Светлана Тимина - Орхидея на лезвии катаны (СИ)

Я напрасно жду, когда ее светлые глаза потемнеют от сдерживаемых эмоций. Ладно, не от потрясения, хотя бы от тоски по погибшему бывшему мужу, я знаю, какие теплые дружеские отношения, помимо деловых, их связывали с ним раньше. Но Валерия на высоте. Длинные тонкие пальцы не дрожат, когда она пьет кофе медленными глотками, иногда возвращаясь к бокалу коньяка. На губах осталась спокойная улыбка, не сбивается равномерное дыхание, ни один жест не выдает волнения или возмущения. Она досматривает эту запись до конца. Проходит несколько минут, а я жду ее слов, как вердикта.

- Занимательно, - она слегка ведет плечом. – Нестандартно. Я не могу понять одного. Где, на какой минуте было сказано, что ты должен сломать жизнь этой девочки?

- Я никогда этого не хотел. Ну, теперь ты дашь мне если не адрес ее подруги, то хотя бы ее номер телефона? Я могу связаться с ее родными в Феодосии и получить эту информацию, но я бы не хотел прибегать к подобным мерам.

- Да, два подряд международных скандала могут не лучшим образом сказаться на репутации мэра, правда? Если жену покойного вице-консула тебе простили, преследование гражданки США может не пройти незамеченным.

- Валерия, я не знаю, какие доказательства того, что я больше никогда не причиню Юле вреда, тебе нужны. Просто поверь моему слову.

Она отставляет пустой бокал в сторону. Ее улыбка не меняется.

- И речи быть не может, Дмитрий. Счастливо оставаться.

Спустя два дня

Звуки праздника все же проникают в мой кабинет через плотно закрытые окна. Детский смех, веселая музыка и бодрый голос приглашенного клоуна. Совместить мероприятие в честь приезда Ульяны с детским праздником было не такой уж плохой идеей, Данил в полном восторге.

- Прекрати плакать, никто не умирает, - Ульяна отставляет в сторону бокал и театрально машет ладонями себе в лицо, а я не замечаю, что повторяю слово в слово слова Юли. – Никто тебе никогда не запретит видеться с ним. Все хорошо.

- Я конченая дура! – вначале я не хотел верить в ее слезы, но, похоже, в этот раз все по-настоящему. – Я больше не уеду надолго… Я вообще думаю перебраться в Харьков… поближе к вам…

- Я буду этому только рад. Ну все, вытирай слезы. Капли от красноты дать? Данилку напугаешь. – Мои пальцы сжимают визитку с надписью, выполненной тонким курсивом. Елена Крамер. На английском языке ее имя пишется как Helen. Валерия изменила свое решение примерно несколько часов назад. Передо мной на столе лежат готовые документы на клуб, капля в море, которой не хватит для того, чтобы я был окончательно прощен.

- Ты обязательно должен лететь?

- Да, мой самолет в 22.47. К сожалению, это очень важно.

- Я просто думала, что…

Моя ладонь предупредительно поднимается вверх, и Ульяна замолкает, словно завороженная. На ее губах грустная улыбка с оттенком разочарования от несбывшихся надежд, и даже легкого испуга. Мне прекрасно известно, что она хотела сказать. Это в ее глазах. Мне жаль, подобный исход не был возможен с самого начала. «Нас» не было и не может быть ни при каком раскладе.

- В Раде тоже любят посплетничать… Юлия Кравицкая… это же не просто совпадение имени, верно? Этот скульптор добрался даже до моего отца. Ты ее именем называл меня в постели несколько лет, и после подобных помутнений твоего рассудка я с трудом могла ходить.

Я не отвечаю. Просто смотрю на свою бывшую жену, и она все понимает без слов.

- Я просто надеялась… я понимаю, что наш брак всегда был по сути фиктивным, но…

- Ты всегда была умной девочкой. – Мне не хочется продолжать эту тему, у Ульки дрожат губы. Вот-вот снова расплачется. – Я не знаю, когда вернусь. Данилу очень плохо без тебя, пусть он сейчас этого не показывает в полном объеме. Боится, что ты исчезнешь снова. Я тебя прошу, если ты не уверена, не дай ему прикипеть к себе снова.

- Я не исчезну!

- Я очень хочу в это верить. Вы сблизитесь за это время. Просто не разбивай нашему сыну сердце, я верю, ты понимаешь, что с ним будет, если ты покажешь ему себя идеальную и опять уедешь.

- Я не уеду! – ее опять сгибает в беззвучных рыданиях, спешу налить воды в стакан и дать ей выпить.

– Все, хватит! Давай, приведи себя в порядок. Мы и так задержались, пора спускаться.

- Ты правда не запретишь нам видеться?

- Правда. Я же до сих пор этого не сделал. – Мне сейчас действительно ее жаль. Уму непостижимо, как я могу проявлять нежность и жалость к тем, к кому совершенно равнодушен, и отказывать в этом той, кого люблю больше жизни. Последние дни многое изменили. Только в этот раз моя нежность грозит выйти из берегов. – Ну все, хорошая моя. В любой момент, в любой день, никаких графиков встреч и ограничений.

- Даже если ты вернешься с ней?..

Стараюсь выдавить из себя улыбку, избегая полного надежды взгляда Ульяны. Она хочет услышать, что с ней я никогда не вернусь. Она хочет надеяться на что-то большее, чем на просто встречи с Данилом. А я схожу с ума от мысли, что могу вернуться без моей Юли, потеряв все. И такой вариант вполне вероятен, к сожалению. Но я готов сделать все, что понадобится, чтобы остаться рядом с моей девочкой. И теперь грубые методы попали в список пожизненных запретов.

- Да. Даже если я вернусь вместе с ней. А теперь сделай обратно красивые глазки, нас сын заждался.

Глава 27

Глава 27

Восемь с половиной часов на высоте десяти тысяч метров сливаются в один миг сверхзвукового прыжка. Черные небеса с непривычно яркими звездами за окном холодного иллюминатора тают на границе пересечения часового пояса, серые в ночной мгле айсберги огромных облаков окрашиваются бликами ласкового огня. В Пенсильвании будет ясный день, а мне все равно. Я бы не отменил этот рейс даже в том случае, если бы на всем побережье объявили штормовое предупреждение или землетрясение с расколом земной коры. Слезы Данила, которого расстроил мой отъезд, – он и так не часто видел меня за последние недели, полные надежды глаза Ульяны, которая до последнего верила, что я так вот просто отпущу свою девчонку перед перспективой воссоединения счастливой семьи. Долгий разговор с Крамер, который едва не отнял последние силы, притом что она была предельно вежлива и даже вкрадчиво-дружелюбна. Бессонная ночь в самолете – я и сам не мог понять, какой источник сил за последние дни переключил организм и сознание в экстренный режим, не позволив рухнуть с ног до тех пор, пока я не добьюсь своей цели… не получу обратно свою любимую женщину любой ценой, даже если для этого мне придется потерять себя в этом затянувшемся падении.

Я не имею права отступить сейчас, в шаге (мне хочется до последнего верить, что еще не поздно) от полной потери любого шанса на взаимность. Я обманываю себя, что мне нужно услышать это лично из ее губ, лицом к лицу, ни на миг не допуская возможность окончательного разрыва. Его вероятность высока, я не знаю, что это, – писк интуиции или излишняя самонадеянность, но если я позволю сомнению и пессимистичным мыслям взять верх, я просто свалюсь с ног от бессилия.