Ли Энн Лансфорд - Обнимая Эмму

Мне в глаза бросается большой подарок, приставленный к стене. Я смотрю, как мама идет к нему и обратно, неся его ко мне. – Это от Джеймса и Бретта.

У меня дрожат руки; пальцы с трудом справляются с коричневой бумагой. Это снимок Кима Андерсона; это стало уже характерным подарком. Данное фото грустное. Одинокий мальчик с цветами, и совершенно подходящее название – «Скучаю по тебе». От эмоций щипет в носу, и подступают слезы. Я брызгаю холодной водой себе на лицо. Уверена, это их послание для меня.

Оба моих родителя молчат, наблюдая, как я расклеиваюсь. – Он виделся с ними?

– Да. На прошлой неделе. Уильям ввязывается в драки, напивается; он слетел с катушек. По словам Джеймса, он сломлен. И Джеймс не знает, есть ли у Уильяма хоть какое-то желание бороться. Он потерян. – Я киваю и хочу сменить тему разговора, но у мамы другие планы. – Эмма, мы на твоей стороне, но такое чувство, что мы тебе потакаем. Обеспечивая место для побега, оплачивая все расходы, боюсь, так мы тебя ничему не научим.

– Извиняюсь, что вы так себя чувствуете. Я могу использовать свой трастовый фонд, а не ваши деньги, если так будет лучше. – Внутри меня разрастается гнев. Их дочь – я. Они должны думать обо мне, а не о нем.

– Погоди. – В разговор вступает папа. – Речь не об этом, мы будем и дальше оплачивать учебу и расходы на проживание, мы всего лишь не хотим, чтобы ты из гордости избегала проблем.

– Это не имеет ничего общего с гордостью. – Это не имеет ничего общего с превосходством… а имеет прямое отношение к ранам. Открытым, зияющим, с разорванной плотью, ранам. Ранам, вызванным его словами, его поступками.

– Ладно. Я не хотела расстраивать тебя. Я знаю, как много времени потеряла сама и не хочу такого для тебя.

– Мама, мы два разных человека.

– Намек понят. – Она поднимается и возвращается на кухню, чтобы закончить готовить завтрак. Крошечную комнату наполняет тишина. Столько всего не высказанного, но в то же время и слишком много сказано.

***

Остаток их поездки прошел без осложнений. Родители попросили меня приехать летом домой; я солгала и сказала, что подумаю об этом. Но я уже думала о переезде в Сиэтл и начале летней сессии. Сообщу эту новость позже. А сейчас мне хочется пожить здесь, укрыться в безвестности.

Глава 38

Уильям

Я тянусь к бутылке, как только бросаю почту. Та соскальзывает со стойки, из-за чего мне приходится наклониться, чтобы поднять ее. Мое тело болит из-за отбываемого наказания. Еще одна ночь прошла в тюрьме, еще одна лекция от шерифа. Еще один визит моих родителей. Ничего из этого не имеет для меня значения. И ничто не изменит сложившуюся ситуацию. Единственного человека, ради которого я бы приложил усилия, я потерял.

Со временем мне нужно будет найти работу. Моих денег надолго не хватит.

Счет.

Счет.

Реклама.

Счет.

Бросаю их в кучу, пока не замечаю письмо, адресованное мне на старый адрес. Судя по почтовому штемпелю, оно было отправлено сюда три месяца назад. Белиз. Международное отправление.

Я вскрываю письмо, любопытство берет надо мной верх. Я посылал в Гондурас запрос о моем официальном свидетельстве о рождении, поэтому без понятия, что это. Просматриваю его. Перечитываю три раза. Бутылка выскальзывает из моей руки и лязгает о пол, вдребезги разбиваясь. Я только что сказал, что ничего больше не имеет значения. Ничто не заставит меня изменить мою жизнь.

Я лгал.

Твоя сестра,

Елиза.

Это все меняет.

Это дает мне цель.

У меня есть сестра. Я вытряхиваю из конверта фото и не узнаю ее. Она юная… может быть, ей восемнадцать. Снова перечитываю письмо, в надежде, что смогу запомнить хоть какую-то информацию.

Дорогой Уильям,

Знаю, для тебя это будет потрясением. Я не была уверена, в курсе ли ты, что я есть, хотя папа уверяет меня, что ты не знаешь. Он говорит, что тебе ничего не известно о твоем прошлом или происхождении.

Я - твоя сестра. Сводная сестра. Папа попросил убежища в Белизе и встретил мою маму. Они были женаты много лет, и я только что узнала о тебе. Папа при смерти, и его предсмертные признания ошеломляют.

Не знаю, что еще сказать, но, если ты заинтересован в сестре, пожалуйста, позвони. Я приложила свой номер.

Твоя сестра,

Элиза.

011+501+678+9872

Бутылка, которая прежде искушала меня, забыта. Стремление напиться и подраться изгнано. Необходимость почувствовать связь, выяснить свое прошлое и узнать сестру… непреодолима.

Не отдавая себе отчет, я набираю номер. С нетерпением слушаю, как происходит соединение. С ликованием слышу ее голос. Разговариваю с ней так, словно давно ее знаю.

Два незнакомца объединяются.

Брат и сестра налаживают связь.

Она собирается приехать. Там ее жизнь в подвешенном состоянии; она сообщает мне, что на прошлой неделе скончался наш отец, и ей хочется сменить обстановку. Известие о его смерти для меня – крохотный всплеск; он мне не отец, а всего лишь донор ДНК. Мои отцы в десяти минутах от меня, верящие в меня, когда я сам в себя не верю.

Ее настроение подавлено, но, мне кажется, это потому, что английский для нее – второй язык. Она хочет поступить в университет, стать медсестрой и помогать другим. У нее и дома много перспектив, но ей хочется осмотреться, и она сказала, что переезд сюда – событие не такое уж и неслыханное.

Я бросаюсь поделиться новостями с отцом и папой, надеясь, что они примут ее так же легко, как и я.

Глава 39

Эмма

Один год.

365 дней.

525,600 минут.

31,536,000 секунд.

Столько прошло с той ночи.

Джеймс оправился. Я переехала… дважды. Однако мое сердце все еще не исцелилось. Мои мысли по-прежнему возвращаются к нему. Мои сны все так же пропитаны нашим будущим. Время лечит не все раны… некоторые оставляют неизгладимый след на долгие годы; они врезались так глубоко, что от них не избавиться.

Это лето было наполнено переменами. Я переехала в другой конец страны, начала учиться в магистратуре и поняла, что не всегда вписываюсь в нынешнюю среду. Сиэтл прекрасен, претенциозен, вальяжен и полон жизни. В Нью-Йорке повсюду шум и суета, а Сиэтл обязывает осмотреть все достопримечательности, изучить себя, открыть, он – «золотая середина», дарящая вдохновение. Я наметила уйму мест, куда хочу сводить родителей; я столько всего узнала об этом городе, и уже не чувствую себя безликой незнакомкой. Небольшая улыбка, вежливое предложение, дружественное замечание… здесь это все - вторая натура.

Этим летом Холли поехала домой и каждый день умоляла и меня приехать. Я не смогла. Еще нет. Она не вернулась в Нью-Йорк, ее сердце с Энди, и она пошла ва-банк. Моих родителей было легко заставить хранить молчание относительно Уилла, но вот Холли… не тут-то было. Я пялюсь на стену из жвачки, задаваясь вопросом, достаточно ли здесь ее, чтобы заклеить рот моей подруге… на долгое время.