Maxime - Джекпот (СИ)

22

- Victor, Victoria, - медленно вытягивает Андреа, щурясь. Его сальный сицилийский взгляд скользит по чулочкам, юбочке, вверх к гармонично выпирающим холмикам грудей под кофточкой и останавливается, только когда достигает румяного личика, накрашенного по-вечернему, с родинкой на губе. - Тебе нравится у нас?

Она отвечает робким кивком и стеснительно отводит глаза. В последнее время она разучилась говорить, не знает, куда девать руки и всё время облизывает губы. Зато её походка на шпильках сделалась мягче, элегантнее, она научилась краситься и со вчерашнего дня выходит на улицу только в женском.

Андреа пригласил её к себе в кабинет, но разговор не клеится.

- Ладно, можешь идти, - задумчиво произносит он, провожая её булочки лапающим взглядом.

###

Зорра становилась Викторией, когда снимала повязочку. Девочки любили её за кроткий нрав, нерешительность, воспитанность. Да, у неё был отсутствующий взгляд, как будто она постоянно витала в облаках, да, она была тихоней, каких свет не видывал, иногда вела себя странно, но зато она всегда приходила на помощь первой, когда речь шла о взаимовыручке.

Лаура полюбила свою протеже с первого дня, заботилась о ней, как мама, следила, чтобы быки - «toros» - так она называла самцов-производителей - случайно не порвали неопытную тёлку во время вязки.

Звенел колокольчик, возвещавший начало периода охоты, Лаура тянула неуклюжую бурёнку к станку, ставила её в удобную коленно-локтевую позу, закрепляла ремни на поясе и бёдрах, затем закидывала юбочку, пальцем проверяла масляную течку и только после этого подводила быка.

Чёрный, как смола, племенной бык, играя мышцами, лениво приближался сбоку. Он как будто не замечал Зорру, топтался на месте, молчаливо буравя её безразличным взглядом. Она коровьими глазами пыталась угадать в нём тихий норов. И только твёрдый, как полено, гладкий, блестящий, как ствол ружья, хобот, болтаясь из стороны в сторону, говорил об обратном.

Внезапно бык запрыгивал на станок, чёрный ствол, начинал дёргаться, как во время семяизвержения, невидимый домкрат задирал ствол вверх, пока тот окончательно не застывал в вертикальном положении. Бык начинал ошалело долбить Зорру тупым концом, не попадая в текущую маслом розочку.

На помощь приходила Лаура. Она хватала лиловый шар на конце чёрного полена, сдерживала напор на пару секунд, продавливала шар в масляное отверстие. Только так бык забирал Зорру.

Она мычала, чувствуя несоразмерность органов. Чёрный бык покрывал белокурую тёлку особо жёстко, на генетическом уровне ощущая необходимость смешения рас. Станок давал быку упор и одновременно защищал тёлку от лишних ударов.

Теперь Лаура следила за тем, чтобы бык не кончил наружу. Для этого тёлка должна стоять спокойно, не ёрзать, а бык не отклоняться назад слишком далеко. Особенно важно придерживать быка за яйца сзади во время эякуляции, тёлка тоже может выскользнуть из-под него. Здесь нужен глаз да глаз. Наконец, когда бык полностью разряжается, нужно помочь ему аккуратно достать ствол, который быстро теряет твёрдость. Аккуратно, потому что по сценарию все быки должны оставаться внутри, в загоне.

Когда Зорра освобождалась, следующий бык уже стоял наготове, заряженный для работы. Она косилась на него: может быть, он будет с ней поласковее? Бык - такой же породистый, чёрный - гладил рукой гладкий блестящий ствол, залитый сталью. Его ухмылка не предвещала ничего хорошего.

Чтобы ускорить процесс Лаура заводила очередного быка спереди.

Ему нельзя кончать Зорре в рот или трахать её слишком глубоко, мешая осеменению. Поэтому работал он больше рукой, чем бёдрами.

«Зорра: сто чёрных быков и один белый зайчик» - название говорит само за себя. Четыре часа осеменения - по две минуты на быка, плюс пятиминутные перерывы - пролетели незаметно. Тяжело было только в первый час, дальше всё шло, как по маслу. Зорра уже не замечала длинной череды чёрных быков, выстроившейся вдоль стены. Временами она поджимала расслабленную розочку, чтобы случайно не упустить быков, скопившихся внутри. Последний час непрестанный звон колокольчика сопровождался бульками и чавканьем. Зорра не завтракала и почти весь предыдущий день не ела, только пила сладкую воду. Тёплое молоко, вылившееся из неё с утра после трёхлитровой клизмы, было таким же чистым, как и до промывки, поэтому бычье семя лежало внутри в первозданном свежем виде без всяких примесей.

Лаура внимательно следит, чтобы последние быки доставали хоботы не спеша. Когда всё готово, она отстёгивает Зорру, снимает с неё ошейник, колокольчик, повязочку. Дальше её будут снимать переносной камерой, скрывая черты лица размытым пятном. Лаура поправляет юбочку, кофточку, чулочки - Зорра должна выглядеть соблазнительно, отправляясь на охоту.

Она идёт по улице медленно, виляя на шпильках тяжёлой попкой. На ней нет трусиков, только юбочка. Разбитая розочка горит, быки просятся наружу. В этот полуденный час белого зайчика можно найти только в парке, одиноко сидящим на одной из скамеек. Зайчиками в Италии называют мужчин, которые обедают в городском саду, надеясь на случайное знакомство. Она замечает одного, вдали от пешеходного движения. Её намерения слишком очевидны - она выглядит как выряженная сука, накрашенная, расфуфыренная. Зайчик пугается, подпрыгивает и убегает. Оператор, следующий за ней по пятам со скрытой камерой, жестом показывает в другую сторону.

Они идут по тёмной липовой аллее, мимо на велосипедах проносятся дети, мамы гуляют с колясками. Неожиданно, она замечает одинокого бородатого мужчину, седовласого, в белом костюме, шляпе, с тростью, солнцезащитных очках. Он не похож на обычного зайчика, но она не может ходить по парку весь день, быки просятся наружу.

Подходит к скамейке, достаёт карточки из сумочки и протягивает ему одну.

«Здесь свободно?» - читает он. Она мило улыбается, облизывая губы.

- Да, конечно, - зайчик подпрыгивает, уступая ей место, перемещаясь на край скамейки.

Она садится и протягивает ему следующую карточку:

«Извините, я немая, но всё понимаю».

Его брови взлетают, он сочувственно кивает, смотрит на неё ласковым взглядом и возвращает карточку.

Через минуту неловкого молчания, она невинно протягивает ему следующую карточку:

«Как вас зовут? Меня - Джулия».

Она уже неплохо понимает итальянский. Этого как раз достаточно, чтобы быть вежливой, оставаясь немой.

- Лоренцо, - смущённо представляется он, продолжая переваривать неожиданные обстоятельства знакомства.

Оператор выглядывает из-за дерева, делая вид, что фотографирует птичек. У него камера-бутафория с потайным объективом сбоку.

Лоренцо говорит что-то о прекрасной погоде, золотой осени, а сам косится на её ножки в чулочках, взглядом вылизывает ажурные резинки, выглядывающие из-под юбки.