Анна Кувайкова - Чудище или Одна сплошная рыжая беда

— Но не вышло, — прикрыв глаза, негромко констатировал Богдан, чувствуя, как руки невольно сжимаются в кулаки. — Ей было всегда плевать на это видео.

— Рыж вообще всегда плевать на общественное мнение с высокой колокольни, — со смешком отозвался Кирилл. — Но когда Стасик понял, что своими действиями только насторожил Исаева и, более, того, подогрел его интерес к Солнцевой, а она, в свою очередь покидывать обжитое место не собирается, он решил пойти другим путем. А вот каким именно, определил обычный случай — приезд Алехина и Харлея к университету. Зырянов был в ярости, когда увидел теплые дружественные отношения всех своих врагов. И направился выяснять отношения к единственному родственнику, который всегда его любил и не поверил в его самоубийство.

— Его бабушка, — задумчиво протянул Полонский. — Значит… прием не был простой случайностью.

— Нет, — покачал головой Громов. — Именно Зинаида Захаровна Зырянова стала его инициатором. Всегда поддерживающая своего горячо любимого внука, она посчитала малой карой выгнать нахальную девчонку из квартиры. Нет, она хотела растоптать и унизить ее в глазах своей подруги, фактически считающей ее своей невесткой. А заодно и всех тех, кто когда-то обижал ее ненаглядного Стасика. Именно она попросила Алехину почаще наведываться в квартиру, якобы проверить, все ли там в порядке, на самом деле надеясь, что рано или поздно вся компания будет там обнаружена. Так и получилось. Да только и это не сработало. Рыж послала всех в любимый пеший эротический тур, а затем…

— Вместо Стасика с его видео, в универе выступил я, — невесело усмехнулся Богдан.

— Именно, — подтвердил мужчина и, заведя машину, вновь вырулил на дорогу. И дальше говорил, уже не отвлекаясь от вождения. — Зырянов понял, что одних клипов мало и решил предпринять что-нибудь еще. Не успел. Обозленная Ирина решила вмешаться. Она во всем призналась, а не успевшего удрать Стасика задержали прямо в аэропорту. И вот он-то оказался гораздо упрямее и молчаливее своей подружки…

Громов замолчал, сосредоточив свое внимание на дороге. Он рассказал все, что узнал, а в обсуждении последствий и подведений и итогов не нуждались они оба. И так было понятно, к чему привела эта история.

Как и то, что и аспирантка, и ее голубой дружок в скором времени сполна получат по заслугам.

— Что теперь? — спокойно, абсолютно спокойно спросил Богдан, когда до въезда в город оставалось всего ничего.

— Я увезу Рыж, — мельком посмотрел на него Кирилл, сразу поняв, о чем идет речь. — Ты знаешь, что это необходимо. Она… сильнее, чем кажется. Но и ее нервы не бесконечны.

— Знаю, — равнодушно откликнулся Полонский, подпирая щеку кулаком, смотря в окно и никуда больше. Он долго молчал, и все-таки еще один вопрос, заданный ровным, прохладным тоном, повис в воздухе. — На сколько?

— На столько, на сколько это понадобится, — просто ответил Громов. — Ей нужно время прийти в себя, пережить то, что случилось. Да, сейчас она ненавидит весь мир, и не удивлюсь, если сам попаду под раздачу. Но она справится, я уверен. Так уже было. И так будет опять. Вопрос лишь во времени. Она поймет, Дан. Рано или поздно, но она поймет.

Богдан не ответил. Более того, он даже не посмотрел в его сторону. А стоило только припарковаться возле его коттеджа, как он первым открыл дверь внедорожника и покинул салон.

Абсолютно спокойный. Невозмутимый. Равнодушный. Отрешенный.

Нет, ему было не все равно.

Кирилл отчетливо понимал, что сейчас делал этот мальчишка. Он сам, по своей воле загонял свои же чувства и эмоции как можно глубже, контролируя их настолько, насколько это было вообще возможно. Фактически Полонский сейчас сам отправил собственное сердце в состояние глубокой, беспробудной заморозки…

Но только так он мог позволить увезти от него ту, что любил больше собственной жизни.

Полтора года спустя…

Фигассе домик…

Три таких скромных этажа, полукруглая застекленная мансарда, окошечки огромные, черепица на крыше зелененькая. Ворота кованые с шпилями, калитка узенькая, а за ними дорожка подъездная широкая, да самого крылечка красивого. Вокруг забор кирпичный метра так под три высотой, газончик внутри ровненький, гаражик небольшенький, значит, сбоку виднеется…

Красотень… ни скромная ни разу!

Моя чутка ошарашенная видом красивого светло-серого особняка светлость зависла на пару минут, так и замерев на выходе из машины — одна нога еще здесь, вторая уже там.

От созерцания шедевра архитектурной красоты отвлекло короткое «кха-кха».

— Таблеточку от кашля? — невозмутимо поинтересовалась я, принимая протянутую мне руку и выбираясь-таки из авто. Мне в ответ так привычно ухмыльнулись… и снова окинули взглядом весь мой внешний облик с ног до головы. Я мигом ткнула в его сторону пальцем, прищурившись. — Еще слово и ты труп. Тихий, скромный, а главное безмолвный!

Потенциальная жертва моего гнева изволила тактично промолчать. Но ухмылка стала только шире!

— У-у-у, пакость темноволосая, — привычно застонала я, не выдержав вида белоснежной зубной эмали полнейшего состава, не смотря на все мои угрозы ее активно проредить. — Никит, не нервируй. Мне итак уже трупы прятать некуда!

— А мне казалось, что ликвидировать последствия твоего дурного расположении духа — моя прямая обязанность, — иронично вскинул брови Ник, но губы дрогнули в улыбке.

Ага. Стоит такой, забавляется. Рост чуть выше среднего, обычный такой спортивный парень, судя по фигуре. Личико узкое симпатяшное, губы чувственные, нос прямой, глазищи карие, хитрющие и волосы черные, на солнышке блестящие тем самым оттенком крылышка вкусившего «Ростишки» воробья, что в чернильницу зачем-то обмакнулся и на радостях взялся пугать прохожих громким хриплым криком: «Кар-р-р!».

Знакомьтесь, сие моя неприятность на ножках, моя охрана, моя этика ходячая, она же и мораль.

— Так о твоем покое же забочусь! — коварно усмехнулась я. — Ну и экономия на валерьянке, опять же.

— Пять-четыре, — подумав немного, довольно улыбнулся парень и захлопнул дверь. Оперся на нее надежной спинкой и кивнул в сторону особняка. — Идешь?

Я почесала бровь:

— А надо?

Воу… вот это взгляд! А сколько бури возмущения, негодования, гнева!

Хихикнув, я живо направилась в сторону ворот, бросив через спину:

— Пять-пять!

Таки счет на сегодняшний день был полностью уравнен!

Однако не смотря на позитив, войти в распахнутую охраной калитку особняка оказалось очень сложно. Гораздо сложнее, чем возвращаться в Россию вообще.

Мне было… трудно первое время. Хотя нет, вру безбожно! То был писец… Такой таежный, натуральный.

Когда я проснулась в первый раз, я очутилась самолете. И первой моей мыслью было: «Где Богдан?». Но… его не оказалось рядом. Зато был Кир, мои нескрываемые слезы облегчения и невыносимо долгий перелет. А потом монотонные, серые дни потекли, неохотно сменяя друг друга.