Александр Вольф - Мгла (СИ)

19

Она проснулась с тяжелой головой, как это бывает, когда нарушается привычный режим, и конечно сказался перелет на другой конец света. Когда Ольга раздевалась, она была такой уставшей, что совершенно забыла о мужчине, пусть и не чужом, который был рядом. Она натянула простыню до подбородка и огляделась. Двери и окна были распахнуты, по комнате гулял морской ветерок, пропитанный незнакомой свежестью.

Было слышно, как совсем близко плещется море и шумят пальмы, словно вздыхают. А где же он? Она поглядела на себя под простыней. Выпуклый лобок, обтянутый мягкой голубой тканью, и холмы грудей, поднявшиеся над линией живота и бедер. Ольга была уверена в своей внешности и все-таки волновалась. Она удивилась, что разделась до трусов, когда Роман был поблизости. Может, он уже всю ее видел? Где же он?

Ольга села. Постель была помята явно ей одной. Вторая подушка лежала ровно, гладкая как сугроб. Ольга взяла очки, встала, потянулась, надела шорты и повертелась перед зеркалом. Да, попа — что надо, с этим не поспоришь. Не очень большие круглые груди целили из зеркала как боеголовки. Она собрала волосы на затылке и сделала пару пружинистых танцевальных движений. Да, она не просто хороша, она очень хороша! Так от чего же тогда она волнуется?

Ольга подошла к зеркалу, сняла очки и тряхнула головой. Темно-каштановые локоны упали на лицо, рассыпались по плечам. Черные глаза смотрели иначе, со страстью. Она чуточку раскрыла губы и испугалась страстной дивы, которая смотрела на нее в зеркале. Сердце забилось, и она отвернулась.

Ольга уже бывала там, где пальмы, море и песок, и ей это, конечно, нравилось, но не сводило с ума. Чудом было не то, что она видела, а то, как неожиданно здесь оказалась.

Ольга вышла на веранду, которая была чем-то вроде балкона без перил или широкого мостика в метре над водой. Справа возле стены была лестница. Рядом с дверью стояли два шезлонга. Вокруг было море, чудное, невозможно красивое для человека с севера. Вблизи оно было прозрачным, потом зеленело, вдали делалось голубым, и затем у горизонта синим, как бы постепенно становясь самим собой. Глазам Ольги предстала маленькая бухта, слева и справа в море уходили две каменистые гряды. Над крышей нависала пальма, словно тянулась к морю.

Из комнаты донеслись какие-то звуки. Она обернулась и увидела Зудина. Он был во всем белом, в майке и просторных штанах, и улыбался. Прядь смоляных волос упала на бровь, взгляд и улыбка были переполнены нежностью. Ольга тоже заулыбалась, счастливо, широко.

— Как спалось? — спросил он.

— Отлично, — сказала она, продолжая смотреть ему в глаза.

— Прекрасно. Как тебе наше бунгало?

— Это — бунгало? Я думала, бунгало это что-то наподобие шалаша. А это настоящий дом со всеми удобствами!

— Дом, шалаш — не важно. Главное, что на эти дни он наш. Ну что, пора завтракать.

— Дай мне чуточку времени, я еще не умывалась.

Зудин подошел, посмотрел на нее, потом на море. Ему безумно шли эти белые штаны, сидящие на бедрах, когда он стоял и смотрел вдаль, щурясь от солнца. Он не был загорелым, но и не был бледным, к его матовой, немного смуглой коже хорошо приставал загар.

— Умыться можно здесь, — он кивнул на море.

— Мне нужно переодеться, — пробормотала она, пряча лицо, еще не освободившееся от сна.

Зудин скрылся в прохладной тени бунгало, Ольга проводила его взглядом, с удовольствием отметив, как его плечи едва уместились в дверном проеме. Она достала купальник, разделась, посмотрела на себя в зеркало. Этот черный купальник она еще не надевала, он был очень открытым. Теперь он был как раз к месту. Она надела его, поправила резинки. Четыре черных треугольника, наполненных ее тяжелым как капли телом.

Ольга убрала волосы, надела солнцезащитные очки и спустилась по лестнице в море. Волна лизнула ее теплым языком. Ольга поплыла. Ощущение чуда вновь вернулось. Она чуть не завизжала от радости, как в детстве, когда они приезжали на море. Хотелось кричать, плескаться, беситься.

Ольга отплыла метров тридцать и встала на песчаное дно. Вода доходила до плеч. Она видела свои ноги с накрашенными ногтями, камешки, мелких рыбок. Вдали по синей глади скользили яхты. Она вернулась к бунгало и хотела повторить свой короткий заплыв, и вдруг услышала топот по дощатой веранде-мостику, и через секунду ее окатило каскадом брызг. Могучая спина вынырнула как субмарина и руки-лопасти взмыли над водой. Зудин стремительно удалялся, оставляя за собой бурлящие волны.

Ольга смотрела, как сверкают мускулистые лопатки, унося его вдаль. Он вернулся так же быстро, как удалился. Подплыл, поднялся из воды, как морское чудовище, фыркая и отряхивая воду с волос. Желание принадлежать ему и страх смешались в ней. Ольга тоже встала, расправив плечи, и выставив грудь, словно оружие, и смотрела на него сквозь темное стекло очков.

— Если бы мухи были такими же большими, как люди, я бы сказал, что ты самая прекрасная из них, — он сверкнул белозубой улыбкой и показал пальцем, что имеет в виду ее очки.

Ольга не знала, обидеться или нет.

— Ах ты, хам! — воскликнула она и рассмеялась.

Она взвизгнула и обрызгала его, стала брызгать еще и еще. Сначала Зудин закрывался, а потом тоже стал брызгать в ответ. Он окатывал ее потоками воды, поднимая их ладонями-веслами. И вдруг схватил ее, прижал к себе и поцеловал в соленое от воды лицо, в открывшиеся губы и она затихла, только прерывисто задышала. Она робко провела по его плечам и обхватила за шею.

Через пятнадцать минут они сидели за столом. Перед ними были тарелки с жареным мясом и салат.

— Что это за мясо? — спросила Ольга.

— Свинина. Самая обыкновенная.

— Ты сам готовил?

— Кухарки у нас нет. Попробуй салат, он с папайей.

Зудин выглядел очень счастливым, все время улыбался. Они ласкали друг друга глазами, молодые, красивые, почти голые. Им было очень хорошо. Салат с папайей Ольге очень понравился. Мясо тоже было вкусным, хоть и без изысков.

После того, как они позавтракали, Зудин ждал, когда она первая встанет из-за стола. Ольга больше не стеснялась его взглядов, поднялась, показав сильные бедра. Он смотрел, смакуя удовольствие. Уходя, она обернулась. Взгляд Зудина блуждал по ней ниже спины. Ольга почти физически ощущала, как он тяжел, лишен мыслей; в нем было лишь что-то животное, подчиненное инстинкту.

В ней вспыхнуло дикое желание подействовать на него еще сильней. Ольга почувствовала в себе смелость, у нее даже закололо в затылке мелкими иголками. Она сделала движение бедрами, дразня Зудина ягодицами, и увидела, как словно у животного, у него потемнели глаза.

Он догнал ее, подхватил на руки и закружил по комнате. Ольга взвизгнула, он опустил ее на кровать и, не отрываясь от ее глаз, склонился над ней и поцеловал. Она испугалась.