился примерно десяток гостей, время от времени тихо переговаривающихся друг с другом. Здесь царит благоговейная тишина, лишь изредка нарушаемая приглушенными голосами.

Мой отец частенько приговаривал, что церкви походят на библиотеки. Но он ошибался. Ничего подобного. Как раз в библиотеках мне бывать нравится.

Рейчел уже встречалась с приходским священником, но мне она сказала, чтобы я сама представилась. Меня окатывает волной облегчения, когда я вижу перед собой женщину. Она радушно приветствует меня.

— Я буду держаться в сторонке, — немного успокоившись, обещаю ей. — Не помешаю вам.

Рейчел говорила, что священники в целом относятся к ней благосклонно, потому что она снимает без вспышки, не срывает церемонию и не бегает, как безумная, по всей церкви. Нас ведь двое — благодаря этому она может стоять у кафедры проповедника, не сходя с места.

Под грузом ответственности, который лег на мои плечи, мне становится легче сконцентрироваться. Я сумею это сделать. Сумею.

Жених еще не пришел, так что я фотографирую разные мелочи. Сначала кажется, что затвор фотоаппарата закрывается слишком громко, и я вздрагиваю при каждом щелчке, но после нескольких снимков я привыкаю к звуку. Я запечатлела несколько превосходно составленных букетов из белых нарциссов, гиацинтов и ярко-зеленой калины, которые свисают с краев церковных скамеек, раскрывая всю свою прелесть в лучах солнца, струящихся сквозь витражи. Пересилив себя, иду к алтарю и несколько раз пытаюсь захватить в объектив как можно больше цветов, а также сверкающие серебристые подсвечники, расставленные на престоле. Сердце стучит где-то в горле, когда я несколько раз поспешно щелкаю затвором, снимая орган, его блестящие позолоченные трубы и до боли знакомые мануалы с черными и кремовыми клавишами. Когда появляется жених, я отступаю от алтаря по направлению к нефу, выдыхая воздух, только сейчас догадавшись, что стояла, задержав дыхание.

Майку около двадцати пяти лет, как Сьюзи и Марии. Он высокий, статный. У Майка короткие темные волосы. Мария сказала, что Сьюзи и Майк познакомились в университете, и на следующей неделе они отправляются в путешествие на целый год. Эта свадьба — по сути, их прощальная вечеринка, и в течение следующих двенадцати месяцев наши фотографии будут служить им мощнейшим напоминанием о доме. Они имеют даже большее значение, чем нам кажется.

Мое внимание концентрируется на Майке, и я фотографирую его вместе с матерью в ту секунду, когда она целует его в щеку и со смехом стирает след от помады. Я скромно подхожу, представляюсь и желаю ему удачи.

Гости все идут и идут, но в церкви по-прежнему тихо, и когда я замечаю мать Сьюзи, становится ясно, что вот-вот появится невеста. Как Рейчел и просила, за кафедрой я незаметно устанавливаю монопод — это то же самое, что и тренога, только с одной опорой. Она пояснила, что ее 85-миллиметровый объектив с диафрагмой F 1.2 — предел мечтаний любого фотографа: он пропускает много естественного света, так что вспышка ей не понадобится до первого танца и будет нужна только на танцполе, чтобы схватывать кадры в движении.

Несколько раз фотографирую мать Сьюзи и иду ждать на церковное крыльцо. Пытаясь успокоиться, делаю глубокий вдох. Все хорошо. Я со всем справляюсь.

Через несколько минут появляется Рейчел. Сьюзи, ее отец и подружка невесты, одетая в темно-розовое винтажное кружевное платье, идут к церкви из родительского дома, и я с улыбкой наблюдаю, как Рейчел, фотографируя их, пятится, но не теряет почвы под ногами.

Сьюзи выглядит так великолепно, что отвисает челюсть. Мария сделала ей завивку, распустив превосходные кудри по плечам золотистым водопадом. Тонкое кружево и диадема, какую обычно носят юные модницы, заменяют традиционную фату, а слева голову украшает объемный цветок из белого шелка. Ее длинная узкая юбка сшита из белого кружева, а корсет без бретелек, как я заметила раньше, обшит десятком миниатюрных цветов из кружева.

Рейчел поворачивается и направляется ко мне, ступая по сырой траве.

— Удачи! — громко шепчет она. — Не забудь: нужна его реакция! — вновь подчеркивает она, поравнявшись со мной и торопясь войти в церковь.

— Не забуду, — обещаю я, но ее уже и след простыл.

Я подношу фотоаппарат к лицу и наблюдаю сквозь видоискатель, как ко мне приближается Сьюзи со своей свитой. Еще раз щелкаю затвором, заслышав мелодию органа и собравшись снова зайти в церковь.

Меня обдает волной холода. Музыка заполняет мое сознание и разливается по всему телу, и где-то минуту я чувствую себя так, будто вот-вот упаду в обморок.

Я заставляю себя сосредоточиться. Ищу глазами Майка, стараясь выбросить из головы навязчивую мелодию и торопясь занять место с другой стороны церкви. Рейчел особо подчеркивала, что самое главное — сфотографировать этот момент на торжестве. Сьюзи уже вошла в церковь, и теперь моя единственная цель — запечатлеть лицо Майка в ту секунду, когда он увидит невесту. По словам Рейчел, этот самый снимок — и еще тот, который соответственно делает она, когда невеста встречается взглядом с мужчиной, которому она вот-вот принесет клятву верности на всю оставшуюся жизнь, — многие пары считают самым сокровенным. Так что половина успеха зависит от меня.

Органист исполняет бравурный свадебный марш Вагнера, а я собираюсь с духом и концентрируюсь. Навожу объектив на лицо Майка, собираясь снять его крупным планом, а он медленно поворачивается, чтобы увидеть, как его невеста идет к алтарю. Кто-то поднимает над головой свой iPad и загораживает весь вид. Черт возьми! Невеста идет мимо, и я бросаюсь в левую сторону, чтобы ничто не помешало снять жениха. Краешком глаза наблюдаю, как проплывает белое пятно. Щелкаю объективом, как только выражение лица Майка смягчается, а глаза наполняются слезами. Я знаю, что справилась: я сделала свое дело. Меня переполняет радость.

Не сказала бы, что все происходящее после этого момента доставляет мне чересчур много удовольствия, но становится намного легче, и в какой-то мере утешает, что мне надо работать. Делаю несколько снимков общим планом, когда жених и невеста стоят перед алтарем, обрамленным россыпью зеленых и белых цветов, которые также свисают с каждой второй скамьи. Меня больше не пугает звук затвора, и время от времени я снимаю крупным планом гостей, которые промокают глаза платочками, не догадываясь о том, что попали в объектив, а также пару шустрых деток, которые выглядывают из-за плеч родителей, чтобы рассмотреть меня. Я стараюсь не путаться у Рейчел под ногами, чтобы ничто ей не мешало выполнять свою работу на передовой позиции.

Но совсем скоро наступает мой черед занять центральное положение. Нужно сфотографировать жениха и невесту, когда они идут к выходу по проходу между скамьями уже как муж и жена. Кажется, что стук сердца заглушает так хорошо знакомый мне «Свадебный марш» Мендельсона, когда Майк и Сьюзи счастливо шагают в мою сторону, то и дело останавливаясь, чтобы принять поздравления своих друзей и родственников. Наконец молодожены минуют последнюю скамью, и я фотографирую их, толкая спиной тяжелые деревянные двери и оказываясь на ослепительном солнечном свету. Они захлопываются передо мной, а затем распахиваются, выпуская наружу Сьюзи и Майка. Новоиспеченный муж с видом победителя задирает кулак в воздух и кричит во весь голос: «ДА!»