Федерико Моччиа - Прости, но я хочу на тебе жениться

— Да-да, точно, — соглашается Эрика. — Может, с Филиппо...

Дилетта показывает ей язык.

— Завистница. Сколько времени у тебя не было секса?

— У меня? Да я не знаю, куда от него деваться!

Тогда Дилетта отправляется к Олли.

— Ладно, как бы там ни было, мы ведь за одно? — говорит она, расставляя на столе сдобное миндальное печенье, которое принесла.

— Ну... — отвечает Олли, — я всё ещё немного злюсь на неё.

— Да, и я тоже, — присоединяется Эрика, выключая чайник.

— Я знаю, девочки, но мы ведь всё равно её подруги. Ну же, мы ведь уже обсудили это по телефону, в тот день, когда мы ходили в ателье, Ники была уставшей и подавленной, как и до этого, когда не отвечала нам... Она не обиделась на нас и не стала меньше любить из-за этого… Просто она взвалила на себя слишком тяжкий груз.

— Я даже могу согласиться с этим, но в чём мы виноваты? Мы просто хотели помочь ей... — говорит Олли, ставя фильтр с тисаной в чайник.

— Она тоже осознаёт это, просто на тот момент не могла ясно мыслить. Вы не заметили, какой убитой она была в тот день? Девочки, мы же Волны. В горе и в радости. Мы не идеальны. Мы не можем всё время быть лучшими. С любой из нас может произойти что-то неожиданное... что напугает нас и сможет разрушить наши планы, — она гладит свой живот так, что только она может понять это. — Но мы Волны, помните? Всегда и при любых обстоятельствах. Нас четверо. И мы должны быть вместе, когда одна из нас немного отдаляется, попадает в неприятности и, возможно, отвергает нас, а мы её не понимаем. Подруги тоже ссорятся, они не во всём всегда согласны. А иначе – что это за дружба? Чистый театр. Гораздо важнее способность всё прояснить, мужество разрушить стену молчания, которую мы иногда возводим. Кто-то должен был сделать первый шаг. И это были мы. Вот увидите, всё будет хорошо. Но мы должны восстановить гармонию... Обещаете? Если нет, то потом мы все будем жалеть об упущенном...

Олли и Эрика мимолётно переглядываются.

— Слушай, Дилетта, для ясности: мы очень любим Ники. Мы её обожаем, и ты это знаешь, так же, как тебя. Но злит меня то, что Ники в сложный момент просто замкнулась вместо того, чтобы поделиться с нами... Это она отдалилась от нас. Поехала в Нью-Йорк, решила выйти замуж, изолировала себя от всех, позволила сёстрам Алекса помогать, а на нас перестала обращать внимание... Это она не хочет быть с нами...

— Ну же, Олли, не будь такой жестокой... потому что в глубине души ты вовсе не такая... Тебе тоже жаль, что она так закрылась, и именно поэтому мы должны были понять, что у неё не всё хорошо. Нападать на неё в такой момент – не лучшая идея, тебе не кажется? И да, повторяю специально для тебя – мы подруги. Хватит. Она ведь скоро придёт. Уже почти четыре. Сейчас всё узнаем.

Через несколько минут раздаётся звонок в домофон. Олли идёт открывать и возвращается к остальным.

— Это она.

Вдруг все напрягаются, переволняются эмоциями и пугаются. Сердце Олли ускоряется как на важных соревнованиях или сложных собеседованиях. Дилетта нервно вышагивает по комнате. Эрика вертит в руках кофейную ложечку. Поговорить. Прояснить всё. Начать сначала. С ними такое происходит в первый раз. Небольшая трещина, которую не залечит время, есть риск, что она превратится в настоящий перелом. Подруга, которую мы должны успокоить, защитить и помочь ей в том, что только она сама может понять. И затем, между фразами, между всеми этими фразами, которые они годами писали в дневнике, они вспоминают ту, которую посвятили друг другу, чтобы укрепить свою связь, это арабское изречение: «Друг – это тот, кому ты можешь открыть своё сердце, предложить ему любой камень и песок, зная, что его аккуратные руки пропустят их через сито и сохранят только ценное, отбросив остальное своим нежным дыханием...» Или эта фраза Халила Джебрана: «Друг мой, мы с тобой познаем жизнь, и друг друга, и нас самих в тот день, когда ты будешь говорить со мной, а я услышу тебя, но от этого не перестану слышать себя самого; и тогда я буду молча стоять перед тобой, думая, что стою перед зеркалом...» Антуан де Сент-Экзюпери: «Друг мой, с тобой мне не нужно ни за что извиняться, не нужно ни от чего защищаться, с тобой я нахожусь в мире... За моими неуклюжими словами ты способен увидеть во мне просто человека». Ну что ж, настал момент увидеть просто Ники, за любыми возможными обидами и раздражением.

В этот самый момент стучат в дверь. Олли идёт открывать.

— Привет...

Ники с порога обнимает её, заставая врасплох. Олли опускает руки, растерянная этим жестом. Дилетта и Эрика переглядываются. Эрика кривит рот, словно говоря: «Хм, здесь что-то странное». Остальные тоже обнимаются.

Дилетта улыбается ей.

— Эта свадьба отстранила тебя от всех и от всего...

Ники остраняется и согласно кивает.

— Да, так и есть, ты права.

Однако её слова не отражают обычную радость, и Волны, конечно же, сразу это замечают. Ники на мгновение закрывает глаза, только на мгновение, а затем снова их открывает. Дилетта, не преставая жевать печенье, улыбается, стараясь замять ситуацию.

— Знаешь, чего мы тут напридумывали? Что сегодня ты выберешь двух подружек невесты. Должна признаться, что мы поговорили, и одна из нас будет очень разочарована этим... Так что меня ты должна взять точно, я приношу удачу, или... просто сделай подружками всех троих... Должна сказать тебе, Ники, что мы, Волны, подвергаемся большому риску с этим решением.

Ники опирается на барную стойку за своей спиной, словно ищет опору, чтобы почувствовать себя уверенней, прежде чем поделиться с ними новостью. Затем она нерешительно и стыдливо улыбается.

— Ничем вы не рискуете... — она на мгновение прерывается и смотрит им в глаза, уверенная в своём решении. И в их поддержке, которая нужна ей сейчас, как никогда. — Я не выхожу замуж.

— Что? — Дилетта едва не подавилась последним кусочком печенья.

Эрика, не смотря на своё фундаментальное желание быть циничной, на этот раз действительно шокирована.

— Ты ведь шутишь, правда?

Олли молчит, она растеряна и не знает, что говорить, думать, чувствовать, сомневаясь между радостью и грустью, повести себя как взрослая или как ребёнок. Наконец, она решает быть просто подругой.

— Рассказывай всё.

118

— Не может быть.

Флавио, Энрико и Пьетро изумлены и сбиты с толку. Они едва могут поверить в то, что только что услышали. Точнее, увидели, потому что они прочитали письмо Ники по очереди, каждый как минимум по три раза.

— Не может быть, — поторяет Пьетро, качая головой.

Флавио смотрит на него.

— Ты говоришь это уже в третий раз.

— И скажу снова: не может быть.

Алессандро в замешательстве сидит на диване в гостиной.

— Ещё как может, парни. Потому что это так. Она это написала. Я это не придумал.