Клари Ботонд - В садах чудес

После нашей ритуальной трапезы, которая проходила в молчании, Ми поднялся. Мы, Ахура и я, тоже поднялись. Марйеб казался спокойным, нам же было не по себе. Кусок не шел в горло и только строгий взгляд Марйеба заставлял нас покорно глотать, ведь не есть во время ритуальной трапезы — значит не чтить богов.

— Бата, — обратился ко мне Марйеб, — в повозке корзина, из которой я вынул яблоки. Возьми из нее то, что в ней осталось.

Я послушно поспешил исполнить приказание. В корзине оказался тот самый деревянный кораблик, на котором мы совершили свое путешествие в греческие земли. Я обратил внимание на то, что Ми не сказал просто: «Принеси корабль». Я подумал и понял, почему он так поступил. Дело в том, что злые духи верят словам, сказанное они воспринимают яснее, отчетливей, нежели увиденное. Значит, Ми не хотел, чтобы злые духи знали, что мы собираемся воспользоваться этим кораблем.

— Но как могли злые духи находиться в такой близости от храма? — спросил Йенхаров.

— Это случается, я знаю, — заметил Сет Хамвес.

— Все просто, — объяснил Бата, — мы все трое намеревались совершить богопротивный поступок и одно это наше намерение уже открывало злым духам доступ в нам. Даже близ храма могущественного бога Нуна мы не были в безопасности.

Я принес Марйебу корабль. Злые духи указали Ахуре место, где обретался свиток Познания, — море. Но какое из морей? Неферкептах, отец Марйеба, учил нас, что морей много. Возможно мы поплывем на корабле и снова, как во время первого путешествия, корабль сам будет знать дорогу по волнам.

Марйеб сделал свое обычное движение рукой. Кони и повозки мгновенно исчезли, словно сметенные бесшумным ветром. Ми наклонился и поставил кораблик на землю. Это немного удивило меня. Ведь отсюда до реки далеко.

Но корабль снова начал на глазах увеличиваться. Только гребцы, хотя и сделались ростом с людей, остались по-прежнему неживыми, деревянными фигурами.

С корабля сама собой спустилась лестница. Марйеб подал руку Ахуре. По веревочным ступенькам они взошли легко, словно те были из камня или другого прочного материала. Я тоже поставил ногу на первую веревочную ступеньку и ощутил, что ступня моя словно бы оперлась на невидимую твердь. Я беспрепятственно поднялся вслед за Марйебом и Ахурой. Но неужели корабль двинется по суше? Зачем? Я недоумевал.

Мы стояли на палубе. Но вдруг я почувствовал странное движение сердца в груди, оно будто бы чуть толкнулось вниз. На миг у меня перехватило дыхание. И сразу же я понял, что корабль поднимается в воздух! Спустя несколько мгновений мы уже летели далеко. Корабль поднялся так быстро, что мы не успели заметить, как уменьшаются люди, дома, деревья. Нас окутал прохладой голубоватый воздух. Я знал, что в горах, на высоте, обычно холодно. Сейчас, должно быть, мы летели выше иных гор, но холодно нам не было. Думаю, это благодаря магии Марйеба прохлада чувствовалась такой легкой и приятной.

Так мы летели довольно долго. Затем корабль начал снижаться. Я думал, что сейчас увижу море. Но открывшееся нам зрелище чаровало не менее, нежели вид морских волн. То есть перед нами и в самом деле возникало море, но море… песчаное. Безбрежное золотистое море песка, оно плавно холмилось, мерно волновалось. Нежные изгибы песчаных холмов, которыми я любовался с высоты, порою трогательно напоминали нагие, упругие и нежные женские груди. Корабль еще снизился. Теплые дуновения коснулись наших лиц. Я понял, что мы опускаемся в пустыню. Отец Марйеба рассказывал нам и о пустынях. Я знал, что в пустыне очень жарко. Но нам жарко не было. Теплота воздуха была даже приятна после небесной прохлады.

Корабль плавно приземлился. Он замер на песке, не погрузившись в золотые, чуть темнеющие волны. Марйеб приказал нам оставаться на палубе, а сам спустился вниз. Взгляд мой невольно обратился вначале на деревянные фигуры гребцов, они застыли с выражением серьезности на смуглых темных лицах, крепко держа в своих сильных руках весла. На Ахуру я боялся смотреть. Деревянные гребцы вселяли в мое сознание какую-то тоску, я чувствовал, как цепенею, обмираю. Я решил наблюдать за действиями Марйеба.

Он стоял прямо, но склонил голову и вперил в одну точку пристальный взгляд. Бедра его стягивала набедренная повязка в белую и голубую полосу, шею обвивала тонкая золотая цепочка. Песок вокруг него заклубился, заволновался медленно и величественно. Затем песок расступился, обнажив темно-влажную, похожую на морское дно землю. Земля эта отвратительно шевелилась. Вскоре я разглядел, что по ней извиваются, сплетаясь, шипя, борясь друг с другом, длиннохвостые с короткими лапами драконы, скользкие змеи, слизистые жабы и огромные скорпионы. Приглядевшись еще внимательнее, я увидел, что здесь существует некий центр притяжения для всех этих тварей. Это был небольшой железный сундук, обвитый сверкающей холодной лунным блеском змеей.

Марйеб продолжал неотрывно смотреть. Он не сводил глаз с железного сундука.

Прошло еще какое-то время. Змея вдруг свернулась клубком на крышке сундука и, вытянув маленькую голову, втягивая и вытягивая раздвоенное жало, прошипела человеческим голосом:

— Готовься к смерти, ты, осмелившийся взглянуть на бессмертную змею!

Марйеб молчал и смотрел, склонив голову. Я заметил, как панический страх постепенно охватывает всех этих ползучих и жалящих тварей. Они кинулись в разные стороны и почти мгновенно скрылись из виду. Осталась лишь одна говорящая бессмертная змея. Марйеб медленно приблизился к ней. Внезапно змея распалась на две половины, которые тотчас же соединились вновь. Но не успела змея вытянуть голову, как тотчас же распалась снова. Марйеб стоял недвижно, опустив руки. Змея начала растворяться в воздухе. Сначала исчезла голова, затем туловище, хвост.

Я посмотрел на Ахуру. Она широко раскрыла глаза. Легкий ветерок колыхнул подол ее белого платья. Меня поразило какое-то совсем новое для меня выражение ее глаз и всего лица. Мне даже стало страшно, такая глубина чувств и мыслей выразилась на этом милом лице.

Железный сундук замер одиноко на темной земле. Марйеб нагнулся и легко откинул крышку. Погрузил в раскрытый сундук обе руки и вынул другой сундук, поменьше, бронзовый. Раскрыв бронзовый сундук, он вынул оттуда еще меньших размеров деревянный сундучок. Затем явилась шкатулка из слоновой кости, следом — серебряная шкатулка. И наконец — золотая.

Марйеб подержал ее в ладонях, словно все еще надеялся на то, что Ахура раздумает. Во всяком случае, мне так показалось.

Я не заметил, как это произошло, но вот уже золотая шкатулка стояла у ног Марйеба, а сам он держал в руке папирус. Я понял, что это и есть свиток Познания. На вид он походил на обычный папирус. Он даже не казался очень старым. Позднее я узнал от Марйеба, что свиток Познания представляется людям, решившимся взглянуть на него и коснуться его, таким писчим материалом, к которому они привычны. И слова, начертанные на этом материале, видятся людям словами их родного языка…