Джейми Каейн - Инструкция на конец света

Я замечала его странности еще до того, как стала достаточно

взрослая, чтобы ездить на велосипеде, но Ник? Ей точно промыли мозги.

Я помню его разговоры о том, как закончится еда и вода, еще тогда,

когда я была совсем маленьким ребенком, и мне ведь тогда было

интересно, блин… Мы могли ходить по магазинам и покупать кучу

всего. Вы когда-нибудь видели супермаркет «Сейфвей»? В нем хватило

бы еды нам на всю жизнь. Я даже была уверена, что отец никогда не был

внутри продуктового, потому что мама накупила и приготовила еды на

все ближайшее время.

А сейчас я была просто нереально возмущена тем, что моей спальней

будет самая отвратительная и вонючая комната, и я уверена, что в своей

неадекватности отец вышел на новый уровень, вместе с иллюзиями,

которые он питал по отношению ко мне.

Это началось где-то после девятого ноября. Когда весь мир сходил с

ума, у моего отца был ментальный перерыв. Но этот дом, эта спальня

стали последней каплей для меня.

С чего бы начать?

Всё вокруг в темно-коричневой деревянной обивке, а на полу лежит

лохматый зеленый ковер, от которого пахнет так, будто на нем

выкуривали как минимум по пачке сигарет в день и... я не пойму, это всё

всерьёз? Нет, правда, серьёзно?

И я не имею права возражать, потому что в этом случае мне

прочитают часовую лекцию и выдадут дурацкий список заданий типа

порубить дрова или почистить туалет зубной щёткой.

Поэтому я стою, жую жвачку и громко лопаю пузыри –

единственный возможный протест в этой ситуации.

В этой жаре мои волосы стали очень пушистыми и превратились в

какую-то странную прическу. Это и неудивительно, тут даже нет

кондиционера, хотя сейчас мне бы хватило просто найти зеркало и

попытаться спасти свои волосы, пока они не «канули в Лету».

Где-то тут я уже мельком видела ванную, но я не собираюсь ей

пользоваться.

Там стоит зеленая раковина, зеленая ванна и… вы готовы к этому? И

зеленый (!) туалет.

И совсем не того оттенка зеленого, о котором вы могли бы подумать.

Я слышала, мама пробормотала что-то об уродливом авокадо, но нет,

это скорее цвет болота или чего-то противного, такой цвет вы бы

выбрали, если бы хотели нарисовать огра или показать кому-то оттенок

уродства.

Пока отец повел показывать Ник ее комнату, я улизнула на заднее

крыльцо, спустившись по лестнице и пробежав через коридор. Там я

достала компакт-диск из кошелька, поставив его на крыльцо таким

образом, чтобы было видно мое отражение, и стала заплетать косички.

Получились две тугие косы, и они не имели права еще раз

распушиться. А потом я заметила, что мой блеск для губ пропал.

Отец запрещал нам наносить макияж, но иногда у меня получалось

убеждать его в том, что блеск для губ не является частью макияжа,

потому, что он прозрачный (ну почти) и он нужен исключительно для

того, чтобы уберечь губы от трещинок и сухости.

Естественно, отец не одобрял нанесение блеска, но, как правило, он и

не замечал, что я его использую.

Он постоянно ограждал нас от вещей, нормальных для девушек,

например, запрещал прокалывать уши (да и любую часть тела), потому

что нельзя было хоть как-то выделяться, нельзя было носить милую

одежду и даже носить туфли пусть и на самом маленьком каблуке.

Будь его воля, он бы вырядил нас с ног до головы, как девочек-

пионерок: тусклые длинные волосы до колен (которые бы очень сильно

секлись, так как отец не понимает, зачем нужно вкладывать деньги в

такую бесполезную штуку как стрижка); какие-нибудь старенькие туфли

на шнуровке, будто созданные для того, чтобы заставить парней

обходить меня стороной.

Он действительно думает, что так должны одеваться девочки нашего

возраста.

Правда!

У него просто снесет голову, если он найдет наш тайник с

косметикой, который я прячу на дне сумки, или одежду, на которую я

накопила – что я вряд ли одену – только с маминой помощью.

Мама не согласна с папой в плане запретов на одежду и макияж, но

она сказала, что выбрала свой путь, чтобы это не означало.

Наверное, она имеет в виду то, что она соглашается с отцом, чтобы

он ни сказал, и тогда, когда он не видит, она делает что хочет, а он типа

не замечает ее уловок.

Так что, думаю, нет ничего страшного, если я поступлю также.

Я как раз заканчивала плести вторую косичку, когда услышала голос

мамы, он был с нотками злости, и я начала кусать губы, думая, где

можно скрыться, чтобы избежать ругани.

Но это был лишь первый порыв, я немного успокоилась, когда

поняла, что она возмущается из-за этого дома и по поводу того, что она

отказывается здесь жить, на данный момент я не могу с ней не

согласиться. Я бы могла даже поддержать ее в этом желании убраться

отсюда.

Хотя, нет, не смогла бы, была моя вторая мысль, после того как я

услышала голос отца, я не поняла что именно он сказал, и

приблизившись к ним я стала свидетелем кое-чего, ранее мною не

виданного во всех их ссорах.

После того, как отец сказал матери заткнуться хотя бы на минуту, она

влепила ему пощечину.

Это вовсе не первый раз, когда он предлагает ей помолчать, но,

насколько я помню, впервые она ударила его.

Мои глаза широко распахнулись от удивления, и я поторопилась

изменить выражение лица, будто всё это не так важно, да и вообще, я

ничего не заметила, потому что, если отец увидит, как я таращусь,

неизвестно, какое наказание он выдумает.

Снять шкурку с курицы; найти, выкопать и выкинуть камни с

огорода…

Пару минут ничего не происходило, всё как будто замерло. Мой отец

был в шоке от того, что мама ударила его, он стоял и непонимающе

моргал, его лицо порозовело от злости, и на нем проявился красноватый

отпечаток руки мамы.

Должно быть, жара совсем свела их с ума.

Я заметила какое-то движение в комнате, и увидела Ник, видимо она

тоже стала свидетелем этой сцены. На ее лице застыло глупое

выражение, рот приоткрылся.

То, что мама осмелилась ударить отца, но и сделала это при нас – это

просто ужасно, кажется, даже воздух между всеми нами трещит от

напряжения.

Когда напряжение, наконец, спало, отец поднял руку, как будто хотел

перехватить мамину ладонь, но она закричала: «Не трогай меня!» и

увернулась от его руки.

В следующую секунду мама выбежала из дома, отец побежал следом

за ней. Николь тоже рванула за ними, видимо думая, что спасет

ситуацию и окажется «хорошей дочерью».

А я просто стояла и смотрела, желая увидеть, кто же выйдет

победителем.

Конечно, про себя я аплодирую маме, но за всю мою жизнь она,

пожалуй, худший оппонент для «каменного» отца.