Федерико Моччиа - Прости, но я люблю тебя

— А нафига ты возишь это с собой?

— Он у меня со стодневной битвы.

— Ага, всю жизнь с ним! И ты его ещё не опустошила?

— Пару дней назад заправила. Мне помог Джанкарло, который живёт в моём доме.

— Как он тебе помог?

— Каждое утро я заставляла его писать в пистолет!

— Заткнись, Олли! Фууу!

— С тех пор, как врач сказал ту фразу, я ждала этого момента. Мне бы хотелось увидеть, будет ли он и дальше говорить подобную дрянь!

Они уезжают, хохоча во всё горло, мятежные Волны, юные Робины Гуды в чувствах, Доны Кихоты в мини-юбках, которые в первый раз, пусть всего лишь с водяным пистолетом, заставили задуматься это тупое трепло.

93

— Мама, мама, ты не поверишь! — Ники заходит домой, крича как сумасшедшая. — Мама! Я читала Дилетте Канта, и она очнулась! Она пришла в себя, представляешь?

Симона встаёт из-за стола, где помогает Маттео с уроками. Подходит к ней. Смотрит на неё. Обнимает. Прижимает к себе. Поднимает глаза к небу, а затем закрывает их, дыша одной этой фразой.

— Спасибо, Господи.

Потом она снова отпускает её.

— Ники, я так рада. Слушай, зайдём на секунду в твою комнату. Маттео, а ты продолжай делать упражнения. Если не сделаешь, я не повезу тебя на поле играть в футбол.

— Но, мама...

— Сиди тихо, ты ничего не знаешь. Ты станешь отличным футболистом, но если ты не учишься – ты не играешь, ясно? Как раз обратное тому, что делают они.

Маттео вздыхает.

— Как же скучно… — он быстро листает книгу, пытаясь что-нибудь понять.

Симона открывает дверь комнаты Ники и, как только входит, закрывает её за собой.

— Итак, Ники, я очень счастлива за твою подругу. Ты не представляешь насколько.

— Знаю, мама, я тоже.

— Представляю себе. Слушай, я не хотела доставать тебя до этого дня, потому что, в свете происшедшего, обыденные вещи стали неуместными... Незначительными.

Ники сужает глаза.

— Конечно, мама, так и есть. Но успокойся, всё это время я занималась учёбой.

Симона поправляет волосы.

— Честно говоря, я не об этом хотела поговорить. Учёба меня не слишком волнует.

— А что тогда, мама?

— Ники, скажи мне правду. У тебя есть парень?

Ники на мгновение теряется.

— Ну... да, я ведь тебе уже говорила, что кое с кем встречаюсь.

— Да, встречаешься... Никогда толком не знаешь, что значит это «встречаться», но мне кажется, что это слишком широкое определение.

— В любом случае, я не хочу говорить об этом сейчас, мама.

Симона замолкает на мгновение. Ники смотрит на неё и старается построить наиболее вежливый вопрос, какой только можно.

— Мы закончили? Я могу идти?

— Нет. Ты ведь помнишь, что мы с тобой договорились всё друг другу рассказывать, правда?

Ники молча замирает на секунду.

— Да, я знаю, что мы договорились. И я постоянно всё тебе рассказывала.

Ники старается не думать об этих пятнадцати или шестнадцати вещах, о которых, по какой-то странной причине, она забыла рассказать матери.

— Мне бы хотелось кое-что узнать. Ты сказала, что парень, с которым ты встречаешься, немного старше тебя.

Ники смотрит на неё и изображает слабую улыбочку. Ничего не поделаешь, от матерей ничего не скроется. Даже если они притворяются, что ничего не знают.

— Да, немного...

— Насколько немного?

— Ты правда хочешь знать?

— Ну, конечно. Поэтому я тебя и спрашиваю.

Ники обдумывает это с момент. И решает рискнуть.

— Ладно, скоро ему исполнится тридцать семь.

Бум.

Симона не ждёт ни секунды. Она от всей души бьёт дочь по лицу ладонью.

— А-а-ай! — Ники замирает без дыхания и без слов. Вдруг ей захотелось смеяться. Но у неё горит щека. — А-а-ай... — Она обдумывает это как следует. Массирует своё лицо и растерянно смотрит на свою руку, словно думает найти какой-то знак на ней. — Мне же больно!

— Конечно! Ты думала, я тебя за это по головке поглажу?

— Но, мама, ты же сказала, что мы можем всё рассказывать друг другу...

— Да, но не всё-всё! Скажи мне, я прошу тебя. Скажи, что я теперь должна сказать твоему отцу?

— Ну, так ничего ему не рассказывай!

— Конечно, потому что, по-твоему, он ничего не понял, когда твой парень прикинулся агентом по вкладам. На что он рассчитывал? Что ему было здесь нужно?

— Ничего, он просто хотел познакомиться с вами.

Симона смотрит на Ники, широко раскрыв глаза.

— Чтобы сказать мне что, Ники, а? Чтобы что сделать? Я должна знать ещё что-то?

— Конечно, нет. Ты не станешь бабушкой, не сейчас, — Ники обдумывает эту мысль один момент. — Ну, я так думаю!

Симона поднимает руки к голове.

— Ники!

— Я пошутила, мама. Хватит, ничего страшного не происходит. Никакой опасности.

— Что ты хочешь этим сказать? — Симона смотрит на неё, она уже немного успокоилась. Только немного.

— Слушай, мама, я не хочу сейчас говорить. Он приходил, просто чтобы представиться, чтобы немного вас успокоить.

— Ну да! После такой новости мы бы успокоились, если бы вы больше не виделись... Тридцать семь лет. Боже, тридцать семь...

— Скоро будет.

— Конечно... Отлично, не забудь напомнить мне, чтобы я поздравила фальшивого агента по вкладам, — Симона выходит из комнаты, хлопнув дверью.

Ники идёт к зеркалу. Смотрит на своё лицо. Щека красная. Она улыбается. Ладно, что бы ни случилось, главное, я всё рассказала. Теперь она знает. Тогда она достаёт Нокию из кармана и быстро набирает сообщение.

«Любимый, я так счастлива. Моя подруга в порядке, она очнулась! Потом я поговорила с матерью. Рассказала ей! Шлю тебе особенный поцелуй!»

Мобильник Алессандро издаёк звук. Он в своём офисе в отчаянных поисках идеи для японцев. Читает сообщение. И тут же отвечает.

«Отлично! И я счастлив. А что ты рассказала маме? Что твоя подруга в порядке?»

Отправляет.

Ники улыбается и отвечает с невероятной скоростью.

«Нет… Что мы с тобой в порядке!»

Алессандро читает это. И тут же впадает в панику.

« Ты рассказала ей о нашей, так сказать, небольшой... "разнице"?»

«Да»

«И что она тебе сказала?»

«Ничего. Она позволила пощёчине говорить за себя. А, нет. Погоди-ка... Ещё она сказала, что поздравит тебя с днём рождения!»

94

Несколько дней спустя. Дилетте становится всё лучше.

— Ты это осознаёшь? — Олли меряет шагами небольшую больничную палату, как сумасшедшая. Дилетта весело смотрит на неё. — Нет. Думаю, ты не понимаешь... А вы? Ну же, хоть вы-то понимаете или нет? Она же с ума сошла!

Ники сидит на стуле, опираясь грудью на спинку. Эрика прислонилась к стене.

— Чего мы не понимаем?

— Скажи, и мы покончим с этим.

Олли резко останавливается.

— Вы всерьёз не понимаете, о чём я говорю? Она едва не исчезла с лица земли, просто – паффф... — Олли щёлкает пальцами, — по вине какого-то урода, гнавшего на полной скорости. И не попробовала самую прекрасную вещь в мире. Лучше, чем пицца из «Джанфорнайо». Лучше, чем мороженое из «Аляски», «Сан Криспино» и «Сеттимочело» вместе взятых, лучше снега и моря, дождя и солнца...