Вера Колочкова - Любовь не помнит зла

И вовсе он не терял его, этот телефон. Старшеклассники отобрали. Рыжий Селиванов из 10 «Б» самолично сумку перетряхивал, а другие смотрели, улыбались довольно. Еще и подзатыльник потом дали. За что подзатыльник-то? Мало им, что ли, телефона? Стояли, смотрели, как Илья свое барахлишко обратно в сумку складывает, втянув голову в плечи. Не драться же с ними, в самом деле. Он один, а их много. Потом, правда, пацаны из класса подошли, сочувствие проявили. Только что толку от их сочувствия, если каждый сам за себя? Вон, у Кольки отец в прокуратуре работает — его не трогают. А у Артема старший брат есть. Сначала они к Артему привязывались, а потом брат пришел, поговорил с ними, и отстали. А у него ни отца, ни брата — одна только тетка. А ей самой защита требуется. Нельзя, чтоб она узнала про Селиванова и его компанию. Расстроится, плакать будет. Уткнется ночью в подушку и будет сопеть. А когда она плакать начинает, Илье совсем невмоготу становится. Насобачилась уже по ночам плакать, думает, он не слышит! Глупая. Того не понимает, что он давно уже ее сопение сердцем во сне чует и просыпается сразу, только виду не подает. Потому что нельзя. Потому что нет у него права ее жалеть. Вот станет взрослым мужиком, тогда уж… Тогда уж никто их с теткой не обидит! А кто обидит, и трех дней не проживет…

Илья вздохнул тяжко, поежился на декабрьском ветру. И сам усмехнулся своим мыслям: надо же, какая ерунда в голову пришла! Трех дней не проживет, главное… Это оттого, наверное, что он на старшеклассников озлобился. Да разве можно на них по большому счету обиду держать? Они ж по ошибке думают, что если раньше родились и выше его ростом вымахали, то, значит, и сильнее. Глупости все это. Сила вовсе не в силе, сила в другом. Она внутри человека живет, а не снаружи. А эти… Они ж не понимают. Чего с них возьмешь? Пусть считают себя крутыми и сильными. Вон, стоят у школьного крыльца, гогочут, рыжие патлы Селиванова издалека огнем так и горят. Надо переждать здесь, за углом, потоптаться в снегу. Звонок прозвенит, они на первый урок уйдут. А денег, которые они вчера затребовали, у него все равно нет. Хоть они и ждут. Знают же, сволочи, что химичка Светлана Петровна собирает на ремонт своего кабинета, и ждут.

— Эй, парень, где тут ближайшая аптека? Не знаешь? — вывел его из задумчивости хрипловатый мужской голос.

Илья вздрогнул, завертел удивленно головой, пытаясь обнаружить, откуда идет голос, поскольку рядом ни одной живой души не было. Потом понял — спрашивали из приоткрытого окошка машины, остановившейся на выезде меж двумя домами-высотками.

И правда, где ж тут аптека? Нахмурив лоб, Илья завертел старательно головой, словно помогая себе вспомнить местонахождение ближайшей аптеки, но ничего путного память не выдавала, и он виновато пожал плечами. Тем временем дверь машины открылась, и высокий молодой мужик в длинном черном пальто выскочил на утоптанную дорогу, улыбнулся ему белозубо и весело.

— Хотел чего-нибудь от похмелья купить, и аптеки не вижу, блин… — зачем-то пояснил ему мужик, потерев лоб ладонью. — Что у вас за район такой, что аптек нигде нет?

— Я не знаю… — виновато откликнулся Илья. — А вы жвачку попробуйте. Хотите? У меня есть. Мятная.

— Давай, — шагнул к нему мужик. — А то от меня несет, как от пивной бочки. Только до первого гаишника доехать.

Илья торопливо порылся в кармане куртки, с готовностью протянул незнакомцу початый пакетик с белыми подушечками мятной жвачки. Мужик протянул руку, ковырнул сразу две подушечки, небрежно кинул в рот.

— А ты чего здесь мерзнешь? Ждешь, что ль, кого?

— Не-а. Я не мерзну. Я в школу иду. Жду, когда звонок дадут.

— Не понял?.. А зачем его ждать-то? Опоздаешь же!

— Так я и хочу опоздать… Там пацаны из 10 «Б» меня у крыльца поджидают…

— Наезжают, что ли?

— Ага. Наезжают. Думают, у меня деньги есть.

— А они у тебя есть?

— Не-а…

— Что ж, понятные дела… Много их, пацанов-то?

— Много. Пятеро.

— Ни фига себе! Так ты бы отцу пожаловался. Или западло считаешь?

— Конечно, западло! Да и нет у меня отца… У меня тетка только.

— Ни фига себе! Ну, что с тобой делать… Пошли, что ли?

— Куда?

— На разборки, куда! Пошли, пока звонок не дали! Ну? Чего стоишь? Перетрухал совсем? Не боись, сейчас разберемся с твоими пацанами… Вон там, что ли, твоя школа?

Слегка подтолкнув Илью за плечо, мужик решительно направился к школьному крыльцу. Илья потрусил за ним, так и не осознав перемены в своей судьбе. Если б он знал тогда, какая это будет перемена…

А на разборки они таки опоздали. Пока шли к школе, звонок вдарил свою бодрую музыку по полной программе, и рыжая голова Селиванова мелькнула огнем уже в дверях.

— Блин, не успели… — разочарованно протянул мужик.

— Да ладно! Ничего. Я сам разберусь как-нибудь, — попытался успокоить его Илья, пятясь к школьным дверям. — Вы идите! Спасибо вам!

Развернувшись, Илья с ходу ткнулся в химичку, чуть не сшибив ее с ног. Она отступила, потом возопила возмущенно:

— Быстров! Это что такое?

— Ой, простите… Простите, Светлана Петровна! Я нечаянно…

— А кто это с тобой, Быстров? — заинтересованно уставилась химичка на мужика, сердито-кокетливо приподняв свою строгую учительскую бровь.

— Да нет… Это никто… Это не со мной…

— Ну как же — не с тобой? Я же видела, что вы вместе шли. Вы кем ему приходитесь, мужчина? Вы родственник?

— Я… Да, я родственник! А что такое? — весело отозвался мужик.

— Ну, наконец-то! Хоть один родственник у Быстрова объявился! А то как родительское собрание, так никто не приходит… Прямо беспризорный ребенок какой-то.

— Я не беспризорный. У меня тетка есть. Только она на собрания ходить не может, у нее график неудобный.

— Иди в класс, Быстров… Мы тут без тебя разберемся, — сухо повернулась к нему Светлана Петровна.

— Так я…

— Иди, иди, — весело поддержал его незнакомец, махнув рукой. — Ничего, мы и впрямь без тебя разберемся.

Уже от дверей школы Илья обернулся, сделал ему умоляющее лицо, а незнакомец кивнул едва заметно — не беспокойся, мол, все путем. И тут же выставил перед лицом руку лопатой, что означало — не выдам, не беспокойся. Понимающий оказался мужик. Не хлипкий какой жалобщик. Такой точно полученную информацию про «наезд» химичке не выдаст.

— Понимаете ли, в чем дело… Мы собираем с родителей по две тысячи на ремонт кабинета химии, и мне хотелось бы…

Ну, кому до чего, а химичке лишь бы свою жалобную песню спеть! Илья вздохнул, толкнул школьную дверь. Сейчас она бедного мужика обездолит на две тысячи. А сам виноват, нечего было в благодетели записываться. И вообще, странный какой-то мужик. С виду крутой, и тачка у него дорогая, а жвачку попросил, как обыкновенный дядька-прохожий. И пальто длинное на нем сидит нелепо, как с чужого плеча. Кажется, что оно ему жить мешает. И зачем напялил, если мешает?