Федерико Моччиа - Прости, но я люблю тебя

— Но это всё равно не такая уж и проблема. Дело в том, что я ничего не взяла.

Алессандро выходит и открывает багажник. Он достаёт два одинаковых чемодана, синий и бордовый.

— Этот мой, — показывает он на синий, — а этот – твой. Надеюсь, тебе понравится всё, что я для тебя выбрал. Думаю, я угадал с размером. Что касается стиля и вкуса, надеюсь, я хоть что-то подобрал правильно. Но я не хочу тебе ничего навязывать. Мне ты нравишься всегда, как бы ни выглядела. А если ты решишь не одеваться вообще, то это мне понравится ещё больше!

Ники обнимает его. Затем она выходит из машины. И они оба входят в аэропорт со своими блестящими чемоданами на колёсиках, которые отличаются только по цвету. Они смеются и шутят. Молодые путешественники безо всякой ответственности. Зато с улыбками.

— Круто! Дождаться не могу, когда открою свой чемодан, я умираю от любопытства... Вот бы знать, что ты мне купил!

— Ну... — Алессандро улыбается. — Это было трудно. В любом случае, было сложно подобрать то, что понравится тебе, поэтому я выбрал то, что понравилось хотя бы мне самому.

— Боже мой! Я только надеюсь, что мне не придётся одеваться в цветные халаты, как японские герои!

— Вот увидишь. Мы всё равно будем далеко, тебя там никто не знает.

Ники останавливается.

— Дай мне секунду, надо домой позвонить, — она быстро набирает номер, даже без поиска в телефонной книге. — Алло? Привет, мама, это Ники.

— Я поняла. Где ты?

— Ты готова? В аэропорту. Мне только что подарили полный чемодан новой одежды. И я уже сажусь в самолёт, — она останавливается и прикрывает микрофон рукой: — В котором часу мы приземлимся, Алекс?

— В семь-сорок, как в песне Баттисти. Но мы не расстанемся, мы будем вместе!.. — он быстро объясняет ей этапы их путешествия.

Ники улыбается и снова открывает микрофон.

— Мы приземлимся в семь-сорок по парижскому. Сначала в Шарль де Голль. Потом возьмём машину и поедем в отель, чтобы переодеться. Позже мы отправимся что-нибудь съесть на левый берег Сены, ужин в Монпарнассе, завтра – экскурсия в Евродиснее, потом туристическая прогулка по центру. Я вернусь ночью. Конечно, будем только мы с ним вдвоём. И когда я говорю «с ним», я имею в виду уже знакомого тебе фальшивого агента по вкладам.

Молчание с той стороны. Ники ждёт момент, а потом начинает говорить снова.

— Мамуль, ты ведь там не бьёшься в истерике?

— Нет.

— Я так и знала. Я с подругами, они устроили мне вечеринку, а потом я останусь переночевать у Олли.

— Ладно, так намного лучше. Вернитесь не очень поздно, не ешь и не пей слишком много. Отправь мне сообщение, когда будешь у неё дома. Не выключай телефон.

— Окей, мама.

— А, ещё кое-что...

— Да.

— Поздравляю, моя милая.

— Спасибо, мама. Слушай, если ты продолжишь разговор, я опоздаю на самолёт.

— Дурочка... всё тебе смешно.

Ники вешает трубку.

— Я всё рассказала!

Алессандро ей улыбается.

— Бежим, или вправду опоздаем на самолёт!

Они бегут, таща только свои новые чемоданы. Лёгкие. Без страха. Без спешки. Без времени. Рука в руке. И больше ничего. Никаких встреч, никаких беспокойств и волнений, никаких решений. Ничего. Они легче облаков.

96

— Это наш номер.

— Он офигенный! — Едва поставив свой чемодан на кровать, Ники, переполненная любопытством, открывает его. — Я сейчас с ума сойду, клянусь... Хочу увидеть!

Она увлечённо рассматривает все вещи, выбранные для неё вслепую. Лиловая блузка из лёгкого хлопка. Брюки немного светлее. Пара туфель Geox с ярким орнаментом. Кожаная чёрная куртка. Белая рубашка с высоким воротом, длинная и с жёсткими манжетами; в стиле Робеспье, что как нигде уместно в Париже. В остальном рубашка прозрачная, лёгкий и элегантный шёлк. А ещё единственная тёмная вещь – длинное чёрное платье. Ники берёт его и разворачивает. Надевает на себя. Оно прекрасно. Глубокое, провокационное декольте. Оно застёгивается на спине, оставляя голыми плечи. И легко спадает вниз, скрывая восхитительные туфли из чёрного атласа на высоком каблуке; элегантные, с маленькими пряжками по бокам. Современные, как и она, когда обувает их. И даже больше. Она шагает, дефилирует, смеётся, танцуя по комнате.

Затем она спускается по большой лестнице под руку с ним. В холл отеля. Король и королева фантастической ночи. Уникальной. Такова её красота, но они почти не замечают её. Они берут такси и ужинают на берегу Сены. Моллюски, шампанское, хрустящие хлебцы, багет, нарезанный на кусочки, чтобы обмакивать его в рыбный соус. Такой специфический, такой вкусный, такой крепкий, такой жгучий. Как морской окунь в соли, свежий, с дольками лимона, лёгкий, который купается в масле с мелко нарезанной петрушкой. И ещё шампанское. Милый француз с гитарой подходит к ним. И ещё один, с усами, как у Дали, появляется за ним. В руках у него гармоника. Они проникновенно играют песню, которую уже сыграли тысячи раз, La vie en rose . И какая-то взрослая женщина, позабыв о своём возрасте, уже не таком юном, поднимается из-за стола в глубине зала и начинает танцевать. Она закрывает глаза, поднимает руки к небу, вся отдаётся музыке. И незнакомый ей мужчина не оставляет её одну. Он тоже поднимается. Подходит к ней. Она улыбается ему. Открывает глаза и берёт эти руки, что ищут её. Наверное, она ждала его. Кто знает. И теперь они танцуют вместе, маленькие герои, которые не чувствуют стыда перед этими нотами, которые говорят о любви. Они смотрят друг другу в глаза и беззлобно улыбаются, зная, что однажды кто-то их вспомнит. А Ники и Алессандро смотрят на них издалека. Они берутся за руки и улыбаются, соединённые этой красивой магией, этой странной формулой, этим секретным кодом, которые начинаются и заканчиваются безо всяких почему, без правил, как неожиданный прилив в безлунную ночь любви. Затем приносят крем-брюле – один шарик, две ложки. Ники и Алессандро весело соревнуются в странной борьбе за последний кусочек. Затем они выпивают пассито ди Пантеллерия, итальянский сюрприз среди таких французских вкусов. Ники делает глоток, как вдруг гаснет свет. Она замирает с бокалом в воздухе. Вдалеке, в окне ресторана, видны отражения в Сене. Древние строения бесподобной красоты освещают ночь. В ресторане начинает звучать тихая музыка. В глубине зала открываются двойные двери кухни, и, как по волшебству, появляется повар в своём высоком белом колпаке. Его приоткрытая рука выставлена вперед. Он что-то прячет. Между его пальцев появляется свет. И это пламя свободно танцует между пальцами мужчины. Он пересекает потоки различных вкусов в ресторане. Вдруг повар убирает руку. И торт, который он принёс, полностью освещается огнём.

Крем, клубника, хрустящие орехи и патока. Повар подходит к столу и ставит это в центр. Все готовятся. Они поют все вместе на странном языке, наполовину французском, наполовину итальянском «С днём рождения тебя». Ники ждёт подходящего момента и наклоняется, задувая все свечи. Кто-то делает фото, другие зажигают свет. Счастливые, все хлопают в ладоши. Ники улыбается, немного смущённая, и всех благодарит. А затем, чтобы все потихоньку утихомирились, чтобы рассмешить их, она засовывает палец в торт и, как маленькая, кладёт его в рот. Алессандро наслаждается этим здоровым и милым зрелищем. Он засовывает руку в пиджак и, как заправский вор, что-то кладёт напротив её тарелки.