Джейми Каейн - Инструкция на конец света

только встала на ноги, стала работать учителем. Это первый год,

когда я чувствую, что знаю, чем занимаюсь, и я радуюсь успехам

учеников и своим собственным навыкам. Я не могу бросить всё это

сейчас. Я просто не могу.

Писать это так же тяжело, как говорить вслух. Мне жаль, но я

решила прервать беременность. Иногда я думаю, что я должна просто

сделать это и не говорить тебе, и ты бы никогда не узнал об этом, но

если что-то пойдёт не так, я хочу, чтобы ты знал причины моих

поступков.

Я надеюсь, что ты простишь меня. Я знаю, что, когда мы говорили о

детях, ты надеялся разубедить меня. Ты думал, что наша любовь друг к

другу – разрушит мои сомнения. Я очень сильно тебя люблю, и я

надеюсь, что ты достаточно сильно меня любишь, чтобы понять и

принять мои чувства. Я верю в то, что ты поймешь и примешь это.

Навеки твоя,

Мали

Мама не хотела иметь детей? Я смотрю на дату вверху страницы, письмо

написано за пять лет до моего рождения. Я была ошарашена.

У меня был бы старший брат или сестра. Меня вообще могло бы не

быть. Может, мама изменила своё мнение насчёт детей, а, может, папа

настоял и заставил её. Судя по письму, на маму всё же нелегко было

надавить.

Кто-то затряс дверную ручку, потом постучал.

– Открывай! Что ты там делаешь? – говорит Иззи с другой стороны

двери. Я закидываю бумаги обратно в картотеку, закрываю и иду к

двери.

Прежде чем Иззи бы что-то сказала, я пулей проношусь мимо неё и

выбегаю по лестнице, через двор прямо к лесу. Я бегу, пока не

оказываюсь достаточно далеко, чтобы она не погналась за мной. Потом я

сажусь на землю и плачу.

* * *

Мне не стоило разнюхивать что-то, если не смогу держать то, что я

нашла в тайне. Я понимаю это только теперь, на день позже. Я не могу

заснуть, лежу, пытаясь прогнать из своих мыслей маму, папу и их

запутанную ситуацию.

Как только я слышу старую песню группы REM «Настал конец света,

как мы его представляем» ( прим.: англ. «It’s the End of the World as We

Know It and I Feel Fine – Я в порядке») , слова оседают в моей голове и не

покидают меня больше. Когда я была маленькой, я слышала эту песню

по радио, которое любила слушать мама, когда мы ехали на машине, и я

помню, как папа постоянно говорил, что мы должны быть готовы к

концу света, каким мы его представляем, что только самый хитрый и

подготовленный выживет. Я бы задумалась, почему эти парни поют о

том, что с ними всё в порядке, когда наступает конец света, который они

знают? Разве их это не пугает?

Теперь смысл песни, слова которой навсегда выжжены в моей памяти

постоянными повторениями, раскрывается мне полностью. В мире –

который я знаю – я никогда не смогла бы почувствовать себя в

безопасности.

Лёжа в кровати, я слушаю, как скребутся на чердаке грызуны, и мне

кажется, что потолок вот-вот рухнет на меня. Так жарко, что я мокрая от

пота, а веер только дует горячим воздухом и не приносит прохлады, но

этим вечером нельзя открывать окна, чтобы не дышать едким

коричневым дымом лесных пожаров на соседних холмах.

В одном из углов падают кусочки потолка, крошки белой штукатурки,

как капли из слабоватого душа, сыплются и образуют кучку на полу

возле моей кровати. От этого сильнее всего мне хочется кричать, или

разбить что-то, или поступить, как мама – убежать от всего этого.

Только я не могу убежать.

Я в западне со своевольной сестрой и не от кого ждать помощи. Я могла

бы пересчитать по пальцам родственников, которых мы видели лично,

людей, которых мы могли бы позвать, если бы были нормальной семьёй.

Но мы не нормальная семья.

Я немного знакома с двоюродными братьями и сёстрами во Фресно,

потому что они единственные поддерживают с нами связь. Мамина

родня никогда не любила папу, поэтому мы держались на расстоянии.

Возможно, они помогут, если я им позвоню, но в глубине души я знаю,

что не готова принять отказ.

Я хочу доказать себе – если только не папе – что я могу справиться.

Но могу ли я справиться?

У меня нет выбора.

Глава 11

Вольф

Во второй половине XIX века люди пришли в эту часть страны в поисках

золота. Если вы читали что-то об истории Золотой лихорадки, то знаете,

что там, в основном, про то, как люди боролись с трудностями, умирали

и отчаянно искали удачу. Раньше я думал, что всеми ими правила

корысть. Но потом я понял, какие отважные люди были среди них, если

они, покинув родные края, пересекли страну, когда ещё не было машин,

автострад, самолётов, даже многих дорог, а потом годы надрывались

ради золота, которого хватило бы на то, чтобы выжить.

Возможно, если бы я жил тогда, я тоже стал бы золотоискателем.

Чем старше я становлюсь, тем сильнее ощущаю себя одиноким

исследователем в странном новом мире, о котором я почти ничего не

знаю, и не уверен, хватит ли мне экипировки для выживания. Я думаю о

Николь и её охотничьем ружье, как легко и уверенно её палец

переместился на курок, готовый поразить любое живое существо, в

которое она целится.

Так что я не могу проигнорировать нравоучения Махеша о мире и

вселенской любви, и неважно, что я хорошо понимаю, что нам всем

необходимо выживать и мы все знаем, каким образом.

В глубине моих мыслей маячит темнота. Она была там всё время, что я

себя помню, но, по крайней мере, то, чему я научился у Махеша,

помогает мне держать её под контролем.

Именно эта темнота убила моего отца, по словам мамы. Подтолкнула его

всадить пулю в голову, такая внезапная и жестокая смерть, что я не могу

представить, как он приставляет дуло к виску, мой нежный папа, пусть

земля тебе будет пухом. Уже то, что он прикоснулся к пистолету, для

меня непостижимо, не говоря о том, что он наставил на себя дуло и

потянул за курок. Как он пришёл к тому, чтобы обладать предметом,

несущим такие разрушения?

Как он мог уничтожить свою жизнь, оставив мне только свои

каштановые волосы, карие глаза и тёмные закоулки души?

Хорошо, что я ни разу не видел Николь с ружьём после первого дня

знакомства. Я не уверен, что смог бы называть её другом, зная, что она

тепло относится к этим вещам.

Я пригласил её посмотреть на реку Юба. Она всего в полутора часах

ходьбы от деревни, но лучше выйти пораньше и захватить воды.

Обнаружить прохладную воду и нырнуть в неё – вот, что кажется

единственной стоящей вещью.

Мы идём по тропинке в реке, постепенно спускаясь, и на какое-то

мгновение между нами повисла тишина.

Она кажется слегка подавленной с нашей прошлой встречи, под