Ксения Иллюзия - Пожалей меня, Голубоглазка

Принесли заказ, и Виктор Владимирович не успел с ответом. Официант расставил перед ними стопки, столовые приборы и тарелки, в центр стола водрузил запотевший штоф с водкой. Посмотрев на Костю и получив согласие, разлил спиртное и, поклонившись, удалился.

— За встречу?

— Выпьем.

Мужчины выпили, не чокаясь, проглотив холодную "Царскую" одним махом. Синхронно выдохнули и посмотрели друг на друга.

— Ты научился пить, — заметил старший из них.

— Давно.

— Я не видел её несколько лет.

— Что так?

— Сбежала ото всех. Бросила мать, меня, работу.

— Та работа ей никогда не нравилась.

— Та работа могла прославить её.

— Та работа вредила её голосу, и если бы не сильный и молодой организм — болезнь добила бы связки окончательно.

— Раньше ты был на моей стороне.

— Раньше я дураком был, а на вашей стороне я никогда не был.

— Что ж тогда деньги брал?

— По-вашему, я мог обеспечить жизнь молодой и красивой девушки, не входившей в мои планы? Оплатить лекарства, врачей и много чего ещё? Это — забота родителей, вот и брал от вас деньги.

Официант принес холодные закуски и нарезанный толстыми ломтями хлеб в корзинке.

— Приятного аппетита.

— Да пошел ты, — огрызнулся Костя.

— Ты брал намного больше того, что мог потратить на Аю.

— Я все оставил ей. Она заслужила.

Виктор Владимирович неприятно рассмеялся.

— Ей? Какое благородство! Ты оставил ей одни долги.

— В смысле?

— После того, как ты, поджав хвост, слинял с той квартиры, она осталась там жить. Ждала тебя, дура малолетняя. И встречала дружков твоих по делишкам темным. Все, что ты ей оставил — это свои долги и угрозу для жизни. Это она заслужила, по-твоему? Хорошо хоть, не поимел ещё.

Костя вздрогнул.

— Какие долги? У меня были закрыты все дела.

— А ты съезди туда, проверь. Может, найдешь чего. Может, и её там найдешь.

— Она что, до сих пор там?!

— Я удивлен, что ты не с этого начал.

— Я думал, она вернулась в семью.

— Думал он… Вернулась, да только спустя время и ненадолго. В общем, не знаю я, где она.

— Как такое возможно?

— Налей по полной.

Костя налил и сразу выпил свою. Хотел закусить, но, подцепив кусок буженины, понял, что не сможет проглотить. Бросил вилку на тарелку и обхватил голову руками.

— Почему вы не ищете её? Раньше готовы были носом землю рыть.

— Ты приехал к нам по делам или…

— Или.

— Что так? Зачем она тебе понадобилась?

— Я же объяснил уже.

— Хр*ново ты объяснил. Поговорить — это отмазка для бабушек в доме престарелых.

— Не знаю. Увидеть хочу, узнать, как живет.

— Нормально она живет.

— Откуда вы…

— Матери присылает открытку. Одну в год, на Рождество.

— Адрес?

— Адрес всегда разный. Из заморских берегов. Дает понять, что жива-здорова.

— Чем вы могли обидеть её?

— Ты помолчи-ка лучше, — Виктор Владимирович зыркнул из-под бровей. — Ты сам-то как, с чистой душой?

Костя не ответил. Хотел думать, что так, но уверен не был, как и не знал, почему. Он снова налил по полной и поднял свою стопку выше головы.

— В этой жизни каждый обоср*лся.

Виктор Владимирович поднял тоже и задумчиво посмотрел в дно.

— Только не она, — сказал тихо.

— Да. Только не она.

Выпили.

— Найдешь её — оставь в покое.

— Почему?

— Не хочет она ворошить прошлое. Имеет право.

— Что случилось после моего отъезда?

— Оставь.

— Машунь, сходи, пожалуйста, ко мне домой, а? — взъерошенная Ая стояла у раковины и наливала воду в кувшин. — Я сама не успею, надо подготовить столы к выпечке — заготовки кейзера почти готовы.

— Вы опять ночевали тут? — вошедшая девушка строго посмотрела на хозяйку и притопнула ножкой. — Если не отдохнете хотя бы пару дней — уволюсь!

— Знаешь, чем мужчина отличается от женщины? — Ая отнесла полный кувшин на подоконник и сдвинула горшки с геранью, ставя его рядом.

— Органами.

— Если мужчине сказать, что, не похудев, он умрет — мужчина похудеет, а женщине — она ответит: «Отлично! Умру — тогда и похудею».

— В чем фишка?

— Отдохну на том свете.

— А-а-а… поняла, — кивнула Маша. — Верите в загробную жизнь.

— Это улучшенная версия нынешней, кто же верить не рад?

— Вы же там ни фига не будете чувствовать.

— Вот потому — то там и худеют, — засмеялась Ая. — Так как? Сходишь?

— Сменную одежду принести?

— Не угадала. Паспорт.

— Я свой всегда ношу в сумочке, — назидательно сказала девушка, приподнимая черный багет. (Прим. « Багет (baguette)». Небольшая дамская сумка. Названа так за свою узкую, продолговатую форму с округленными углами, которая действительно напоминает французский батон, то есть багет.)

— И я, но вчера, как назло, выложила, а сегодня после работы мне срочно надо в банк, не хочется нарезать лишний круг и терять время.

— Чего только не сделаешь ради денег, — притворно тяжело вздохнула Маша, поворачиваясь к двери. — И ради бесплатных калорий.

— Не горюй, до тридцати пяти кожа имеет свойство подтягиваться, успеешь снова стать красивой.

*****

В квартире Аи Маша уже была. Они с Людкой засветились здесь, обмывая оплаченную аренду будущей пекарни аж на полгода вперед и веселясь так, что соседи снизу вызвали ментов. Приехавшие на «устраиваемые бл*дями беспорядки» серьезные парни из полиции сначала осмотрели квартиру, потом познакомились с девушками, а потом остались на чай. Один из них до сих пор дружил с Машей, периодически угощая мороженым и водя в кино.

В пекарню она попала случайно: искала подработку, которую можно было совместить с учебой, наткнулась и откликнулась на объявление «Требуется уборщица производственных помещений», и обнаружила себя в компании совершенно потрясающей хозяйки тех самых помещений, в которых пришлось не убираться, а продавать.

Нет, сначала они, как водится, все вместе наводили порядок после ремонта и установки старой техники для выпечки, стеллажей разных, мебели, но потом Ая наняла Михалыча, а Машу поставила за прилавок.

Михалыч был мастером на все руки. Он не только работал за сантехника, электрика и столяра, но и мог рассказывать разные истории так, что впору было открывать кружок или даже отдельный канал на телевидении, а убирать вызвалась жена Михалыча, Серафима.

Немолодая уже пара помогала Ае, как могла, а та, в свою очередь, бесплатно снабжала их хлебобулочными и кондитерскими изделиями. Последних было не много и каждое — на вес золота.

Маша была младше своей начальницы всего на пять лет, но уважительно обращалась на «Вы», хотя в отсутствие лишних свидетелей Ая настаивала "не париться" по этому поводу.

И ещё: девушки не могли называть друг друга полными именами. Ая считала Машу слишком простой, напоминающей квашню, Марию — чересчур официальной, что совсем той не шло, а Маше не давалась Раиса Константиновна. В таком "формате" Ая напоминала занудную училку или черствый сухарь.