Джейми Каейн - Инструкция на конец света

было любовью. Девушка, которую ты, как думал, знал, стала

незнакомкой. Дело не в том, что в такой крохотной деревне как моя, все

ровесники воспринимают друг друга как братьев и сестёр. В

деревенскую школу приезжают дети из других мест, потому что она

славится нестандартным подходом к образованию. Так что, здесь есть

девушки из близлежащих городков, некоторые из которых обладают

возможностями, о которых я могу только мечтать.

Что-то всё же не даёт мне ухаживать ни за одной из них. Даже

когда они строят мне глазки, я коченею, внутри меня только ледяная

сталь, которой неведомо то удовольствие, когда заигрываешь ты, и когда

заигрывают с тобой.

Став старше, я чувствую, что что-то не так. Я знаю, что я, наверно,

остался в стороне от чего-то невероятного, но это ни на что не влияет. Я

всё ещё холоден к миру.

Лоурель говорит, что я держусь слишком далеко ото всех, я

слишком возвышен и слишком зацикливаюсь на плохих вещах. Но я

уверен, что втайне она рада тому, что я не влюблён ни в одну из

городских девчонок. По тому, каким будничным тоном она упрекает

меня в отчуждённости, я могу сказать, что её это совсем не беспокоит.

А вот новая соседка…

Николь.

Она всё ещё преследует меня во сне и наяву.

Я вижу во снах её тонкие руки и легкую поступь сквозь бурные

заросли сорняков. Я просыпаюсь с её именем на губах, она заполняет всё

расстояние между отдельными мыслями. Как мне вести себя на этой

новой планете?

Иногда ранним утром я лежу без сна в новом домике на дереве, а

возле моего уха жужжит комар. Я отмахиваюсь от него в третий раз и

пристально смотрю сквозь окно в крыше на звёзды. Первый раз в жизни

я не хочу быть один.

Я представляю, что чувствовал бы, если бы Николь лежала рядом,

тёплая, её светло-коричневая кожа рядом с моей, и сквозь меня проходит

ток. Я возбуждаюсь от одной этой мысли.

Я глубоко вдыхаю и выдыхаю, потому что так я одновременно и

отдаляюсь и приближаюсь к этому ощущению.

Это желание.

Я испытывал его раньше, конечно. Миллион раз. Но не так. Я не

был одержим гонкой за одной единственной девушкой, которая носит с

собой пушку и умеет с ней обращаться, которая живёт непостижимой

для меня жизнью и ничего не знает о моём странном мире.

Может быть, меня так привлекает в ней наша непохожесть.

Большинство людей обычно образуют пары с другими жителями

деревни, потому что убеждаются в том, что люди извне просто их не

понимают. Те духовные принципы, которым они следуют, не пускают

посторонних в их повседневность. Но что говорить о нас, детях

искателей истины? Мы вовсе не выбирали эту жизнь. И, всё же, нас

объединяет что-то исключительное, потому что мы общаемся с такими

же, как мы. Может быть, не только с ребятами из деревни, но точно с

теми, кто понимает и кто вырос в этой культуре или придерживается её

принципов.

Что бы подумала Николь о такой жизни? Что она думает обо мне?

Я осознаю в этой молчаливой темноте, что, на счастье или на беду,

мне предстоит это узнать.

* * *

Хелен – самая давняя мамина подруга. Они вместе приехали в

деревню, когда она только зарождалась, но, пока мама продолжала

употреблять наркотики и алкоголь, Хелен одумалась, получила учёную

степень и стала деревенским терапевтом. Она стала мне кем-то вроде

мамы, по крайней мере, тогда я думал, что на маму можно положиться и

она даст разумный совет.

Я не разговаривал с ней после приезда Анники, в основном,

потому что я знаю, что она будет убеждать меня дать Аннике ещё один

шанс и простить её ради своего же блага, а я весь этот бред слушать не

хочу.

Но она знает, что я её избегаю, так что, когда я вижу записку,

просунутую под дверью спальни, на которой её рукой небрежно

написано моё имя, сердце уходит в пятки.

Я поднимаю её и вскрываю конверт. Внутри лежит листок со

словами: «Нам надо поговорить. 15:00, мой кабинет. С любовью, Хелен».

Я бросаю записку на прикроватную тумбочку и иду к выходу,

придумывая отговорки. У меня дела. Мне надо работать в домике. Я

хочу увидеть Николь.

Но уже 14:52. Все мои дела подождут полчаса. К тому же, чем

дольше я откладываю встречу, тем …

Я иду через двор и рощу красных деревьев к зданию

администрации. В нём в конце главного коридора находится кабинет

Хелен, маленькая комната с огромными окнами, индийскими ковриками

ручной работы и папоротниками в горшках.

Дверь слегка приоткрывается, так что я знаю, что сейчас она

никого не принимает. Когда я стучу в дверь, она зовёт меня войти. В

кабинете витает лёгкий запах ладана. Хелен сидит за столом, ручка

зависла над тетрадью.

– Милый Вольф! Вот так сюрприз! – говорит она, поднимая на

меня взгляд. Она обходит стол и обнимает меня.

Хелен всегда пахнет цитрусовыми. Она худая женщина с

изящными формами, отточенными годами занятий йогой, сильная, но с

нежными объятиями. Мне кажется, что она ко мне прилипла, но это

потому что я так сильно перерос её за последнее время.

– Ты занята? – спрашиваю я.

– Конечно, нет. Я рада, что ты прочёл мою записку. Давно пора

было поговорить.

Она жестом приглашает меня на диван напротив своего стола и

притягивает кресло так, чтобы сидеть в полуметре от меня.

– Когда ты вернулась с Гаити?

– В воскресенье.

Несколько месяцев в году Хелен добровольно помогает в детском

приюте в одном из беднейших регионов Гаити, а потом она

возвращается в Штаты и остальную часть года убеждает богачей

пожертвовать деньги приюту.

– Как путешествие?

– Затратно и прекрасно, как всегда. Ты должен поехать со мной в

следующий раз.

– Может быть, поеду, – говорю я и откидываюсь на спинку дивана,

погружаясь в тишину и спокойствие кабинета. - Меня заинтересовала

странная записка, которую ты обронила возле моей двери.

– Я вчера целый день провела с Анникой, – говорит она вместо

объяснения.

– Понятно. Она вернулась.

– И конечно, я тут же подумала о тебе. Как ты это воспринял?

Я пожимаю плечами. Что ей ответить, в самом деле? Если кто-то и

знает о тяжести ситуации, то это Хелен.

– Ты много времени с ней провёл?

– Нет, – отвечаю я.

– Это она так решила?

– Я. Она пыталась восстановить отношения.

К горлу подкатил комок, и я пытаюсь глубоко дышать.

Я не хочу проходить курс терапии чувств к маме. Я мельком гляжу

на дверь, рассчитывая, как трудно будет сбежать.

– Сближение с тобой – часть её лечения, – говорит Хелен.

– Надо внести изменения. Она должна вычеркнуть меня из своего

списка.

– Не думаю, что она с этим согласится.

Я выглядываю в окно позади её стола, гляжу на австралийский