Карина Хелле - Рождественские желания

— Хочешь поиграть? — угрюмо спрашивает он, хотя на губах появляется порочная ухмылка.

— Поиграть? — спрашиваю я, слегка смутившись. — Или заняться сексом?

Он протягивает руку и открывает ящик прикроватного столика.

— И то, и другое, — достаёт шёлковую маску для сна, которую я получила во время перелёта сюда. — Надень ее.

Я беру у него маску. Хмм. Хорошо. Так вот что это за игра.

Надеваю ее на голову, натягивая на глаза, пока мир не становится почти черным, только слабое сияние серого проникает из-под края.

— Ложись на спину, — говорит он мне, и я дрожу от звука его голоса, такого гортанного, хриплого и необычайно властного в темноте.

Откидываюсь назад и чувствую, как его рука скользит под мою голову, притягивая вниз подушку, чтобы мне было удобнее. Затем я понимаю, что он отходит от меня, и слышу, как роется где-то. Слышу какой-то звук, словно он что-то открывает.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я, мой пульс учащается.

— Кое-что, о чем фантазировал? — отвечает он.

Фантазии? Да, пожалуйста.

— Ну-ка, ну-ка, — говорю ему.

— Просто расслабься. Не двигайся. И не разговаривай. Я собираюсь проделать с тобой довольно грязные вещи.

Ох, Господи Боже.

— Начиная с этих фантастических сисек, — говорит он, почти рыча. Я слышу, как он хлопает ладонями, а затем садится на меня, его сильные, теплые ноги по обе стороны от моей талии.

Думаю, у меня есть идея, к чему все идет.

Я втягиваю воздух, тело напряжено, и жду его следующего движения.

Его руки скользят меж моих грудей и ласкают каждую половинку. Я ощущаю слабый запах мяты, и понимаю, что он натер меня смазкой. Обычно мне это не нужно, но, что ж, для анального секса она очень даже нужна.

Хотя на данный момент это моя грудь, и она вся в смазке. Он размазывает ее так, словно втирает в кожу, делая мне массаж, только ни в малейшей степени не расслабляющий. Плавное нажатие пальцев воспламеняет мои нервы, тепло растет с каждым движением. Язык дразнит один из моих сосков, уже твердый и умоляющий.

Стон застревает у меня в горле, и я извиваюсь под ним, потянувшись к его шее, чтобы притянуть его ближе.

— Я сказал, не двигайся, — приказывает он, и я немедленно опускаю руку вниз. Вот черт. Командир.

Он берет мой сосок зубами и тянет. Всего лишь капля боли, но она вызывает поток электричества, пронизывающий меня до кончиков пальцев.

— Черт, — задыхаясь, произношу я.

Он останавливается.

— Я сказал, не разговаривать. Если ты не замолчишь, я сейчас же остановлюсь.

Я знаю, он серьезен, но тишина никогда не была моей сильной стороной. Сильно сжимаю губы вместе, пока не чувствую, как его рот возвращается к моему соску, снова облизывая и посасывая, пока между ног все не набухает так отчаянно, что не могу ничего с этим поделать.

Это пытка. Прекрасная, сладкая пытка.

С маской на глазах, нервами, борющимися против тишины, против естественного желания моего тела двигаться, прикасаться к нему, корчиться и умолять, мой мир горит и пылает, и я просто буду прахом в конце.

Его голова опускается ниже, облизывая центр моего живота, пока он не останавливается между моих ног. Я знаю, он наслаждается пыткой, бормоча что-то мне в кожу, когда оставляет дорожку из поцелуев вниз по моему животу, и затем, когда скользит длинным, влажным языком вниз к моим складочкам. Кожа там настолько чувствительна, что я чуть не вскрикиваю, когда он нежно кружит по ней, поддразнивая меня, приближаясь к моему клитору, а затем отступая.

— Пожалуйста, — стону я, не в силах сдержаться. Внезапно он шлепает меня по бедру. И сильно.

— Это твоё последнее предупреждение, — говорит он. Боже, его акцент и властный голос, он невероятно горяч, когда раздаёт приказы. Он был бы довольно отличным Домом, потому что хорош в боли и пытках. Только это не то, что он делает для меня, а то, что не делает. Он заставляет меня хотеть его так сильно, что я едва могу дышать.

Наконец его язык скользит вдоль моего клитора, и, пытаясь успокоиться, я резко всасываю воздух. Я в секунде от того, чтобы кончить, и он это знает. Он лихо обрабатывает меня, его язык щелкает быстро и так сильно, пока я набухаю под ним, что давление во мне все нарастает и нарастает.

Затем он отстраняется, и я хватаю ртом воздух.

Чертов дразнилкин.

— Тише, тише, — хрипло говорит он. — Ты очень хорошо справляешься. И я готов наградить тебя.

Он располагается на мне, и я чувствую, как помещает кончик своего твердого члена у моего входа. С медленной легкостью он толкается в меня, и я расширяюсь вокруг него, мое тело нуждается в нем и жаждет его. Через несколько секунд он входит до конца, он часть меня, и я не думаю, что когда-либо чувствовала себя настолько прекрасно растянутой.

— Ты ощущаешься так охрененно хорошо, — стонет он, выходя и толкаясь снова, его твёрдая длина проходится по всем правильным точкам. — Так хорошо. Так прекрасно. Знаешь, ты сводишь меня с ума. Все время. Каждую гребаную минуту.

Я задыхаюсь, когда он толкается сильнее, а затем замирает, и мне кажется, что он может оставить меня в качестве наказания, но он скользит внутрь. Лаклан начинает вколачиваться быстрее, глубже, и мне требуется вся сила воли, чтобы не потянуться к его твердой заднице и не удерживать его внутри.

Я чувствую, как пот капает с его тела на мое, и удивлена, как я еще не воспламенилась. Он скользит рукой вниз, сжимая кулак на основании члена, пока двигается во мне, и прерывистым, низким голосом говорит, насколько я совершенна, как сильно он любит меня, насколько сильно обожает трахать меня, какая я тугая, сладкая и мокрая. Мое сознание наполнено его грязными словечками, сердце наполнено его любовью, и мое влагалище наполнено каждым дюймом его толстого, твёрдого, как камень, члена.

Затем его пальцы скользят по моему клитору в едином ритме с его беспощадными толчками.

Один.

Два.

Огонь внутри меня потрескивает.

Щелчок.

Конец.

Я кончаю, громко постанывая, выкрикивая его имя, когда звезды появляются под маской, и мое тело взрывается горячим потоком нервов. Я извиваюсь, уплывая в чистое блаженство. Прочь, прочь, прочь.

Черт.

Этот мужчина.

— Еще не все, лапочка, — говорит он, выходя из меня, пока я все еще пульсирую вокруг него.

Он медленно двигается вперед по мне, все еще расставив ноги, пока прокладывает путь выше, и я чувствую, как его шарики трутся о мой живот, пока не останавливаются чуть ниже груди.

О, да. Вот оно.

— У меня есть разрешение помочь тебе? — спрашиваю я, прочищая горло.

— Есть, — говорит он, позиционируя свой член, горячий и влажный, между моими грудями, а затем сжимает их, подталкивая к середине. У меня не самая большая грудь для такого рода вещей, но, когда я кладу руки на его и действительно сжимаю их, это работает.