Вера Голубкова - Ложь [СИ]

- А мне ты кажешься очаровательной, Вероника... Восхитительной, необыкновенной!

- Ты – самый любезный мужчина из всех, кого я знаю. Но я знаю себя. Я, и в самом деле, не умею сражаться с хитростью, да я и не хотела бороться с Вирхинией за сердце тети Сары. С другой стороны, мне дали не так уж много времени, чтобы завоевать его...

- Да, я знаю, что тебя почти сразу же определили в частную школу, между тем, как Вирхиния осталась дома.

- Она всегда была болезненной, а здесь у нее были личные учителя.

- К несчастью, ее образование не слишком выиграло от этого. Ты, наоборот...

- С моей стороны в том нет большой заслуги, меня заставляли учиться: я училась в столице, в колледже с самой строгой дисциплиной. Тетя Сара считала, что, возможно, там мне дадут то, чего не хватало. Учась в колледже, я увлеклась спортом и игрой на фортепьяно. Учителя меня ценили, и я была довольно счастлива.

- Все, кто общается с тобой, должны ценить и обожать тебя.

- Не стоит преувеличивать. Однако, так или иначе, но моя учеба затянулась, и когда, закончив колледж, я вернулась домой, то была уже чужой здесь, а Вирхиния стала избалованной девчонкой. Да ты и сам видел, как эта хилая неженка заливается слезами в объятиях тети Сары для того, чтобы та порадовала ее чем-нибудь. В этом доме капризы Вирхинии в порядке вещей, не знаю, заметил ты это, или нет...

- Полагаю, что, по крайней мере, отец додумался относиться к вам одинаково.

- Дядя очень хороший, но всегда слишком занят, хотя мы стали чаще видеть его с тех пор, как ты приехал. Он рад твоему возвращению и гордится тем, что ты стал инженером.

- Профессия инженера, как ты резонно заметила раньше, пригодилась мне только в строительстве воздушных замков. Я провел почти десять лет вдали от семейного очага, приезжая сюда на каникулы, вот только каникулы наши, как правило, не совпадали.

- Вовсе нет... Просто тете хотелось, чтобы я для пользы дела училась на каких-нибудь летних курсах... Впрочем, тетина идея, в конечном счете, оказалась не такой уж плохой: именно там я обучилась языкам и немного музыке, научилась плавать и фехтовать...

- Фехтовать?.. Я был рад, когда мне сказали, что ты превосходно фехтуешь. Знаешь, у меня появилось желание вызвать тебя на дуэль...

- Когда пожелаешь. Я к твоим услугам, но уверяю, оно того не стоит.

- А что ты скажешь о прогулке верхом сегодня вечером?..

- Превосходно!.. Если только мы не опоздаем к ужину.

- Когда скажешь, тогда и вернемся. Пойду, распоряжусь оседлать нам лошадей.

- Постой... пожалуй, нужно пригласить Вирхинию... или, по крайней мере, спросить ее, не хочет ли она поехать с нами.

- Вирхиния ужасно ездит верхом и быстро устает. Ей бы еле-еле плестись шагом в унылом экипаже, но стоит нам ускакать вперед, как она злится.

- Тете Саре не понравится, если мы не позовем ее.

- Маму я беру на себя. Лучше мы поедем, не сказав никому ни слова... А может, тебе не хочется оставаться со мной наедине?

- Ради Бога, Джонни, какой вздор!

- Иногда мне кажется, что ты меня избегаешь, что тебя тяготит мое постоянное присутствие.

- Ну что за чушь!..

- Если бы ты знала мои чувства... Если бы я мог сказать... – Джонни, как всегда, сдержался и умолк на полуслове, прежде чем признание в любви сорвалось с его губ, ибо в черных, пылающих странным огнем, бездонных глазах Вероники было что-то завораживающее и одновременно пугающее.

- О чем ты?

- Да так... Хотел бы я знать, о чем ты думаешь, постичь глубину твоей души, вот только душа твоя закрыта... так что, боюсь, мне никогда не понять ее...

- Ты неисправим, Джонни... Ну, так что, едем мы кататься верхом, или нет?

- Едем...

- Предупреждаю, что через пять минут я буду готова, и мне придется ждать тебя...

- Это любой мужчина за минуту может пять раз раздеться и одеться, тогда, как всякая женщина тратит уйму времени на переодевание.

- А ты у нас психолог!..

- А ты – самое очаровательное создание, которое я когда-либо знал. Ты как солнышко Рио...

- Но ведь о солнышке Рио ходят плохие слухи... Говорят, оно печет нещадно.

Джонни и Вероника прошли через просторную террасу. Обаятельный, элегантный юноша неплохо смотрелся рядом с красивой, темноволосой и загорелой девушкой.

Они даже не подозревали, что из-за двери застекленной ротонды за ними следили злые глаза Вирхинии...

- Тетечка Сара, они довольны жизнью... Вот увидишь, Веронике весь свет нипочем, когда она рядом с Джонни. Она сделает все, чтобы прогнать меня.

- Идем, не говори глупости... Я знаю, что ты очень нравишься брату, но, если ты, из гордости, не подходишь к нему и не разговариваешь, то…

- А что он может сделать, если она его приманивает?

- О, боже!.. Что значит, приманивает?..

- Ой, как бы это сказать... Вероника рассказывает ему всякие занимательные вещи, и при этом говорит так, что он не видит ничего вокруг, кроме нее. А потом она уходит, и Джонни, естественно, идет за ней следом, а я остаюсь в одиночестве. И так каждый раз.

- Ну так теперь, если такое произойдет, будь любезна пойти за ними. Куда они – туда и ты... Этим ты окажешь мне услугу... Вот еще не было печали!

- А что, если они меня прогонят?..

- Не прогонят. Мой сын не может так поступить...

- Джонни очень славный, но...

- Никаких “но”. Будь уверена, я улажу это дело... Ох, уж эта мне Вероника!..

- Только ты ничего не говори ей, тетечка... А то потом, она скажет, что ты ругаешь ее из-за меня, что это я виновата, и еще больше разозлится...

- Ну и пусть себе злится, сколько душе угодно, но вести себя с тобой она будет, как следует.

***

- Черт возьми, девочка!.. Какая ты красивая в этом костюме!

- Дядя?.. Я тебя не заметила...

- Ну и ну! По-моему, ты куда-то спешишь...

- Джонни настоял на верховой прогулке, и тетя Сара будет недовольна, если мы припозднимся к ужину.

Стоя в дверях кабинета, Теодоро де Кастело Бранко окинул племянницу по-отцовски горделивым взглядом.

Несмотря на свои шестьдесят лет, этот статный, элегантный и полный достоинства мужчина являет собой образец величия. Величие как нельзя более подходит унаследованному им от предков особняку, можно даже сказать, дворцу. Теодоро де Кастело Бранко родовит. Наследник знатной и благородной фамилии, он одинаково непринужденно воспринимает и свою знатность, и свои миллионы.

Теодоро де Кастело Бранко с ласковой улыбкой придирчиво оглядел каждую мелочь белоснежного костюма для верховой езды и остался доволен увиденным. Ну что тут скажешь, костюм Веронике к лицу, он великолепно подчеркивает ее ладную фигуру...

- Ты могла бы красоваться на обложке иллюстрированного журнала, дочка... Полагаю, что наш плутишка Джонни будет рад возможности блеснуть перед всем городом в компании такой прекрасной девушки.

- Разумеется, я рад, папа... Только я еще больший эгоист, чем ты думаешь: мне нравится сопровождать Веронику повсюду, где только я один могу любоваться ею.