Джейн Фэллон - Дважды два — четыре

«Боже, как я великолепен», — говорил он, проходя мимо зеркала, но произносил это с такой нарочито выспренней интонацией, что любой его спутник смеялся. Все считали, что он сам глубоко в душе в это верит, только почему-то никто его не осуждал. Люди лишь закатывали глаза и вздыхали: Алекс есть Алекс. Его спасало остроумие. В присутствии Алекса творилось нечто невообразимое. С ним никогда не было скучно. Он всегда значился первым в списке приглашенных в любую компанию.

Его внешность фактически выдержала испытание временем. Он по-прежнему похож на мальчишку с огромными глазами, гладкой кожей (наверняка пользуется увлажняющими кремами, хотя почему бы и нет, на дворе, в конце концов, двадцать первый век), с густой гривой светлых волос. Просто я предпочитаю темно-землистые волосы Дэна.

Не поймите превратно, мы с Алексом обожаем друг друга. Всегда обожали. Если у нас с Дэном все общее — не только поверхностное вроде любимой музыки, занятий в выходные и в отпуске, но и чисто личное: ценности, политические пристрастия, вопросы воспитания детей, — то Алекс вечно меня смешит. Никогда никого не встречала забавнее. Он все превращает в шутку — ну, в данный момент не совсем, должно быть, уход из семьи отразился на его чувстве юмора. Помню, этим летом почти каждый день он затаскивал меня в местный магазин, где любой товар стоит фунт, набирал кучу упаковок и но одной предъявлял продавцу.

— Сколько стоит?

— Фунт.

— А это?

— Тоже фунт.

— Да? Слишком дорого. А вот это?

— Все по фунту. — Продавец поднимает глаза к потолку.

— А это?

— Я уже сказал, каждый товар в магазине стоит фунт.

Алекс то и дело обращался ко мне и взволнованно восклицал:

— Слушай, Бекс, всего фунт! Купим? — Потом вновь поворачивался к продавцу: — А если я возьму две штуки?

— Тогда будет два фунта.

— А если возьму две этих?

И так далее. В конце концов его изгоняли. Стоило посмотреть.

Мы с Дэном склонны относиться ко всему с излишней серьезностью, беспокоиться из-за того, что еще не случилось, поэтому для нас обоих присутствие поблизости Алекса было прекрасным противоядием. Он был ходячей таблеткой от стресса, глотком свежего воздуха — по крайней мере, прежде. А самое главное — он был одним из моих ближайших друзей. Входил в первую тройку — после Дэна, но наравне с Изабелл. И больше никем. Только другом.

Поэтому просто скажем: я ни сном ни духом не предвидела декларации. Вернувшись в квартиру, только подумала, что он какой-то не совсем нормальный. Какой-то несчастненький. Убедившись, что Дэн и дети спят, мы уселись в гостиной — Алекс все равно настоял на бутылке вина, — и тут он положил руку мне на колено. Конечно, я ее стряхнула, постаравшись сделать это небрежно, мимоходом. Не хотелось открыто обращать внимание, признав факт реальным. Он опять потянулся, я строго прикрикнула:

— Перестань! — и это как бы его подтолкнуло все выложить.

Потрясающе. Лучшая ночь в моей жизни.

Утром я с трудом поднялась на работу. В глазах туман, очертания по краям расплываются, я как будто не я, а истертая копия. Нельзя пить. Видно, организм старается предупредить, что я слишком старая. Голова болит. Милый Дэн встал со мной вместе, предложил сделать кофе и тосты, но желудок не принимает. Он удивился, не обнаружив Алекса в свободной комнате, я на долю секунды подумала, не объясниться ли, но отказалась от этой мысли. Ничего не было. Мимолетный сбой на пути Алекса к просветлению после Изабелл. Только Дэн все равно бы смутился, чего мне совершенно не хочется. Вдобавок я абсолютно не сомневалась, что Алекс, если даже помнит о вчерашнем, мается в тисках духовного и физического похмелья. Не каждый день объясняешься в любви жене лучшего друга. Он наверняка себя чувствует полным дерьмом, обливается холодным потом при мысли, что я сообщу о случившемся Дэну. Решено: лучше вообще об этом не упоминать. Никому. Никогда.

Приняв решение, я сообразила, что Изабелл единственная, кто понял бы весь ужас ночного происшествия, но с ней, безусловно, нельзя поделиться. Поэтому я отправилась на работу, никому ничего не сказав и надеясь, что все само собой рассосется.

Лорна, переполненная впечатлениями от премьеры и банкета, тараторила, перечисляя присутствовавших, и предсказывала, как все это замечательно обернется для Гэри, пока мы не просмотрели газеты, обнаружив фактическое упоминание о нем лишь в одной из пяти опубликованных рецензий, отмечавших, что он был ужасен. Кстати, это правда, но чего от него можно ждать? Гэри зарабатывает на жизнь, стоя на меловой отметке на полу студии и произнося свои строчки в правильном порядке. Главная его задача — не загораживать других актеров от трех одновременно снимающих камер. О настоящих эмоциях речь не идет. На переживания просто нет времени. Я его на минуточку пожалела, а потом думаю: какого черта? На сериале «Дорога на Реддингтон» он сколотил целое состояние, и, если совсем свихнулся, решив, будто может на сцене играть, рискуя своей репутацией, это его проблема. У меня свои заботы. Далеко не последняя заключается в том, чтобы заставить Лорну заткнуться. Мне нужна тишина и покой для полного осмысления ночных событий.

Болтая, Лорна щелкает семечки. Одержима очередным бзиком насчет здорового питания, приносит их с собой в жестяной банке и целый день грызет. Для меня это все равно что сидеть в одной клетке с гигантским волнистым попугайчиком — щелк-щелк-щелк, чам-чам-чам. Может, повесить над ее столом зеркало в надежде, что она начнет разговаривать с собственным отражением? Тогда можно будет отвернуться и не обращать на нее внимание.

— Правда, Мелани выглядела просто сказочно? — спрашивает Лорна достаточно громко, чтобы слышала упомянутая начальница, читающая за соседней дверью сценарий.

— Угу, — даю я стандартный ответ, среди которых «нет», «возможно», «м-м-м», иногда «в самом деле?», хоть последний опасен, так как подразумевает, что мне хочется послушать дальше. Собственно, мои реплики не имеют значения — раз на корабле подняты паруса, его уже не остановишь. Если Лорна решила что-то рассказать, то дойдет до конца, что бы ни говорила. По-моему, можно было бы у нее на глазах сунуть голову в духовку, пригрозить открыть газ, если не замолчит, а она все равно продолжала бы. Уверяю вас, я об этом подумывала, и, если б сочла, что сработает, так бы и сделала.

— До чего мне понравилось ее платье! Сказать по правде, я как-то примеривала похожее в «Хоббсе», только мне оно не так пошло, как ей. У нее такие формы! У тебя тоже пышные формы, — как бы спохватившись, добавила Лорна, умудряясь в моем случае превратить пышность форм в недостаток, — даже слишком, принимай по две таблетки аспирина и садись на диету. А ты видела, как в конце Гэри ко мне подошел, поблагодарил за организацию мероприятия? Конечно, он имел в виду нас обеих, но ты сидела в другом конце зала, разговаривала со своим другом Алексом…