Светлана Тимина - Орхидея на лезвии катаны (СИ)

Мне надо немногое. Немного времени. Немного ее тепла. Увидеть в ее глазах если не прощение, то хотя бы готовность понять и со временем отпустить эту боль. Ошибка ценой в жизнь.

А я просто с ужасающей ясностью понимаю, что не буду жить без моей девчонки.

Я цепляюсь за любой знак свыше. За вежливость в голосе Елены Крамер, которая, я допускал такую возможность, могла заявить на первых секундах разговора «изыди, сатана», а то и вовсе внести мой номер в черный список. За спокойный перелет без излишней турбулентности и ясный день на территории штата, словно солнечный свет сейчас маяк, указывающий путь. За уникальную возможность поговорить, хоть до сих пор нет и не может быть уверенности в том, что она захочет меня выслушать и я ее увижу. Если я начну об этом думать, я сорвусь окончательно, не сделав ни малейшей попытки выгрызть эту победу зубами.

Мне не удается прерваться на сон, тревога и закипающий адреналин не оставляют никакого шанса. Только считать минуты и часы, бесцельно измеряя шагами люкс Residence Inn Philadelphia, отслеживая движение стрелки по циферблату, впиваться в ладони ногтями с диким желанием сделать все прежним, привычным мне способом… да хотя бы прижать дуло к виску этой карамельно-сладкой Крамер, заставить выдать местонахождение моей Юльки! Я понятия не имею, что я буду делать дальше. До полного отчаяния и бесповоротного безумия два шага, только высшие силы сейчас могут удержать меня от того, чтобы этого не делать! Не понимаю, почему сердечная мышца из-за сильнейшего душевного подъема практически не ощущает боли и не срывается в запредельный ритм хаотичных ударов. Мне хочется закрыть глаза и в мельчайших деталях вообразить встречу с моей любимой девочкой. А потом без долгих разговоров продать душу дьяволу за воплощение подобного сценария в жизнь!

В городе даже не весна, а почти лето. Резкий контраст с холодным ветром и дождем в Харькове, как всегда перед пасхальными праздниками, о которых я благополучно забываю. Пальцы на кнопке, время зависло с одной определенной целью – лишить меня веры и последних сил. Когда приходит сообщение от Юлиной подруги, сердце делает кульбит под каркасом ребер, выбив приступ испарины.

«401 S Columbus Blvd, Филадельфия, PA 19106. Не ошибешься, это City Center East. Надеюсь, я не пожалею, что приехала одна?»

Ты не пожалеешь, Лена. Ты первая, кто увидит запись, которая не должна была увидеть свет ни в коем случае. Я готов на нее молиться, потому что это крохотный, но шанс. Он может убить своей неожиданностью. Но пока остается вероятность того, что он даст возможность на прощение и воссоединение, я использую его даже ценой чужой боли. Последней боли, Юля. Именно последней. Больше ты никогда не вспомнишь, что это такое. Я заберу твои слезы и твои страдания насовсем. Если ты будешь со мной когда-нибудь снова плакать, это будет исключительно от счастья. Девочка моя, я ради тебя готов перевернуть свой прежний мир с ног на голову, разрушить все, что мешало тебе наслаждаться жизнью и заставляло задыхаться в придуманной мною для нас двоих реальности изначально потерянных дней и возможностей.

Наверное, я понимаю, что это бег в никуда. Моя надежда на счастье стремительно тает от страха, что эти переговоры могут ничего не дать. За шаг до возможного счастья смело вглядываюсь в эту бездну, иду напролом среди пылающих огней перерождающейся одержимости – вполне вероятно, для того, чтобы уже через несколько часов рухнуть в свой собственный ад упущенной возможности на любовь и взаимность. И в то же время не могу не понимать, что стоит мне это признать, я просто сорвусь…

В назначенный час почти бегом преодолеваю ступени крытого трапа ресторана Moshulu – я понимаю, почему Крамер особо подчеркнула тот факт, что я его ни с чем не перепутаю. У меня нет времени и желания любоваться великолепным кораблем, историческим памятником, превращенным в ресторан, который отчего-то очень любят наши соотечественники. Я пришел заранее и все еще не до конца уверен, что подруга Юли появится. Я не знаю, о чем они говорят между собой и что именно ей известно, но прекрасно понимаю, что Елена осведомлена о многом, не исключено, что с малейшими подробностями. Реши она проигнорировать встречу, это была бы достойная месть с ее стороны.

Я не желаю пропустить ее появление. Может, все еще не могу поверить, что мне пошли навстречу? Сложно не понимать: я натворил достаточно, чтобы потерять абсолютно все. Особенно ту, которую никогда не держал в руках в полном смысле этого слова. Меня до такой степени сводил с ума тот факт, что она никогда не была моей, что я окончательно запутался в шибари самовнушения и закрыл глаза, – этого оказалось достаточно, чтобы забыть о собственной привычке просчитывать наперед и понимать исход любого поединка. Я хочу верить, что еще не поздно.

Я хочу сохранить ясность разума при встрече с Юлиной лучшей подругой. Ее расположение уже само по себе удача, особенно если учесть, как в штыки восприняла протянутую руку Валерия. И все равно каждая из них любила мою девочку по-своему и желала только добра, пусть и разными методами.

Искушение выпить виски непреодолимое, но приходится ограничиться кофе. Я все еще небезосновательно опасаюсь, что могу потерять контроль в самый ответственный момент. Горячий эспрессо обжигает язык, я скольжу расслабленным взглядом по интерьеру, понимая, что забуду его детали, стоит только отвести взгляд. Пытаюсь вспомнить эту яркую девчонку, которую видел всего раз, и то мельком, на свадьбе Юли и Анубиса и не акцентировал на ней излишнего внимания. Стрелка больших часов над аркой входа преодолевает граничный рубеж резким рывком, начиная отсчет между «да» и «нет», углубляя вероятную пропасть с каждым движением тонкой секундной. И когда она цинично отмеряет четверть часа, у меня начинается самая настоящая паника.

Я не знаю, где искать мою девочку в этом чужом городе, на территории иностранного государства. Здесь моя принадлежность к политической элите и вертикали власти не имеет ни малейшего значения, никто не пойдет мне навстречу, нарушая правила и обходя законы. Одно неверное движение, излишне нервный жест, громкое слово или, не дай бог, угроза гражданке США – и то, что никогда не случится с подобными мне небожителями в родной стране, здесь обретает пугающие формы. Но я и сам не хочу иного отношения к своей персоне. Я просто не знаю, что делать, если Елена Крамер не приедет на эту встречу!

Это перемирие. Это, мать вашу, гребаный белый флаг с кровавым граффити сдавшегося победителя. Я сложил свое оружие с первым своим шагом на территорию этой страны и готов сделать это снова. Еще одна призрачная вероятность того, что на нейтральной территории под защитой негласного пакта о ненападении меня захотят выслушать и понять. В Харькове подобное было невозможно. Сейчас мне плевать, что я бросил все, сорвал заседание городского совета, и эти последствия придется расхлебывать не одну неделю. Да я их все щелкну играючи. Если получу ее прощение.