Марсия Андес - Я сгораю. Разве ты не видишь? (СИ)

- Осторожно! – я слышу крик и невольно оборачиваюсь.

Я замечаю, как в мою сторону летит мяч. Голова пульсирует из-за бега, и я понимаю, что у меня два выхода. Либо уклониться, либо поймать его – он летит прямо в меня, и я даже не думаю – легко притормозив, я скольжу по земле и, прикинув траекторию полёта, останавливаюсь прямо в тот момент, когда мяч с силой вонзается мне грудь и оказывается в моих руках. Я морщусь от неприятной боли, всё-таки подача была сильная, но единственное, что меня сейчас расстраивает: я остановилась. Надо было просто уклониться и продолжить бежать дальше.

Я прижимаю мяч к боку и смотрю на номер «1», который трусцой бежит в мою сторону. Капитан. Майкл Филлинс. Парень на ходу снимает шлем, и его взмокшие тёмно-коричневые, почти чёрные волосы превращаются в ёжик. Лицо капитана раскрасневшееся и потное – я впервые вижу этого парня настолько близко, и тем более, я первый раз в жизни контактирую с ним.

Пока Майкл приближается, я различаю шрамы под его губой, очевидно, после пирсинга. У него небольшая щетина и карие тёмные глаза. Он выше меня почти на голову, и на его фоне я выгляжу хрупкой и потерянной.

- Отлично поймала! – он улыбается, останавливаясь рядом со мной.

- Спасибо, - я бросаю ему мяч, который парень ловко ловит.

Я уже собираюсь попытаться снова возобновить пробежку, но Майкл говорит:

- Я часто тебя вижу здесь, - он запыхается.

Я осматриваю поле и замечаю, что остальные парни из команды наблюдают за нами.

- Да, - я перевожу дыхание. – Я каждый день здесь бегаю.

- Не видел тебя в команде по бегу, - Филлинс переступает с ноги на ногу.

Я прикрываю глаза и упираюсь рукой в бок, который начинает неожиданно покалывать.

- Я не в команде по бегу, - я вспоминаю о сегодняшнем предложении вступить в этот клуб, но не говорю об этом. – Я просто бегаю. Нравится мне это.

- Сегодня круг не дотянула, - он усмехается, намекая, что я пробежала всего девять кругов. Я вскидываю брови. Он что считал? Или просто так ляпнул? – Я Майкл.

- Знаю, - я осматриваю его, думая о том, что ни за что на свете этот чувак не заставит меня вступить в его фан-клуб, а потом разворачиваюсь и перехожу на лёгкий бег.

Ноги сводит от усталости, и я понимаю, что дальше тренироваться я больше не смогу. Сегодня вообще какой-то странный день. Не мой, что ли…

Я больше не смотрю на капитана команды «Викинги», перехожу на шаг и медленно направляюсь в сторону школы. До раздевалки я дохожу быстро, а когда я прохожу мимо музыкального класса, я неожиданно понимаю, что оттуда не доносится музыка. Дверь открыта, и класс пуст. Странно. Может, я слишком рано? Или слишком поздно?

Я захожу в раздевалку и устало опускаюсь на скамейку. Нина. Надо позвонить ей.

Достаю сотовый из сумки и набираю номер подруги. Нина не отвечает. Я звоню ей ещё раз, но ничего не происходит. Ладно. Позвонит сама, наверное, просто не слышит из-за беззвучного режима. Я вздыхаю, какое-то время сижу на скамейке, а потом начинаю собираться домой. Сегодня нужно будет оповестить мать о том, что я уеду в лагерь на пару недель. Надеюсь, хотя бы с ней проблем не будет.

========== 7. ==========

Lana Del Rey – Burn to die

Я возвращаюсь домой с мрачными мыслями, проверяя свой сотовый каждые пять минут, чтобы случайно ничего не пропустить звонок от Нины, но от неё нет никаких вестей. Даже сообщений. Я волнуюсь. Звонить Мил, а тем более Трис, чтобы расспросить их на эту тему, я не хочу, потому что почти уверена, что Нина ничего им не говорила. Наверное, она всё ещё в больнице. Как она там? Как там Шон?

На пороге дома я останавливаюсь и делаю ещё один дозвон подруге, но у неё выключен телефон. Отлично! Я открываю дверь и захожу внутрь, с удивлением понимая, что мама дома, хотя в это время должна быть на работе. Её звонкий голос разносится по гостиной – женщина разговаривает по телефону, очевидно, с одной из своих подруг. Не люблю их, если честно. Они все зазнавшиеся идиотки, которые сплетничают за спинами друг у друга.

Наверное, это к лучшему. Чем быстрее я расскажу матери, что уезжаю в летний скаутский лагерь, тем скорее решу эту проблему. Я уже знаю её реакцию: матери будет всё равно, уеду ли я или же нет, буду ли я дома на каникулах или же отправлюсь в путешествие автостопом с друзьями-хиппи, которых у меня нет, и с тоннами травки.

Но всё же, сбрасывая кроссовки и оказываясь на пороге гостиной, я замираю и начинаю нервничать. В глубине души я надеюсь, что мама будет против. Тогда я пойму, что ей не плевать на меня и что я ей небезразлична.

Женщина сидит в кресле, перекинув ногу на ногу, и увлечённо разговаривает о каких-то поездках за город или о путёвках, я особо не вдаюсь в подробности. Она красива: так бы отозвался любой, кто бы увидел её сейчас. Изящный пучок на голове, несколько свисающих прядей, обтягивающая белая блузка, узкие джинсы и туфли на каблуке. Она больше походила на мою старшую сестру, чем на мать, и мне часто об этом говорили, но, смотря на неё, я вижу только холодную безразличную женщину. Раньше она была другой. Раньше, до смерти Рори, когда я смотрела на маму, внутри меня разливалась теплота, подобно камину в холодные зимние вечера.

- Мам, - громко говорю я, отвлекая её от разговоров.

Она переводит на меня взгляд, совершенно не удивляясь моему присутствию, и замолкает.

- Нам надо поговорить, - я прислоняюсь плечом к косяку, внимательно наблюдая за ней.

Она какое-то время смотрит на меня, затем коротко вздыхает, мол, хорошо, и просит кого-то в трубке подождать. Мама не отключает вызов – её рука с сотовым плавно опускается на колени, и меня это немного задевает. Это очевидный намёк на то, что много времени эта женщина не будет тратить на наш разговор.

- Этим летом я уезжаю в летний лагерь на две недели. Я уже подала заявку. Папа в курсе. Я вернусь к его приезду, - коротко говорю я, зная, что мать любит, когда говорят чётко и по теме.

Она секунду молчит, внимательно наблюдая за мной, и мне на мгновение кажется, что она вот-вот запретит мне ехать, но этого не происходит.

- Хорошо. Что-нибудь ещё? – она дёргает рукой, в которой держит телефон.

- Нет.

Мама отрывает от меня взгляд и возвращается к своему разговору. Я пару секунд стою на месте, ощущая невероятную пустоту и обиду в груди, а потом поджимаю губы и направляюсь на кухню. Кто бы сомневался. Всё так, как я и предполагала. Никаких возражений, никаких скандалов и пререканий. Ей всё равно. И это безразличие приносит гораздо больше боли, чем скандалы и не понимая, как это бывает у нормальных людей.

Я заглядываю в холодильник, нахожу апельсиновый сок и вкусные кексы. Прихватив это всё с собой, я поднимаюсь в свою комнату и запираюсь там. Хочется позвонить Нине и пожаловаться на безразличие матери, но я вспоминаю о несчастном случае с Шоном и передумываю. Телефон оказывается у меня в руках – я набираю номер Мил и падаю на кровать.