Джеймс Кунстлер - Большие каникулы Мэгги Дарлинг

— Могу ли я попросить тебя остаться на ужин? — спросила она у Регги, который уже направился к двери.

— Схвати меня за руку.

Она схватила его за руку.

— А что в меню? — спросил он.

— Даже не знаю. Всего понемногу.

— Говоришь, всего понемногу? Так это мое любимое блюдо!

И они отправились на кухню. Будучи всегда готова к идеям тематического меню, Мэгги приняла идею «всего понемногу» серьезно и принялась за дело, начав с пары коктейлей «Бакарди», которые она подала в узких бледно-зеленых бокалах «Фенигер» 1840 года. Из множества продуктов, лежавших в холодильнике, Мэгги выбрала трехкилограммовую домашнюю курицу, которую она засунула в большущую керамическую латку «Ромерторф», добавив туда чашку темного рома «Майерс», пригоршню помолотых вручную ямайских специй для мяса, пучок кориандра, горку сладкого лука видалия, щепотку сухой мандариновой цедры. Весь ансамбль был поставлен в печь в восемь пятнадцать на два часа.

Пока курица готовилась, они перешли к коктейлю «Cuba Libre». Мэгги сконструировала нечто вроде карибского тирамису на двоих из нарезанного дольками манго, перезревшего инжира, однодневного апельсинового чайного кекса и простого сиропа, в который она добавила пуэрториканского рома «Анежо» шестнадцатилетней выдержки. С Регги хорошо общаться, размышляла она. Основательный, положительный человек, умный, но не высокомерный, безусловно талантливый, уважаемый в своей сфере и достаточно платежеспособный, чтобы содержать студию на верхнем этаже в фешенебельном районе Трибека и ездить на небольшой спортивной «мазде-миата», которую он держит в собственном гараже. Она размышляла о том, что любая художественная натура, способная обеспечить себе достойную жизнь, должна вызывать восхищение. Его можно было бы рассматривать как хорошую добычу для определенного типа нормальных женщин. Почему она никогда не видела его с кем-нибудь? Он всегда был один. Она было заподозрила очевидное, но разве Регги не заявил, что он гетеросексуален, за тем же самым столом у Мэгги несколько недель назад? Его ассистентов трудно было назвать непривлекательными. Один из них, Рене, даже позировал вместе с ней. Но в их отношении не было ни малейшего следа… активности. Никаких анекдотов на сексуальную тему. Никаких прикосновений. В чем проблема Регги? — подумала она.

Они сидели за столом с бутылкой рома, упаковкой из шести банок диетической колы, тарелкой с дольками лайма и хорошей порцией паштета из свиной печени с черносливом. Пока тушилась курица, а время клонилось к ночи, количество паштета уменьшалось пропорционально снижению уровня приличия. Именно начиная с этого момента Мэгги впоследствии с трудом вспоминала происходившее. Было похоже, что Линди пришла домой, но в кухню не зашла. Мэгги слышала, как подъехала машина, открылась парадная дверь, затем раздался смех Линди и послышался мужской голос (Хавьер?). Они поднялись сразу наверх, даже не поздоровавшись. Мэгги, должно быть, выразила свое раздражение по этому поводу. Регги хладнокровно проанализировал происшедшее. Линди, объяснил он, ведет себя с ней, как подростки ведут себя с родителями: Мэгги для нее — враг. Такого в их отношениях еще не было, старалась убедить его Мэгги, наливая еще выпить.

— Люди меняются, — сказал Регги.

С ним было так приятно разговаривать. Он говорил так умно и обнадеживающе. В этом было что-то ужасно привлекательное, даже сексуальное. Она никогда раньше не думала о Регги в этом смысле и сделала вывод, что его сексуальная привлекательность была крайне недооценена. Она, возможно, смогла бы отучить его постоянно носить свитера с V-образным вырезом. В глазах окружающих он казался мягче и круглее, чем необходимо. С эмоциональной стороны он напоминал мощную башню, особенно в сравнении с психологической немощью Кеннета или изнеженностью Свонна.

Что может быть важнее для двух взрослых людей, нежели такой тип эмоциональной и моральной силы? — думала она, находясь в восторженном состоянии после еще одной порции рома. А в Регги оба этих качества слились воедино. К тому же курица, должно быть, уже готова. Ну, мясо еще не отслаивается от костей, как ей нравится, но они так голодны! А кроме того, комната закружилась под ногами…

Когда она проснулась, в голове все просто тряслось. Первое, что она увидела, была голая мужская спина. Она сразу поняла, чья это спина. Хотя совершенно не помнила, каким образом они добрались от кухонного стола до ее постели и что произошло между ними после этого. Единственное, что едва дошло до Мэгги, пробив чувство сильной тоски внутри ее черепа, так это то, что она, без всякой на то необходимости, совершила что-то такое, что усложнит ее существование в дальнейшем. Регги зашевелился. Мэгги едва сдержалась, чтобы не вскочить с кровати. Он перевернулся и, промурлыкав во сне слово, похожее на «дорогая», обнял ее, положив голову ей на плечо. Было что-то одновременно успокаивающе знакомое и отталкивающее в ощущении тепла его мягкого тучного тела и в слабом запахе его одеколона.

— Боюсь, меня сейчас вырвет, — сказала она, и Регги разомкнул руки, выпустив ее на свободу.

Она полетела в ванную комнату, где освободилась от остатков содержимого желудка. Затем она приняла четыре таблетки аспирина, забралась под душ и массировала себе шею и плечи при помощи пульсирующей головки душа столь долго, что вода остыла. Это было своего рода рекордом, если учесть размер бака водонагревателя, который они с Кеннетом установили во время последнего ремонта. Когда дольше тянуть было уже невозможно, она вернулась в спальню. Регги сидел, опершись спиной на подушки. Он выглядел опустошенным. Глаза его блестели, а кончики рта опустились вниз, как у какой-то восточной резной фигурки, изображавшей погубленную душу.

— Аспирин? — спросила она.

Регги отсутствующе кивнул. Она принесла ему несколько таблеток и чашку воды, села на край кровати в своем клетчатом красно-черном халате и принялась заматывать полотенцем голову, чтобы чем-то занять руки, пока он глотал таблетки.

— Это ужасно, — сказал он, допив последнюю каплю воды.

Мэгги вздохнула. На самом деле она не поняла, что он имел в виду. Наверно, это плохо, что они оказались вместе в постели (по крайней мере, она так думала, прочищая себе мозги под душем), но никакой катастрофы, в общем, и не произошло. Не так ли?

— Ничего, переживем, — сказала Мэгги. — На то мы и взрослые.

— И я об этом же, — сказал Регги.

— Ну, брось. Не так уж все и плохо.

— Если бы. Я безнадежно влюблен в тебя, Мэгги. Долгие годы. Но не смел отважиться сказать тебе об этом.

Она снова вздохнула.

— Теперь у нас есть что вспомнить, — продолжил он, глядя вперед, словно в неотвратимость судьбы. — Наша маленькая тайна.