Кристин Белл - Счет (ЛП)

Она приподняла свои идеально ухоженные руки, которые выглядели такими мягкими и гладкими, как у двадцатилетней девушки, и подвигала ими.

– Так, что может быть этого недостаточно для тебя, Би. И я рада. Я рада, что это так. Я не хочу, чтобы было. Но будь уверена, что это достаточно для бедной девушки из Бирмингема. И ты не имеешь права судить меня. Жаль, что мне было слишком стыдно, чтобы рассказать тебе правду раньше. Но мой выбор дал тебе возможность получить образование, которого у меня никогда не было. Вступить в сестринство и познакомиться с милым парнем. – Она выпрямилась и сделала вдох. – И я не жалею об этом.

Я уставилась на нее так, как-будто в животе начали расти щупальца, тянущиеся к моему горлу и душившие меня.

Голос моего отца нарушил тишину.

– Эй, Мелани, принеси два больших куска пирога для нас. С мороженым, ладно?

Она встала, подправила свою прическу в виде пучка. Затем подошла к холодильнику, достала оттуда гигантский, домашний яблочный пирог и поставила на кухонный стол. Вековечная, приятная улыбка вернулась на ее лицо. Все выглядело так, как-будто последних пяти минут никогда не было.

Я выдохнула, не осознавая, что задержала его, и посмотрела на нетронутый гигантский стакан бурбона.

– Ты собираешься это пить?

Она покачала головой, пока вытаскивала галлон ванильного мороженого из морозилки.

– Я налила его для тебя. Подумала, что тебе понадобится.

Моя мама начала заниматься своими делами: разрезала пирог, подогрев его в микроволновой печи, украшая огромным количеством мороженного сверху и хлопоча, словно счастливая птичка у своего гнезда. В то время, когда мой разум пошатнулся.

Я взяла стакан с бурбоном и выпила залпом. Я раньше никогда не пила бурбон, но он не обжег внутренности. На самом деле, это было как успокоительное, по сравнению с горькой пилюлей, которою только что моя мама заставила меня проглотить.

Я никогда не верила, что такое возможно. Но она призналась и рассказала.

Она не выжидала время или притворялась, что довольна своей жизнью с отцом. Она действительно была довольна.

И я думаю, что ненавидела ее за это.

Кэл

– Вот это красота. Я был самым ценным игроком в моем первом сезоне. Первым игроком, который сделал это.

Отец Би передал мне в руки посеребренный кубок. Я видел эту награду множество раз по телевизору, но никогда не думал, что буду держать ее в руках. Он тяжелее, чем я представлял себе, когда в детстве притворялся, что получаю ее.

– Впечатляет, – сказал я с уважением. Но чувствовал себя менее взволнованным, чем ожидал. Я должен быть в восторге. Но единственная мысль крутилась у меня в голове, что вы никогда не должны встречать своих героев.

Потому что Эван Митчелл?

Был совсем не похож на человека, которого я видел по телевизору.

Я надевал майку с его номером, когда был ребенком. Экономил каждую заработанную копейку за подстригание газонов, чтобы купить футбольный мяч, подписанный им. Поклонялся ему перед телевизором каждое воскресенье. Хотел быть им.

А теперь, оказалось, что он – мудак, с большой буквы М.

Не столько из-за постоянного хвастовства своими достижениями. Они довольно внушительны. У него были все, кроме кольца Суперкубка. Хотя в комнате, похоже, не осталось места для него.

Я просто не мог вынести, как он обращается с Би. Как будто она недостаточно хороша для него. Каждый раз, когда он открывал рот, оттуда вырывались слова, унижающие ее. А я находился в доме всего несколько часов. Я даже не могу вообразить такое обращение на протяжении двадцати лет.

Неудивительно, что Би терпеть его не может.

Он и я доели наши десерты, пока длился матч, сидя в кожаных креслах в окружении буквально тысячи вещей ностальгии о карьере отца Би. Не было пустого места на стенах. Призы и награды расставлены от пола до потолка, включая полностью укомплектованные полки, расположенные вокруг гигантского телевизора. Ни одной фотографии Би или ее трофеев. Каждая вещь в этой комнате подтверждала только то, что Эван Митчелл – легенда.

Но этот человек не был легендой. Сейчас он лысый, его кожа красная, и у него начал виднеться пивной живот. Стоя рядом с ним, мне постоянно приходиться держать свой темперамент в узде. Этот парень предстал передо мной с самой худшей стороны. Он столько раз ранил Би, что я не уверен, научится ли она когда-нибудь доверять мне полностью.

Но это ее отец , напомнил я себе. Это не мое дело – создавать трудности в самом начале. Мое дело – поддержать Би и попытаться сделать лучшее из плохой ситуации.

Ее отец засмеялся, допил пиво и вытер рукавом рот. Он расправился с упаковкой из шести банок пива Инглинг. Я выпил одну и едва пригубил вторую. Все бутылки выстроились в ряд на кофейном столике. Я знал, что маме Би придется убираться здесь. Еще одна жертва нарциссизма этого мудака.

Он полез в мини-холодильник и достал еще одну бутылку, пока я смотрел на вырезанное из газеты фото Эвана Митчелла, еще в те времена, когда у него было больше волос, в окружении трех полуголых болельщиц.

– Эти девушки были дикими, – сказал он позади меня и присвистнул. – Тройняшки. Они любили все делать вместе, если ты понял, что я имею в виду.

Я кивнул и сделал глоток теплого пива. Фотография сделана давно. Но не так давно как кажется. Дата в верхнем углу подтвердила. Фото было сделано после того, как родилась Би.

Мой живот скрутило. Я почувствовал его взгляд на себе, ожидающего от меня какой-то реакции. Может быть, типа «Дай пять» или «Да, ты хитрец». Но нет. Мне пришлось согласиться со многим, чтобы поладить. Но это уже слишком. Я бы проявил неуважение к Би или ее матери, если бы показал, что круто изменять жене и аплодировать его щегольству.

Я перевел взгляд на другую статью из газеты, посвященную рекордному сезону Эвана Митчелла.

Это не помогло.

Он пошел дальше.

– Ты не должен скрывать только потому, что встречаешься с Би. – Он хитро улыбнулся и наклонился, что я почувствовал его кислое, пропитанное пивом дыхание. – Я хочу, чтобы ты знал. Я понимаю. Это идет в купе с нашей работой. Весь этот адреналин. Мы не должны довольствоваться только одной женщиной. Я прав?

Я глотнул еще пива, и горечь обожгла горло.

Он хлопнул меня по плечу со смехом.

– Мы только плоть и кровь. Знаешь, как я это вижу. Если ты приходишь домой ночевать, то какой в этом вред?

Я схватил бутылку с пивом и посмотрел на пол, считая до десяти в уме.

– Я уверен, что у вас есть несколько шикарных задниц в кампусе. Да? – сказал он заговорщическим шепотом.

Я слишком громко поставил бутылку на столик и направился к двери.

– Я лучше пойду, посмотрю, как Би.

Я пошел наверх. Гнев и отвращение наполняли меня. Я безумно хотел принять душ, чтобы смыть с себя всю убогость этого скользкого типа. Я нашел Би на кухне со стеклянным взглядом и пустым бокалом в руках. Ее мать порхала вокруг, раскладывая остатки еды в контейнеры.