КБ Винтерс - Подлый обманщик

— Я люблю тебя, Флинн.

— Я тоже люблю тебя, милая. И мне жаль. Мне так чертовски жаль за все, — сказал я, осознавая, что должен был сделать.

Слезы хлынули из моих глаз, когда я направил пистолет и выстрелил, закрыв глаза, чтобы не видеть, как тот, кого я так сильно любил, умер на моих глазах.

27

Флинн

В ушах отразился выстрел. Выстрел, забравший из этого мира того, кого я любил. Я упал на колени, отбросив револьвер, и прикрыл глаза. Я не мог поверить в то, что натворил.

За свою жизнь я убил многих, но никогда не убивал того, кто был мне дорог, того, кто был для меня целым миром. Говорят, все когда-нибудь случается впервые, но это останется со мной до конца моей жизни.

— Флинн, — ворвался голос сквозь это безумие. — Флинн.

Я не мог посмотреть. Не мог открыть глаза.

— Флинн, нам пора уходить, — сказал голос.

Эти слова заставили меня открыть глаза и посмотреть на нее, но лишь посмотреть.

— Что ты имеешь в виду? Разве ты не собираешься сообщить об этом в полицию?

Взяв меня за руку, Эйва покачала головой.

— Нет, малыш. Я имею в виду то, что сказала. Я не сдам тебя, а это означает, что мы должны уходить. Сейчас же.

— Что изменилось? — спросил я, взяв ее руку в свою и слегка сжав.

Она была права — мы должны были убраться отсюда к чертям. Николай истекал кровью на земле и скорее умер бы, чем... И само собой, я выстрелил и убил Колина. Мы оба были бы по уши в дерьме, если бы остались.

— Я не могу тебя потерять, — сказала она.

Колин был мертв. И из того, что он сказал, я сделал вывод, что члены синдиката уже поверили в то, что я «крыса». А без каких-либо доказательств того, что я не стукач, и с Колином, убитым именно моими руками, моя ситуация становилась еще более сложной.

Я отвел Эйву обратно в отель и, собрав вещи, мы в спешке покинули его, не имея подходящего плана. Мы ехали в тишине, каждый был снедаем своими мыслями и эмоциями. Я был в шоке, но у меня совершенно не было времени зацикливаться на этом. Я был занят, пытаясь придумать план. Любой план, способный сохранить наши жизни.

У нас были паспорта, которые я достал для нас. А это означало, что мы могли бы покинуть страну, если бы того захотели. Я бы сделал это только в том случае, если Эйва была бы готова пойти на это. Украдкой взглянув на нее, до меня дошло, что я очень мало знал о ее жизни, гораздо меньше, чем думал, и я понятия не имел, что бы она захотела или не захотела сделать.

— Прости, что лгала тебе, — внезапно сказала она, уставившись на свои руки, чтобы избегать моего взгляда.

— Значит, все это время ты знала, кто я?

Она кивнула.

— Я искала тебя. Мне нужны были кое-какие ответы о некоторых событиях, в которых большую часть своей жизни я обвиняла тебя, а затем — ну, когда узнала тебя — все изменилось. В конце концов, я поняла, что ты не виноват в смерти моего отца.

Последняя фраза застала меня врасплох.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я. — Почему ты винишь меня в смерти твоего отца?

Зная, что мы оба потеряли наших родителей примерно в одном возрасте и периоде наших жизней, я был не больше, чем ребенок, когда убили ее отца. Вопрос, почему она считала меня, даже частично, виновным в его смерти, еще больше загнал меня в тупик.

Но вместо того, чтобы ответить, она повернулась ко мне и спросила:

— Можем мы остановиться и увидеть твоего отца? Я хотела бы поговорить с ним. Мне нужны ответы на вопросы, которые я волоку за собой с тех пор, как была ребенком.

Мой отец вернулся в Чикаго, в одно из его самых уединенных и безопасных мест проживания в городе. Вернуться туда, тем более, не понимая, что происходило, было опасно. В лучшем случае. Я скорее бы убил себя.

— Пожалуйста? — умоляла она с глазами, блестящими от слез. — Мне действительно нужно поговорить с ним. Не важно, что происходит, мне необходимо это, Флинн. Мне нужно это больше всего на свете.

— Откуда ты...

Я хотел спросить, откуда она знала моего отца, что знала о нем, но она не говорила. Она не хотела говорить обо всем этом или открывать свое прошлое, пока не поговорит с моим отцом. И телефонный звонок здесь бы не прошел. Она хотела встретиться с ним лицом к лицу.

— Эйва, они ищут нас, — сказал я. — После всего случившегося, это не безопасно.

— Но настоящим доносчиком был Колин, — сказала она. — И я могу это доказать.

— Ты можешь это доказать? — спросил я. — Как?

— У меня есть документация, подтверждающая то, что он был тайным осведомителем. Конечно, если я рассекречу ее, то это вполне может стоить мне карьеры. Но поскольку Колин уже мертв, возможно... — Она осеклась.

— Но тогда, даже если ты предоставишь это моим парням, ты практически выдашь себя как копа под прикрытием, — сказал я, качая головой. — Думаешь, они смогут это простить?

Она взяла меня за руку и крепко держала. Я посмотрел вниз на наши руки, наши пальцы были переплетены, и во мне расцвела надежда — надежда на то, что все же, возможно, у нас еще что-то может получиться. Надежда на то, что, возможно, ее чувства по отношению ко мне были искренними.

— Мне плевать, простят ли они меня, — сказала она. — Мне плевать, если это разрушит мою карьеру — особенно учитывая, что моя карьера уже практически закончена. Нет никакого способа объяснить все это, если я вернусь к своему начальству. Я просто хочу вернуть тебе твою жизнь обратно, Флинн.

У меня в горле образовался ком, когда я поднес ее руку к губам и поцеловал. Она стольким готова была пожертвовать ради меня. Чтобы защитить меня. Чтобы спасти мою жизнь. И все же, она должна была знать, что если выдаст себя, как копа под прикрытием, то ее вполне могут убить. Моя милая девочка Эйва не была глупой. Как и я. Мы найдем другой способ обойти это.

— Это бесполезно. Они тебе не поверят. Вся эта обстановка слишком... удобна, а потом они обвинят меня в фальсификации, — сказал я.

Это было бы слишком странным совпадением и слишком трудным, чтобы объяснить, особенно со смертью Колина. Но даже если бы они поверили мне, это поставило бы Эйву под удар. А я не позволю этому случиться ни при каких обстоятельствах.

— Я смогу это доказать, — сказала она.

— И в итоге отправишься в тюрьму? Послушай, милая. То, о чем ты говоришь, незаконно, аморально и идет в разрез со всем, что я знаю о тебе, — твердо сказал я. — Тебе не нужно впутываться в это. Я не хочу, чтобы ты в это впутывалась.

На мгновение она замолчала, широко раскрыв глаза, словно была шокирована тем, что я заговорил с ней в таком тоне. Я не собирался срываться так резко и грубо, но я ни в коем случае не мог позволить ей сделать то, что она хотела. Ни за что.

— И потом, — сказал я, немного смягчив тон, — я не особо уверен, что эта жизнь имеет для меня значение. Я уже довольно долгое время сомневался. Возможно, пора выходить из игры. Возможно, это знак, что настало время отказаться от всего этого.