Ракета - Жизнь на двоих

Матерясь сквозь зубы, скатываюсь по лестнице, выбегаю в дверь. Вслед мне несется крик вахтерши: «Куда!?! Скоро двери закрою!!!». Да плевать.

Дорогу перехожу внимательно — не хочется повторять твой экстремальный опыт.

Пройдя десяток метров по парку, останавливаюсь. И где мне тебя искать? Иголка в стоге сена… Расстроенная Дарька в темном парке. Прохожу по ближайшей, весьма скудно освещенной аллее, еще несколько метров и замечаю огонек сигареты в кустах.

Взмолившись внутренне, чтобы это была ты, шагаю в темноту.

Три сдвинутые треугольником скамейки — нашла, где устроиться. Самое место для пьяной компании. Впрочем, подозреваю — не искала, первое попавшееся. Сидишь, ссутулившись, зябко обхватив себя одной рукой за плечи, и куришь.

Присаживаюсь рядом.

— Дай мне тоже.

Щелкаю зажигалкой. Какое-то время курим молча. Я собираюсь с мыслями. От тебя ведь первых слов не дождешься.

Выясняется, что я тебя не так уж хорошо знаю. Впрочем… так оно и есть.

— Лер, я сегодня переночую где-нибудь, — ты тушишь в урне сигарету. — У Богдана, например. А завтра… завтра мы сделаем вид, что ничего не было.

У Богдана, значит… Ага, как бы не так… Ладно, с этим потом разберемся.

— Зачем нам делать вид, что ничего не было?

— Лер, ты же пожалеешь потом…

— С чего это вдруг?

— Лера… — ты вздыхаешь. Грустно и обреченно. — Я не знаю, что ты там себе напридумывала. Из-за Антона так переживаешь… Или вообще — что тебе с парнями как-то… не везет… Или гормоны шалят. Или бутылка шампанского на тебя так действует. Но… — еще один судорожный вздох, — не надо.

— Не надо — что? — чувствую — закипаю. Стремительно.

— Не надо делать то, о чем завтра будешь очень-очень сильно сожалеть.

— Так-так-так, — говорю тихо, почти ласково, — уж не хочешь ли ты сказать, что я пьяна, неадекватна и не соображаю, что делаю?

Ожидаю, что сейчас начнешь отнекиваться и уходить от ответа, а вместо этого…

— Да, — просто отвечаешь ты.

Окружающую нас тишину почти ночного парка звонко нарушает звук пощечины.

Странно, но я даже переживала по этому поводу. Что не смогу при случае дать наглецу пощечину. Вот оскорбит меня какой-нибудь недостойный, а я не смогу красиво, как в кино, влепить ему пощечину.

Оказалось — напрасно переживала. Проще простого. Рука дернулась сама. И теперь ладонь — горит, а я потрясенно смотрю на ее отпечаток на твоей щеке. Твое лицо скудно, но все-таки подсвечено светом находящегося в нескольких метрах фонаря. И мне отчетливо видно — и наливающийся красным след моих пальцев, и дрожащие губы, и катящиеся по щекам слезы. Да что же это такое! Почему я постоянно довожу тебя до слез?!

— Дарюшка… — шепчу потрясенно, касаясь кончиками пальцев той самой руки — будь она проклята! — твоей горящей щеки. Убить себя готова! — Прости меня, — шепчу, наконец-то шепчу эти слова, прося прощения не только за эту пощечину — за все, все…

Ты молчишь. Всхлипываешь и слезы градом — вот и весь ответ.

Протягиваю другую ладонь, чтобы взять тебя за руку, а ты… Ты чуть заметно отстраняешься, как будто хочешь встать и уйти.

Ох, нет!.. Понимаю, что если ты сейчас снова сбежишь от меня — шансов найти тебя во второй раз у меня не будет. И поэтому торопливо сжимаю твою холодную руку, не давая тебе встать и …

Все, я не могу! Хуже уже просто быть не может. За руку держать — хорошо, но обнять за спину — надежнее. И — целую тебя. В дрожащие мокрые соленые губы.

Первые несколько секунд пытаюсь еще что-то соображать. Пытаться, блин, сравнивать. Отличается? От поцелуев с парнями? Не успеваю прийти ни к каким выводам, потому что ты… чуть приоткрываешь губы и выдыхаешь мое имя.

Все, я пропала. Мы пропали. Поцелуй поглощает нас целиком, без остатка. ТАК я никогда и ни с кем не целовалась.

Был у нас как-то шуточный вроде бы разговор — кто лучше целуется. Хвастались друг перед другом — высшая лига, дескать, все дела. И даже пришли к выводу — надо будет найти беспристрастную «жертву» и по очереди на ней опробовать свое мастерство, а он бы, жертва, то есть, потом бы вынес вердикт — кто лучше целуется.

Оказывается, выяснить это можно гораздо проще. И в миллион раз приятнее.

И это совершенно не похоже на поцелуи с парнями. Во всем — другая кожа под руками — гладкая, нежная, другой вкус — хоть и пахнет от нас табаком, но — по-другому. И эти длинные шелковистые волосы, в которых путаются пальцы, и запах — нежный, терпкий, свежий, и стоны и всхлипы — тихие и безумно волнующие. Но… на самом деле — разница даже не в этом. А в том, как от всего этого сносит крышу. Мгновенно и напрочь.

И я уже могу не опасаться, что ты сбежишь от меня. Куда ты сбежишь, если сама меня так обнимаешь. Крепко прижимая к себе. И я смыкаю руки у тебя на шее. Не отпущу, никуда не отпущу. И мы продолжаем демонстрировать друг другу свое искусство. Обе, блин, мастерицы… Это нас уводит все дальше и дальше. Или — заводит. Все сильнее и сильнее.

Размыкаешь поцелуй только затем, чтобы впиться зубами мне в шею. Больно. И сладко. Терпеть не могу, когда мне оставляют засосы и синяки «на память». Тебе — только сладострастно подставляю шею, запрокидывая голову назад. Все, что угодно, милая. Где хочешь, сладкая моя.

И все-таки, опомнилась первая я. Успела упереться тебе в плечи и заставить отодвинуться. И выдохнуть:

— Слышишь?

— Что? — грудь ходуном, глаза потрясенные, щека красная, губы вспухшие. — Что такое?

— Дарин, слышишь?!

Через пару секунд уже можно не спрашивать. Не только слышно, но и видно.

Пришли завсегдатаи этих самых сдвинутых лавочек. А ведь можно было и догадаться. Пять-шесть крепко подвыпивших парней.

Мы успели только отодвинуться друг от друга. И сделать пару вдохов по отдельности.

Ракета 23.09.2011 11:05

/Лера/

— Какие девчонки к нам в гости пришли! Вот это сюрприз…

Гогот и жадные взгляды. Физически чувствую, как ты напряжена. Как сжатая пружина.

— Привет! — стараюсь улыбаться и говорить как можно нейтральнее — чтобы не дай Бог не подумали, что я с ними заигрываю. — А мы, наверное, ваше место заняли? Все, мы уже уходим…

— Зачем же торопиться? Мы только познакомились… — говорит светловолосый парень — не самый крупный, но, по всему видно, — вожак, главарь, или как это у них там называется. — Выпейте с нами. Такие симпатичные … телочки.

Уже «телочки». Намерения продемонстрированы предельно ясно. А еще вижу — парни стоят так, что нам не выйти.

«Пожалуйста, пожалуйста» — шепчу про себя. И боюсь при этом, и больше всего — за тебя. А ты — выдыхаешь, как будто собираясь с силами. «Молчи, Даря!» — хочу крикнуть, но в этот момент твое имя произносит другой голос.

— Дарина, ты?