Лорен Блэйкли - Огромный бриллиант

Нина подходит ко мне, одетая даже в субботний день в идеально отглаженный костюм. Хотя суббота всегда самый загруженный день для магазина.

— Привет. Ищешь отца?

Я киваю.

— Да. Он в кабинете?

— Да. Работает с какими-то контрактами.

Во мне вспыхивает надежда. Может быть, сделка снова в силе. А вдруг суматоха через пару минут улеглась, и суровый громовержец все-таки берет магазин.

Как бы то ни было, нужно уточнить.

— Мистер Офферман там?

— Нет, — говорит она с улыбкой, осторожно касаясь ладонью моей руки. — Но ты все равно зайди к нему.

Она уходит, а я со вздохом расправляю плечи и подхожу к кабинету отца.

Будь что будет — гнев или разочарование — я встречу это достойно.

Я стучу, и голос отца разрешает мне войти.

Он сидит за столом, по-прежнему одетый в спортивную форму, пальцы рук зависли над клавиатурой. По его взгляду ничего нельзя понять. Воспользовавшись моментом, я выпаливаю то, что хотел сказать:

— Пап, в первую очередь, я должен извиниться перед тобой. Я обманул и подвел тебя. Мне очень жаль. Ты не этому меня учил. Я никогда бы не притворился, что помолвлен с ней, но в свою защиту скажу, что думал — глупость, конечно — что этим помогу твоей сделке. На нашей первой встрече Офферману так явно не понравилось мое прошлое и репутация, — я показываю кавычки в воздухе, — и я подумал, что смог бы просто побыть недельку помолвленным, пока вы завершите сделку. Это не Шарлотта придумала. Идея была моей. Я думал, что совершаю верный шаг, который не даст моему прошлому испортить вашу сделку. Но вместо этого сам же все испортил.

— Спенсер, — начинает он дрожащими губами.

Я поднимаю руку и качаю головой.

— В тот раз за завтраком я должен был быть честным с мистером Офферманом. И должен был быть честным с тобой. Но я соврал. Перед началом мюзикла ты так хорошо отзывался о Шарлотте, что я почувствовал себя перед тобой лживым ничтожеством. Ты всегда учил меня другому, — я вздыхаю, готовясь сказать самую трудную часть. — Но в какой-то момент все перестало быть ложью. Потому что, несмотря на изначальное притворство, теперь это стало для меня настоящим. Я влюбился в нее.

Уголки его губ приподнимаются.

— Спенсер, — делает он очередную попытку, но я обхожу стол и продолжаю. Слова раскаяния льются из меня потоком.

— Но это не имеет значения, потому что ты слышал ее слова, — мой голос наполняется грустью, когда я вспоминаю ту ужасную фразу. — Она не разделяет моих чувств, вот и все. Очень сожалею, что втянул тебя в эту игру. Знаю, вряд ли мне удастся как-то помочь тебе, но я попытаюсь.

А затем погружаюсь в размышления о том, как я планирую действовать дальше, чтобы все исправить.

— Я знаю, что твое самое большое желание — это отойти от дел и проводить больше времени с мамой. Поэтому ты решил продать «Катарин». Я не прошу тебя передать его мне. Не прошу отдать мне свой бизнес. Но я предлагаю свою помощь. Готов управлять бизнесом для тебя. На безвозмездной основе, конечно, — говорю я, усмехаясь, потому что даже в такие моменты нельзя терять чувство юмора. Отец слушает, и его глаза начинают блестеть. — Я хорошо разбираюсь в делах. Возможно, я ужасен в отношениях, и мне явно невдомек, чего на самом деле хотят женщины. Я эгоист, и мое эго непомерного масштаба, но в бизнесе мне нет равных. И с удовольствием готов замещать тебя, пока ты насладишься свободным временем и подыщешь другого покупателя.

Я перевожу дыхание, и, хотя у меня никогда не было желания управлять магазином, а у отца и не возникало таких мыслей, это кажется мне хорошим предложением, достойным порядочного человека. Он должен понять, что я готов исправить ошибки.

Отец встает, обходит вокруг стола и скрещивает руки на груди. Останавливается и, раскачиваясь на пятках, буравит меня своими темными глазами.

Странно, он не выглядит разозленным.

— Ты прав, сын. Я не в восторге от твоей лжи и фиктивной помолвки. И тем более мне не добавляет счастья, что ради меня ты вынужден был притворяться тем, кем на самом деле не являешься, — он делает паузу и сжимает мое плечо. — Но я действительно правильно воспитал тебя, потому что сейчас ты поступаешь так, как должен.

— Я с удовольствием сделаю это для тебя, пап, — говорю я и тут же понимаю, что это правда. Готов окунуться в это с головой, потому что, видит Бог, мне нужно избавиться от мыслей о Шарлотте. Возможно, я даже продам ей свою часть бара, чтобы больше не видеться. Каждый день лицезреть женщину, разбившую мне сердце, больнее укусов диких пчел.

Отец хлопает меня по спине и притягивает в свои объятия.

— Ты хороший парень. Я горжусь тем, что ты признал свои ошибки и стараешься их исправить, — со счастливым вздохом он кладет руки мне на плечи. — Но я не позволю тебе этого сделать.

Я морщу лоб.

— Почему нет?

Его глаза искрятся от смеха.

— Потому что ты спас меня. Когда подошло время принять окончательное решение, я всю голову сломал, как бы поизящней отказаться от сделки. У меня изначально возникли большие сомнения по поводу продажи магазина этой напыщенной свинье, а ты предоставил мне идеальный выход, — он указывает на уничтожитель бумаг на полу и хлопает ладонями. — Хорошо, что еще не подали документы.

На моем лице появляется легкая улыбка — первая с тех пор, как Шарлотта перекусила моим сердцем, предварительно вырвав его и порезав ломтиками.

Ладно, возможно, сказано слишком драматично. Но сердце в моей груди разбито. Однако папина улыбка не причиняет боли.

— Он действительно та еще свинья, — говорю я, ухмыляясь.

— Он отвратительно относится к женщинам. Даже к собственной жене и дочерям. Не мог же я такому передать «Катарин».

— Нет, конечно. Дай нам немного времени, и мы найдем в качестве покупателя мужчину или женщину получше, — говорю я, испытывая невероятную гордость за решение своего отца.

Он щелкает языком.

— Тут такое дело. Я уже нашел кое-кого.

Я выпучиваю глаза.

— Нашел?

— Да. Но не покупателя, — он останавливается, обводит взглядом кабинет и смотрит на дверь, словно размышляет о чем-то за ее пределами. — А того, кто будет управлять в мое отсутствие. Я не готов расстаться с «Катарин», даже если планирую меньше времени проводить на работе.

— Хорошо. И кто же это? — с сомнением спрашиваю я. Но, не успев задать вопрос, я уже знаю ответ. В голове все срослось, словно к замку подобрали правильный ключ. Я щелкаю пальцами. — Нина! Ты попросил Нину взять на себя твои ежедневные обязанности?

Он кивает с самым сияющим видом.

— И она согласилась, — он постукивает пальцем по бумагам на столе, — над этим я и работал перед твоим приходом. Ее новый контракт. Она будет генеральным директором «Катарин», а я останусь основателем и владельцем, пока мы с твоей мамой будем бороздить моря и океаны.