Анна Михайлова - Дочь для монстров

Мужчина распахнул дверь, впустив на порог яркие солнечные лучи, и стремительно вышел.

— Максим Павлович, подождите! — Лера с трудом поднялась с дивана, просунула руки в рукава черного халата и, запахнувшись, заковыляла к двери. — Не бросайте меня здесь!

Ужас от перспективы остаться одной в странном доме-морге ненадолго поборол слабость. Девушка буквально вывалилась за дверь, едва не слетев с лестницы.

На поляне перед домом Бедова уже не было. Зато за столиком с блестящей чашкой в руке сидел Вениамин.

— Лера!? — черная кружка с логотипом креста упала на землю, расплескав всё свое содержимое. Стул тоже упал, но мужчина этого не заметил даже.

Быстрым шагом он преодолел расстояние до крыльца и подхватил девушку на руки.

— Как же я по тебе соскучился!

Живой! Живой! Живой! Да за это Лера готова была до старости чистить Наталиану ботинки хоть щеткой, хоть языком. Вениамин легко удерживал её в воздухе, крепко прижимая к себе, гладил по спине и волосам, шептал в ухо какие-то глупости про отпуск, про море, про маленький домик на берегу.

Он сам словно только что вернулся с отдыха, морщины разгладились, глаза молодо блестели. Только запах был непривычный, неродной. Лера тыкалась носом в шею директора и вместо смеси табака и дорогого парфюма ощущала только мерзкую вонь антисептика.

— Домой? — тихо спросила Лера.

Вещи висели на стуле у Бедова в гостиной, но девушке хватало и халата. Она ни за что не согласилась бы сейчас даже отвернуться от Вениамина, не то что отойти.

— Конечно, пойдем домой!

Директор перехватил её под колени и, не отпуская, двинулся к арке. Его судьба пролитого чая, упавшего стула, открытого дома, да и всего мира в целом сейчас не волновала.

— Давай я ногами, а? — запоздало попросилась Лера. — Раны разбередишь.

— Не беспокойся, меня так залечили, что я теперь как новенький, даже лучше прежнего, — отшутился Вениамин.

Лера недоверчиво подковырнула прозрачную пуговку и запустила пальцы мужчине под рубашку.

— У тебя руки ледяные, — ласково шепнул он ей в ухо. — Грейся, Шмелева.

Никаких бинтов под рубашкой не было, только бугры шрамов, и те старые, хорошо знакомые Лере. Страшные пулевые раны не оставили и следа, это заставляло усомниться в том, что они вообще были. Вопросов разом стало больше, но девушка молчала, просто наслаждаясь ощущениями.

— Что же ты у меня такая бедовая? И на минуту нельзя оставить без присмотра…

Лера почти плакала, слушая тихий, полный тепла голос Вениамина. Она никогда его не отпустит, никуда больше не полезет. Опустошающее прошлое подернулось мглой и перестало быть правдоподобным.

Вместе они миновали мрачную темную арку и вышли к стоянке. Там как ни в чем не бывало стоял черный БМВ с настежь распахнутой водительской дверью, возле которой на асфальте валялось несколько дымящихся окурков. Внутри, расположившись в удобном кресле, дремал Виталик.

Кое-что не менялось ни при каких обстоятельствах.

Согреться

Один длинный кошмарный сон, один безумный выверт сознания: стрельба, солдаты в особняке Олега, белый-белый хлорированный объект, где забавы ради расчленяют людей, морг Бедова и странное чувство сопричастности к чему-то космическому в осадке. Слишком много для обычного человека.

Виталик, по обыкновению мрачный и сгорбленный, привез их в квартиру Вениамина, проводил до верха и молча ушел. Лера хотела всё у него расспросить, но не смогла даже открыть рта. Пришлось убеждать себя, что, если бы случилось что-то плохое, мужчины сами бы все рассказали. Сдержанность Зека всегда была к месту, сегодня знать что-то, слушать что-то, переживать о чем-то девушка не хотела, и комендант, видимо, это отлично понимал.

— Надо переодеться и поесть, — Вениамин, так и не спустивший Леру с рук, внес её в гостиную и посадил у окна в уютное цвета слоновой кости кресло.

— Я думала, что ты погиб, — вцепившись в его руку, прошептала девушка.

Отпустить было страшно как никогда.

— Я тоже так думал, — мужчина не шутил.

— Тогда как? — Лере даже не важно было, что он ответит, лишь бы только не уходил.

— А есть ли разница? — искренне удивился Вениамин. — Ты жива, я жив, все живы, значит, так и должно быть.

— Угу.

Действительно не важно. В процессе разговора Лера утянула брюнета в кресло и снова забралась ему на руки. Тонкий хлопковый халат Бедова совсем не давал тепла и сваливался с плеча при малейшем движении. Вениамину это, похоже, нравилось.

— А плечико-то все в гусиной кожице, — слегка прикусывая это самое плечико, констатировал мужчина. — И вообще ты вся как лед холодная.

— Согрей! — Лера дрожала в его руках, «согрей» получилось совсем уж, просто до неприличия приглашающим.

В самый первый раз, признаваясь директору в любви, девушка не ожидала, что он незамедлительно ей эту любовь подарит, но пережитые тогда в здании заброшенного завода кошмары подтолкнули мужчину к решительным действиям, о чем Лера совсем не жалела. Все произошло в этой же самой квартире, только в спальне, до которой на этот раз они вполне могли не добраться.

— Лера… — с хрипотцой выдохнул Вениамин, опалив шею горячим дыханием, — тебя надо пороть и пороть…

— Пороть? — в голове была форменная каша, — за что?

— За проделки на объекте, — теплые губы коснулись плеча, широкая ладонь почти полностью стянула с Леры халат и слегка сжала грудь. — Не могла неделю-другую в комнате посидеть и погоревать?

— Не могла, пори, — борясь с нарастающим головокружением, тихо отозвалась девушка.

Холод ушел, оставив вместо себя исступленное желание, острую жажду, жаром поднимающуюся из низа живота. Прикрыв глаза, Лера потерлась виском о щетинистую щеку Вениамина и нежно поцеловала его в губы. Мужчина ответил, бережно, трепетно, едва касаясь, так, словно хотел только отогреть, передать своё тепло. Осмелев, Лера перевернулась к нему лицом, удобно усевшись сверху. Пальцы сами шарили по строгой сорочке, расстегивая одну пуговицу за другой. Поддавшись инстинкту, девушка слегка двинула бедрами, плотнее прижавшись к твердому члену мужчины, спрятанному под тканью брюк.

— Пороть, за совращение престарелых, — медленно выдохнув, продолжил Вениамин. Сейчас он выглядел слегка удивленным, но очень счастливым.

— Я еще и повода-то не дала… — Лера не чувствовала ни намека на стыд, всё было желанно и от того правильно.