Федерико Моччиа - Прости, но я хочу на тебе жениться

— Прости, я не могу.

Нет, не хочу, думает Гуидо. Нет, ты мне не нравишься. Нет, я тебя не хочу. А она сказала только, что не может. Как будто на самом деле хотела, как будто желание всё-таки существует, будто это могло бы произойти однажды, но не сейчас. Тогда он неспешно и без злости натягивает на лицо простую и лёгкую улыбку.

— Не переживай. Я отвезу тебя домой.

В один миг Ники снова оказывается на его мотоцикле позади него, глупая, запутавшаяся, дезориентированная, и свежего ветра Лунготевере недостаточно, чтобы прочистить её мозги и тем более сердце. Мотоцикл летит по улицам, и в какой-то момент Ники чувствует, что левая рука Гуидо, которую он убрал с руля и опустил на её ладонь, сжимаёт её, словно ему хочется заставить её почувствовать себя уверенно, забыть о своей растерянности.

— Всё хорошо? — их глаза встречаются, ведь она шпионит за ним через зеркало заднего виденья. Ему хотелось бы внушить ей спокойствие и доверие. Он продолжает настаивать: — Всё окей?

— Да, всё нормально.

Она улыбается и уверенно качает головой. Они проезжают часть дороги, держась за руки, уже далёкие от любых ссор, глупых шуток и издевательств. Они словно вышли на новый уровень. Приятели. Ники смотрит вниз, к ногам. Их с Гуидо руки соединены уже долгое время, неподвижные, они словно символ капитуляции. Приятели. Она даже не чувствует себя виноватой. В конце концов, что я такого сделала? – спрашивает она себя. Однако она прекрасно знает, что дышит новым воздухом. Что она сделала долгий, глубокий, протяжный вздох. Приятели. Она никогда и представить не могла, что так может быть с другим. Другой. Другой. Даже хочется прокричать это слово, до такой степени оно кажется ей странным, абсурдным, чужим и невозможным. Она снова смотрит на свою руку, здесь, под его, и это тоже кажется ей невозможным. Тем не менее, это так. Тогда она закрывает глаза, опирается о его спину и забывает обо всём, полностью отдавшись улицам этой странной ночи. И тишине. Не слышен даже обычный шум дорог. Тишина. Впечатление, что даже город рот раскрыл от удивления. И непослушная слеза катится по её лицу. Да, так и есть. Мы друзья. Едва заметив, она снова оказывается у университета.

— Всё, приехали…

Ники поспешно слезает с мотоцикла, а затем, закрыв волосами лицо, прячась даже от самой себя, она прощается с ним.

— Пока... — она убегает, даже не поцеловав его.

Она бежит к своей машине и открывает её, даже не обернувшись. Заводит мотор и уезжает домой, постоянно отвлекаясь. Заходит в дом и закрывает дверь. Потом вызывает лифт. Она задыхается и отчаянно пытается восстановить равновесие. Входит в лифт и, посмотрев на себя в зеркало, едва узнаёт эту девушку. Волосы, спутанные от поездки на мотоцикле, дикой, даже без шлема, и лицо, совершенное другое, горящие глаза, напуганные, безумные, живые от этого здорового и чрезмерного сумасшествия. Это желание свободы, этот невероятный бунт против всех и вся, против ограничений и долга, против принадлежности этому миру и самой себе. Да, только самой себе. Она входит в квартиру. К счастью, все спят. На цыпочках она идёт в свою комнату и тихонько закрывает дверь. Вздыхает. Достаёт мобильный из сумки. Кладёт его на стол и пристально смотрит на него. Он выключен. Искал ли он меня? Кто знает. Но я не хочу включать его сейчас. Даже знать не хочу. Не хочу зависеть ни от чего и ни от кого. Где ты была? Что делала? Не знаю. Да, я была с подружками. Вдруг она восстаёт даже против этого. Против обязанности обманывать его, лгать. Зачем? Разве это не моя жизнь? Почему я должна врать? Почему у меня нет свободы даже быть самой собой? Почему я должна постоянно контролировать себя, ограничивать себя, притворяться, что не чувствую чего-то, просто потому что это «не соответствует» женщине, которая выходит замуж? В кого я превращаюсь? Ники нервно вышагивает по своей спальне. Чувствует, как её переполняет удушающий крик, она нуждается в пространстве и внимании. Что же я такое говорю? Я люблю Алекса, я с ним, я боролась за него. Я всегда критиковала подобное поведение, когда замечала такое в окружающих, и что я теперь такое делаю? Я даже хуже них? Эрика, Олли, мои одноклассницы в школе, в институте. Каждый раз, как мне рассказывали такие истории, я всегда такое осуждала, даже не задумываясь над причинами. А сейчас? Сейчас я одна из них. Я бы даже сказала, что я ещё хуже, потому что я всегда находила в себе смелость говорить об этом, критиковать, осуждать, смеяться, думая, что со мной-то такого никогда не случится. Это ведь так жалко, говорила я, никогда так не поступлю. И вот я оказалась в такой ситуации. Я чувствую себя такой нерешительной, неуверенной, несчастной, быстрой, зажигающей одну свечу для бога, а вторую – для дьявола. Услышав в своей голове последнюю фразу, как выстрел, как внезапный шум, как возможную атаку, направленную на всё, что она создавала ещё вчера, Ники перестаёт сомневаться. У неё нет выбора. Больше нет. Так что она подходит к столу, где готовилась к выпускным экзаменам, где плакала, страдала и тысячи раз проверяла телефон в ожидании какого-нибудь малюсенького сообщения от него. Сколько её ударов пережил этот стол, когда они с Алексом расстались и она ждала, что он вернётся, признает свою ошибку, будет умолять её вернуться, просить прощения. Она убирает стул. Сколько дней, сколько слёз. Сколько отчаяния. А теперь? Она молча садится. Теперь всё снова изменилось. Так что она убирает волосы с лица и заставляет себя сделать то, что и представить не могла.

114

Квартира Маттиа достаточно большая, но его это не особенно заботит. Вся обстановка – это мебель в стиле семидесятых и кое-что из Икеи. Кажется, будто его бабушка не так уж давно покинула это место. Над кое-каким предметами мебели – вязанные крючком салфетки, а в коридоре – комод с зеркалом, занимающий собой почти всё пространство. Гостиная превратилась в подобие спортзала. Там несколько тренажёров и беговая дорожка.

— Здесь я расслабляюсь... Физические нагрузки – лучшее средство от стресса и головной боли. Идём сюда...

Они входят в маленькую кухню. Маттиа включает лампочку на потолке и открывает холодильник. Затем достает из ящичка ложку, а из шкафчика – блюдце и стакан. Раскладывает на столе салфетку, ставит в центр бутылку Мальвазии.

— Прошу тебя, чувствуй себя, как дома. Мы не можем оставить принцессу без десерта.

Кристина улыбается и садится. Маттиа тоже. Затем отрезает ей хороший кусок торта и кладёт перед ней. Кристина с удовольствием съедает его.

— Я смотрю, у тебя впечатляющий аппетит... ты ненасытная...

Маттиа окунает палец в крем и, пока она не успевает ничего понять, мажет ей нос. Кристина начинает смеяться. Они дурачатся. Затем она засовывает Маттиа в рот кусочек торта. Они играют. Маттиа приближается к ней.