Кэти МакГэрри - А тебе слабо?

– Это я сделала, – без тени раскаяния говорит Эллисон.

Скотт округляет глаза.

– Ты?

– В прошлые выходные ты разрешил ей надеть эти ужасные кеды с платьем, помнишь? Я тебе обещала, что ты об этом пожалеешь!

Я съёживаюсь, глядя на свои фирменные «конверсы».

– Но я же надела колготки.

Это была огромная уступка с моей стороны.

– Надень свитер, – говорит Скотт.

– Она не будет надевать свитер! – набрасывается на него Эллисон. – Это будет выглядеть просто ужасно!

– Мне нет дела до того, как она выглядит! Меня заботит то, насколько она заголилась!

Эллисон прижимается к Скотту, он целует её в губы. Я отворачиваюсь. После того как я вернулась из больницы, они стали делать это гораздо чаще. Они не просто целуются, а по-настоящему, с чувством. Они целуются, потому что любят друг друга. Потом Эллисон выходит из комнаты, а Скотт засовывает руки в карманы.

Я подавляю желание почесать заживающий висок.

– Эллисон замазала мой порез.

– Я уже заметил, – Скотт кивает на мою левую руку. – Как рука?

Я пожимаю плечами.

– Нормально.

Чёрная гипсовая повязка – это только временно. Трент раздробил мне кучу костей в кисти, запястье и локте. Через две недели мне предстоит новая операция. Я барабаню здоровыми пальцами по ноге. Мне казалось, что я смогу не спрашивать, но теперь выясняется, что не смогу.

– Как идёт мамин процесс?

Вчера состоялись предварительные слушания по делу мамы и Трента. Я сказала Скотту, что не хочу знать, что там будет, но любопытство терзает меня.

– Вполне естественно, что ты хочешь знать.

Он смотрит мне в глаза, а я подавляю миллион противоречивых чувств, разрывающих меня.

Я киваю, и Скотт продолжает:

– Твоя мать согласилась на сделку о признании вины, поэтому её приговорят к шести годам заключения. Трент, вопреки совету своего адвоката, настаивает на своей невиновности. Окружной прокурор считает, что ему дадут пятнадцать лет.

Тревога клубком сворачивается у меня в животе, я обессиленно опускаюсь на стул.

– Значит, будет суд.

Скотт кивает. Мы все надеялись этого избежать.

– Да.

Если состоится судебный процесс, нам с Райаном придётся увидеть Трента во время дачи показаний. Я судорожно вздыхаю, пытаясь успокоиться.

– Ты говорил с мамой? – спрашиваю я.

Скотт качает головой, а я даже не знаю, что чувствую. Сейчас я вообще не знаю, что чувствую к маме. Шесть лет. Моя мама сядет в тюрьму на шесть лет, и это устроила я.

– Ты поступила правильно, малыш.

– Я знаю, – тихо отвечаю я.

Да, я это знаю, но от этого мне ничуть не легче. Раздаётся звонок в дверь, и тревога уходит. Райан пришёл.

Добродушная улыбка расплывается на лице Скотта.

– А вот и принц Очарование.

– Слушай, Скотт…

Он знаком предлагает мне продолжать.

– Послушай, как ты узнал про героин? Это же страшная тайна. Я понимаю, тебе нужно было чем-нибудь меня шантажировать, но я подумать не могла, что это окажется героин!

Скотт чешет за ухом.

– Я как раз занимался наймом частного детектива, чтобы разыскать тебя, когда мне вдруг позвонила твоя тётя. Когда я приехал в участок, то сразу решил, что ты уедешь домой только со мной. Мне было достаточно один раз взглянуть на твою мать, чтобы понять, насколько всё плохо, – он вздыхает. – Она так страшно нервничала при виде копов, что я понял: ей есть что скрывать. Я бы сказал что угодно, чтобы удержать тебя здесь. Но я никогда не произносил слово «героин» ни при тебе, ни при твоей матери, я вообще ни разу не был в её квартире. Я просто догадался, что у неё есть тайна, и блефовал.

Ну вот, теперь я чувствую себя идиоткой. Счастливой идиоткой, но тем не менее.

– Умно, ничего не скажешь.

Скотт ухмыляется.

– А то!

Во время двухминутного ожидания мои ладони покрываются липким потом, в том числе и та, что в гипсе. Бабье лето в штате Кентукки заставляет в разгар ноября чувствовать себя как в июле. Когда мы выходим на футбольное поле, Райан держит меня за руку, как будто не замечая, до чего она липкая и холодная. Толпа кричит и беснуется на трибунах, а ведущий громко сообщает всем присутствующим, что наш с Райаном выход первый и десятый. Одному Богу известно, что это значит.

Остальные пары, из которых будут выбирать короля и королеву, выстраиваются около софитов, но я забиваюсь в самый дальний ряд, и Райан вместе со мной.

– Гвен можешь не опасаться, – говорит он.

– Я знаю.

Он прав. Она меня больше не обидит. С тех пор как мы с Райаном вернулись в школу, Гвен заметно растеряла свой обычный самоуверенный вид и ведёт себя тише воды, ниже травы. Она извинилась перед нами обоими. Я приняла её извинения, но это вовсе не означает, что теперь мы с ней подруги или что-то в этом роде. Идеально ухоженная и ослепительная Гвен стоит чуть в стороне от основной группы участников. Мне её даже немного жалко. Чувство вины – жуткое дело, мне ли не знать.

– Нужно подойти поболтать с Брентом и Карли, – поддразнивает меня Райан. – Карли тебя просто обожает.

Я закатываю глаза.

– Мы с Карли сегодня работали в паре на лабораторной.

– Вот видишь! Теперь вы лучшие подруги. Представляю, как взбесится Лейси! Она терпеть не может, когда кто-то вторгается на её территорию.

– Этого она может не опасаться, – саркастически замечаю я.

– Карли миленькая.

– Она трещотка.

– Это одно и то же.

– Нет! Миленькая – это миленькая. А трещотки бесят.

– Я думаю, нам стоит сходить с ними куда-нибудь.

Мои глаза чуть не вываливаются из орбит.

– Ты что, издеваешься? Я готовлюсь выйти на это поле и выставить себя на посмешище перед всем городом, а ты предлагаешь мне думать о том, чтобы пойти куда-нибудь с мистером и миссис Трещотки? Ты совсем с ума сошёл?

Райан фыркает, потом подмигивает мне.

– Я просто хотел посмотреть, как ты взбесишься.

– Ты отвратительный тип.

Он выпускает мою руку, обнимает меня за талию и притягивает поближе к своему сильному телу.

– А ты красивая.

Я невольно улыбаюсь и здоровой рукой обнимаю его за шею.

– Когда же я наконец смогу обнять тебя обеими руками?!

– Так странно, что у тебя перевязана другая рука, – говорит Райан.

Я вся дрожу, когда он гладит пальцами нежную кожу на руке над гипсовой повязкой, потом спускается к талии. Игривое и радостное тепло растекается по всему моему телу.

– Я её больше никогда не сниму!

– Мне так не хватает тебя в постели, – еле слышно шепчет Райан мне на ухо.

Я улыбаюсь ещё шире, а Райан краснеет до корней волос.

– Я не про то! Я хотел сказать, что скучаю… что хочу спать с тобой рядом.

Я отлично понимаю, что он имеет в виду.

– Знаешь, довольно затруднительно лазить в окна со сломанной рукой.

Он прижимается лбом к моему лбу, ещё крепче прижимает меня к себе.