Мария МакДональд - Искажённая правда

– Почему я всё ещё думаю об Айзеке-грёбаном-Джеймсе … Почему я люблю его? – тихо говорю себе.

– Потому что каждая частичка тебя понимает, что ты принадлежишь мне.

Айзек.

– И я чертовски уверен, что принадлежу тебе.

Его низкий восхитительный голос обволакивает меня прежде, чем я успеваю поднять голову и увидеть его, стоящего на вершине лестницы. Мужчина выглядит так же, как и год назад – такой же тёмный, опасный и решительный.

Я молчу, пока мы не оказываемся в моей квартире, и Айзек не возвращает меня на ноги, и только тогда мне удаётся сфокусироваться на чём-то очевидном.

– Откуда у тебя ключи от моей квартиры, чёрт возьми?

Айзек усмехнулся мне. Ублюдок. Должно быть, он увидел, что разозлил меня, хотя, возможно, эти гневные слёзы всего лишь результат эмоциональной перегрузки, зудевшей на моей коже, потому что его ухмылка сменяется грустной улыбкой.

– Тоби дал мне свой запасной ключ, и, прежде чем ты убьёшь его, я скажу в его защиту, что мой брат согласился только потому, что я рассказал ему, почему я здесь.

– И почему ты здесь? – Спрашиваю я. Я бросаю на диван вещи, уперев руки в бёдра.

– Я приехал, чтобы сделать всё возможное, чтобы вновь завоевать тебя, Виа… всё.

Выражение его лица изменилось, явив уязвимого, такого близкого к его возрасту, искреннего Айзека. Моего Айзека.

Пройдя мимо мужчины, я закрыла входную дверь, а после вернулась в гостиную, на ходу снимая пальто.

– Пожалуйста, Виа. Дай мне шанс. Я всё объясню, я сделаю для тебя всё.

Развернувшись, я замечаю, что он прямо здесь, в моём личном пространстве. Пока я рассматриваю его, моё сердце отплясывает джигу в груди. Всё мое тело сотрясает дрожь, а эмоции лишают возможности говорить.

– Скажи, что дашь мне ещё один шанс, – просит мужчина.

Его взгляд впивается в мой, пока Айзек приближается ко мне, касаясь моей щеки, а после – скользнув пальцами в волосы.

Перестав дышать, я обдумываю его слова – они ласкают меня, любят меня, обещая всё, чего я когда-либо хотела. Тогда мой мозг подбрасывает мне картинку произошедшего в последний раз, когда он предложил мне мир, прежде чем вырвать его у меня. Холодная дрожь пробежалась по моему телу, лишая самообладания, от чего я отступаю на шаг от него.

– Я м-могу просто ответить «нет»?

В каждом моём слове звучит вопрос. Я больше не смогу пережить эту боль. Больше не смогу.

Выражение его лица меняется, и от силы взгляда Айзека моя грудь сжимается, и я отчаянно пытаюсь глотнуть воздух. В его глазах я вижу всё, что мне нужно знать, прежде чем он озвучивает это. В их глубинах пожар – он больше не откажется от меня. И этот неподвижный взгляд крадёт мою душу, возвращая туда, где ей место. Туда, где она должна быть… рядом с его душой.

– Я могу дать тебе всё, Виа, но ответ на этот вопрос – категоричное нет. Теперь я не отступлюсь.

Протянув руку, он оборачивает её вокруг моей шеи, притягивая к себе, пока наши губы не оказываются на расстоянии дюйма. Свежесть его дыхания ласкает мою кожу с каждым сказанным им словом:

– Я старался держаться подальше ради тебя. Ради тебя я вернулся, сражался и почти потерял тебя… Буквально. Но больше я этого не допущу. Я покончил со всем дерьмом.

Сглотнув, я удивляюсь его словам, не понимая, что он имеет в виду, говоря, что держался подальше ради меня ?

– Ты и я, Виа – вот как это всегда должно было быть. В данной ситуации у тебя нет выбора. Я говорю тебе все, как есть. Я дам тебе неделю. Если хочешь, ты можешь задать мне вопросы. Разберись со всем дерьмом в голове, отпусти всё. Одна неделя – всё, что у тебя есть, а потом я потребую тебя, как свою.

Я понимаю, что он закончил говорить, потому что его губы впиваются в мои. И этот поцелуй не мягкий, заботливый или нежный. Он горячий, страстный и отчаянный. Айзек каждым движением показывает мне свои чувства. Его язык скользит по моим губам, и я приоткрываю их, подчиняясь его требованию. В его объятиях я беспомощна, и, толкнув меня к стене, мужчина целует меня, словно оголодавший.

Без предупреждения он отстраняется. Моя грудь вздымается от тяжёлого дыхания, пока я пытаюсь прийти в себя.

– Одна неделя, – повторяет он.

А потом, развернувшись, покидает мою квартиру.

Прошло двенадцать грёбаных месяцев

Нам с Шелли потребовалось двенадцать месяцев, чтобы получить свободу от Дорин и жизни, на которую мы оба подписались. Мне казалось, что я смогу спокойно оставить всё это. После того последнего задания мне казалось, что возможность моего ухода была гарантирована. Но, опять же, мы спасли Вию, и у меня не было иного выбора, кроме как продолжить.

Когда ложь и обман зашли дальше, чем мы ожидали, и мы обнаружили ещё одну команду Секретных Служб, которая работала по ту сторону баррикад – с этим нужно было что-то делать. Поскольку Виа и Хелена пострадали во время последней операции, более того – их едва не убили – мои кураторы решили, что мне нужно сделать выбор. Допросить девушек, пока мы бы не убедились, что они не помнят ничего стоящего, что могло бы угрожать их жизни снаружи, но они и так пережили достаточно. Или же заставить их подписать соглашение о неразглашении и наблюдать за ними издалека. Единственное условие заключалось в том, что в этом случае нашей команде пришлось продолжить работу. Нам поставили задачу разобраться в проблеме изнутри, а потом разрушить всю систему. И только тогда мы сможем получить свободу. Только тогда Виа будет по-настоящему свободна.

Поговорив со своей командой, я был благодарен за то, что все они поддержали меня.

Три недели назад закончилась наша последняя миссия. Покончив с операцией, мы с Шелли подписали приказы на увольнение. Кэйна больше не существует. Ни в данный момент времени. Ни во мне.

Я официально вернулся к тому, чтобы быть Айзеком Джеймсом. Надеюсь, этого достаточно. Должно быть достаточно.

– Ты разговаривал с ней? – Спрашивает Шелли, выходя из кухни.

У нас двоих есть достаточно неплохая заначка, и Шелли хочет купить свою собственную квартиру, но она не знает, где хочет обустроиться, поэтому я предложил ей пока погостить у меня. У неё нет семьи, которая ждала бы её. Я счастлив, что у меня есть те, кто любит меня. Команда была единственной её семьей, но остальные ребята приняли решение остаться. Дарвин взял на себя руководство командой, поэтому я уверен, что они в хороших руках.

– Ага.

– И? – Спросила девушка.

Её лицо, руки и фартук испачканы мукой.

– Ты одомашниваешься, Шелли? – С ухмылкой произнёс я.

– Пошёл ты, и я жду ответ на свой вопрос, – требует Шелл.

– Я сказал Вие, что у неё нет выбора. И дал ей неделю.

– Дерьмо. Получается, ты ничего не объяснил? Вывел её из себя, и поставил ультиматум?