Джейн Харвей-Беррик - Опасно знать и любить

Лиса восторженно улыбнулась, и её кожа покрылась едва заметным румянцем:

— Ты купил мне что-то из одежды?

— Да.

— У нас есть семейная традиция, утром мы все садимся вокруг рождественской елки и обмениваемся подарками.

— Это будет интересно, — приподнимая брови, ответил Дэниел.

— Почему? — подозрительно, спросила Лисанн.

— Скажем так, это что-то, я хочу, чтобы ты надела для меня, — парень подмигнул ей.

— Оу.

— Да.

Лисанн на минуту задумалась:

— Может тебе следует подарить его мне до того, как мы сядем вокруг елки.

Дэниел улыбнулся.

— Я намереваюсь так и сделать.

— Но у нас не будет секса потому что, ты знаешь…

— Уверена, что не могу переубедить тебя?

— Эм, нет! — воскликнула она, сморщив нос. — Это ужасно!

Дэниел серьёзно посмотрел на девушку:

— Нет ничего ужасного, если это касается тебя, куколка. Я всегда хочу тебя.

Лисанн неуверенно посмотрела на него:

— Правда?

— Всегда, — прошептал он, и для них двоих было понятно, что он имел в виду.

Они смотрели друг на друга до тех пор, пока Дэниел не запечатлел нежный поцелуй на ее губах, затем, с довольной улыбкой, отстранился.

Они вернулись домой, когда Моника и Эрни собирались на вечерние обрядовые песни в местной церкви.

— Гарри дома, — сообщила Моника, посылая ясное сообщение с горящими предупреждениями, украшенными шариками.

— Конечно, мам, — сказала Лисанн, округлив глаза.

Дэниел ухмыльнулся:

— Хорошего вечера, Моника, мистер Маклейн.

— Можешь называть меня «Эрни» сынок, — сказал отец Лисанн, улыбаясь каменному выражению на лице Дэниела.

— Вау! — воскликнула Лисанн, когда двери закрылись за родителями, — Тебе стоит бить Грейсона Вудса гораздо чаще!

— Только пусть даст мне чертов шанс, — прорычал Дэниел, мгновенно теряя хорошее настроение, — Ублюдок.

— Эй, это же Рождество! Будь добрым ко всем!

— Только не к этому ублюдку.

Чёрт возьми, ни за что!

— Если я позволю тебе поцеловать меня, у тебя поднимется настроение?

Дэниел изогнул бровь:

— Если ты позволишь мне? Хочешь сказать, что остановишь меня, если я сделаю это? — сжав её бёдра, провел языком вдоль шеи Лисанн и прикусил мочку уха.

— Возможно, я позволю тебе сделать это, — тяжело дыша, согласилась Лисанн.

— О, чёрт!

— О, чёрт! Вы, ребята, собираетесь заниматься этим всю ночь? Я тоже здесь живу, — несчастно воскликнул Гарри.

Глаза Дэниела скользнули по горе еды, которую нёс Гарри, и загорелись:

— Придержи эту мысль, куколка, я чертовски голоден.

Для Дэниела, это был лучший канун Рождества за последние два года. Конечно, было бы ещё лучше, если бы он смог уговорить Лисанн раздеться, но чувствовать её тело, прижатое к нему, пока они смотрели телевизор, тоже было довольно неплохо. Холодильник трещал по швам, заставляя его глаза лезть на лоб. Лиса определенно была права, обещая, что Моника откормит его.

Затем последовала длительная вылазка в комнату Лисанн, которая прервалась только, когда её родители вернулись из церкви.

Дэниел направился в комнату для гостей и открыв дверь, остановился. Всё его белье было высушено и аккуратно сложено на кровати. Наверняка Моника сделала это, потому что он полностью забыл об этом, пока они с Лисанн гуляли по городу.

Дэниел почувствовал тепло в груди, это ощущение было новым для него. Иметь кого—то, кто бы вот так заботился о тебе — этого давно не было.

Присев на кровать, парень уставился на одежду, устало потирая лоб. Вдобавок к тому, что куколка не хотела трахаться — его тело болело от полученных ударов, а голова пульсировала. Последние двадцать четыре часа были напряженными. Было что-то особенное в том, как семья Лисанн собиралась вместе — банальная опека Моники и Эрни, но Дэниел видел, что это делало их сильнее. Куколка была такой сильной. Каждый раз, думая, что она отступит, девушка чертовски его удивляла.

Вся её семья удивляла его. Их правила раздражали, а двойные стандарты были смешными, но они были семьёй и заботились друг о друге.

Достав телефон, Дэниел отправил сообщение Зефу, впервые после их ссоры.

Д: Счастливого Рождества, засранец. Береги себя. Д

Он отправился в ванную почистить зубы и получить необходимую для него «разрядку».

Вернувшись в комнату, парень посмотрел на телефон, но ответа не было.

Вне зависимости от того, что засранец Зеф вытворял, а глупый идиот вытворял много чего, он — семья. Если это ещё что-то значило.

Дэниел разделся и устало забрался в постель, наслаждаясь ощущением чистых простыней на его голой коже.

Он спал беспокойно, каждый раз просыпаясь, переворачиваясь на ту часть тела, которая болела. Ему снился Зеф, стоявший в одиночестве в лесу с плотно зашитыми глазами.

Дэниел проснулся, с дико бьющимся в груди сердцем, и увидел, стоящую над ним, испуганную Лисанн.

— Ты в порядке? — выдохнула она.

— Чёрт, прости. Плохой сон, — протерев руками глаза, сел, быстро перезагружая мозг. — Эй, Счастливого Рождества! Или может это хороший сон — сексуальная женщина приносит мне кофе в постель Рождественским утром. Да, наверное, сон — моя жизнь не может быть настолько хорошей. Мне нужно прикоснуться к тебе, чтобы удостовериться, что ты настоящая.

Парень запустил руки под ночную рубашку Лисанн, и она чуть было не разлила кофе.

— Прекрати! — прошипела она.

— Да, ты настоящая. Куколка любит покричать на меня. Это, в каком—то смысле, заводит меня, — откинув простынь, он посмотрел вниз на свой утренний стояк, — Да, определенно заводит.

— Ты такой плохой! — фыркнула девушка, а он ухмылялся ей.

Лисанн ухитрилась поставить кофе в безопасное место, прежде чем он притянул её для рождественского поцелуя.

— Я не почистила зубы! — простонала она.

— Также, как и я, детка, — и начал посасывать кожу на её шее за ухом.

На этот раз её стон означал что-то совершенно другое, но только Лисанн могла его услышать.

Она отстранилась, ради своего же блага, потому что была близка к тому, чтобы возбудиться.

— Прекрати! Предполагается, что я не должна быть здесь, помнишь? И в любом случае, твои синяки выглядят ужасно. Они болят?

— Я думал, тебе нравится, когда я так выгляжу, Лис, — хихикнул он.

— Знаешь, иногда ты типичный парень.

— Говорил тебе раньше, куколка. Я − мужчина.

Его жесткий поцелуй подтверждал это:

— Эй, у меня есть подарок для тебя.

Перегнувшись через край кровати, Дэниел пошарил под нею — прекрасно зная, что предоставляет ей прекрасный вид на свою голую задницу — и достал подарок.

— Сам упаковал его, — гордо заявил парень, показывая оберточную бумагу и хлипкий бант так, если бы он был от Тиффани.

Лиса подняла крошечную коробочку и боролась со скотчем, пока не порвала бумагу в клочья, практически крича от разочарования. Наконец—то, она извлекла клочок серебристой материи. Лицо покраснело, как только она поняла, что это был самый крошечный ремень, который она когда—либо видела — треугольник спереди, был самой значительной частью. Девушка присмотрелась. Да, она правильно разглядела — на крошечном треугольнике серебристой материи, изображена белая омела.