Джейми Каейн - Инструкция на конец света

Она пожимает плечами.

– Может, и учили.

– Ты, наверно, здесь недавно. Иначе я бы тебя узнал, – говорит Кива.

– Я здесь на время. Ребята, вы в старших классах здесь учитесь?

– Не совсем, – говорю я. – Мы учимся в школе Садхана.

– Я – выпускник школы жизни, – говорит Паули.

– Я изучаю искусство бытия, – говорит Кива, и это очень на него

похоже. В последнее время я ни разу не видела, чтобы Кива сунул нос в

какую-нибудь книгу.

– Мы решили, что пойдём учиться во Всемирный Колледж

Спокойствия.

– Всемирный Колледж Спокойствия. Это же не просто название, да?

– Ага.

– Ребята, вы вместе живёте? – спрашивает девочка.

– Что-то типа того, – отвечает Паули. – Ты должна прийти и

посмотреть, как мы живём. Это перевернёт твой мир.

Я сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза. Не знаю, может ли кучка

хиппи в общежитиях и хижинах кого-то впечатлить, но я там жила почти

всю жизнь, так что, наверно, отношусь к этому предвзято. Я знаю, что

является деревней хиппи, а что – нет. Я знаю, что она так и не оправдала

тех духовных идеалов, на которых была заложена, и меня это, в любом

случае, не беспокоит, но я терпеть не могу, когда люди говорят о ней, как

об исключительной форме рая.

Скорее, это место, где люди сбегают от реальности. Сомнительное

место для детей. Я знала о сексе всё к тому времени, как мне

исполнилось шесть, потому что видела так много накуренных

придурков, которые занимались этим у всех на виду, и попробовала на

себе гораздо больше к тому времени, как достигла возраста этой

девочки. Какие истории я бы ей рассказала… То есть, кто-то в Садхане и

правда стремится к просветлению и всему прочему, но деревня

привлекает и многих полоумных, людей, которые не хотят жить в

реальном мире с его реальными трудностями.

Но за это я их не виню.

Когда на радио заиграла любимая Паули композиция группы Queen ,

он настолько прибавил громкость, что никто не смог разговаривать.

Подгоняемый ритмом музыки, он едет быстрее. Стремительно

приближаясь к городу, мы видим, как вдали над горами

распространяется дым от ближайшего стихийного лесного пожара. Эта

опасность нависла над нами уже давно, но пожары случаются в этой

части штата ежегодно, как сменяются времена года. К этому времени

года в Сьерре так жарко и сухо, что пламя не остановить.

Иногда мне нравится, как сверкает красным ночь, и как дым

заполняет долины и окрашивает воздух в бежевые оттенки. Это похоже

на конец света.

От этого я вспоминаю о девушке с ружьём, которую Вольф видел в

лесу. Я наклоняюсь к приёмнику и выключаю радио, когда мы

приближаемся к городу.

– У тебя есть ружьё? – спрашиваю я Изабель, и брови у Кивы ползут

на лоб.

Изабель недовольно морщится.

– У сестры есть. Не у меня.

– Твоя семья – сюрвивалисты?

Её лицо искажается гримасой боли.

– Ммм, папа – что-то вроде сюрвивалиста.

По её напряжённым губам я вижу, что задела её за живое, затронув

что-то, о чём она не хочет разговаривать.

– Правда? Ты сюрвивалист? – спрашивает Паули.

– Вы что, ребята, верите, что грядёт зомби-апокалипсис? –

спрашивает Кива, который обожает зомби.

Не понимаю, как кому-то могут нравиться зомби.

– Ни в коем случае. Но папа из их числа, и сестра тоже. Он ей совсем

мозги промыл.

Сюрвивалисты с пушками поселились прямо рядом с нашей мирной

и беззаботной коммуной? От такого невероятного совпадения я чуть не

смеюсь в полный голос. Мне жизненно необходимо встретиться с её

сестрой с пушкой как можно скорее и выяснить, что у неё за дело.

Николь

Когда я понимаю, что Изабель пропала, я стараюсь не паниковать. То

есть, в любом случае, как далеко она могла бы добраться? Она

абсолютно не ориентируется, и у неё нет денег. Но когда я представляю

себе, как она ловит попутку и садится в машину к какому-то

злоумышленнику, сердце переполняется ужасом. Папа доверил мне

заботу о сестре, о доме, обо всём – и теперь всё рушится. Я уже

провалила задание, а ещё даже недели не прошло.

Сначала я обыскиваю дом и его окружение, надеясь на то, что она

моет пол в сарае, или ищет что-то в гараже, или, что совсем невероятно,

гуляет где-то в лесу, но часть меня знает, что эти поиски бесполезны. По

тишине, по мирному спокойствию, на которое Иззи не способна, я вижу,

что одна. Она постоянно что-то напевает себе под нос, или копошится

где-то, или жалуется на скуку.

Я вспоминаю о велосипеде в гараже и иду за ним. Может быть, я

смогу перехватить её, пока её не подобрала попутка, если поеду

достаточно быстро. Когда я застёгиваю шлем, то понимаю, что обе шины

сдуты. Конечно. На велосипеде никто не ездил, пока мы собирались и

переезжали. Только у меня в семье есть велосипед. У сестры был один,

но в прошлом году она оставила его без замка у школы, и его угнали, а

папа отказался покупать новый.

Я оглядываюсь кругом в поисках насоса, но всё, что вижу - это так и

не распакованные коробки, потому что папа не включает распаковывание

вещей в наше безумное расписание. Он не предполагал, торопясь уехать,

что мне может понадобиться велосипед, чтобы погнаться за сестрой.

Бормоча ругательства, я снимаю шлем и решаю бежать за сестрой.

А потом я думаю, а что, если я её не догоню? Что, если я просто

позволю ей самой понять, что сбегать вот так – плохая идея? У меня всё

ещё остаётся нешуточная проблема, с которой надо разобраться –

отсутствие воды.

Возможно, она сама вернётся. Возможно, я беспокоюсь по пустякам.

Возможно.

Глава 7

Вольф

Когда я был гораздо младше, я был, возможно, влюблён в Лоурель.

Сколько себя помню, она была в моей жизни, но всё же я помню время,

когда она всегда защищала меня, когда мы были лучшими друзьями и

товарищами по играм, и я представлял её себе девочкой, сотканной из

солнечных лучей и неба. Я мечтал о ней, вдыхал её запах и думал о ней

только в превосходной степени – самая симпатичная, самая умная, самая

лучшая.

Я не знаю, почему моё отношение к ней изменилось. Я не знаю,

когда это произошло. Но Лоурель невозможно узнать, не меняя своего

мнения о ней, потому что она стремительно превращается из одного

человека в другого прямо у тебя на глазах.

Я знаком с ней достаточно долго и понимаю, что за

привлекательной внешностью скрывается тьма и пороки. Она –

бездонный бассейн, в котором опасно плавать. Ты никогда не узнаешь,

что именно утянет тебя на дно.

Таким образом, Лоурель – единственная девушка, которую я

любил, если, конечно, то детское чувство, которое я испытывал к ней,