Ли Энн Лансфорд - Обнимая Эмму

– Холли, я занимаюсь. Давай я тебе перезвоню?

– Не-а, потому что ты не перезвонишь. Ты, Эмма Николс, превратилась в обманщицу.

Не обманщица, а периодически избегаю неудобных вопросов… с этим я соглашусь.

– Если бы ты перестала говорить обо всех тех вещах, которых мне не хватает, у меня бы появилось желание поговорить с тобой.

– Упс. Ты ранишь меня. Шучу, я не такая нежная. – Она – чертова горячая штучка. – Если ты так сильно скучаешь, приезжай домой. У тебя же будут каникулы перед осенней сессией.

– Не могу. Это долгий перелет, мне нужно подготовиться, так как у меня будет учебный курс с полной нагрузкой.

– Ты сама себе веришь? Мне просто любопытно, потому что я тебе не верю. Ты не хочешь столкнуться с ним, но это ведь значит, что ты никогда не вернешься домой? – Возможно. Я рассматривала такую вероятность, и пока мне больно об этом думать, я не вернусь в родной город. Это ранит намного меньше, чем если бы я увидела, что он двигается дальше после меня или переехал в штат, где был в прошлом году.

– Никогда не говори никогда.

– Ладно, Бибз (Прим: поклонница Бибера). – Я могу представить, как она закатывает глаза. – Ему лучше. С тех пор, как я в последний раз была дома, его больше не задерживали. – Не могу поверить, что мы используем такое сравнение для определения, как далеко он зашел. Мальчик, в которого я влюбилась, никогда бы не упоминался в одном предложении со словами «быть за решеткой».

– Ты осознаешь, как ужасно это звучит? Ему лучше, так как он перестал попадать в тюрьму? Он взялся за ум, так как не проводит ночи за решеткой? Да ладно, Холли, ты выше этого.

– Так же, как и ты сильнее этого. Та ночь – бред собачий, и ты это знаешь.

– Тебя там не было. – Во мне поднимается раздражение.

– Нет, но если то, что ты мне рассказала, правда, это полная ерунда. Нельзя наказывать человека, который не совершал преступления. Когда ты стала такой злопамятной? Что обычно ты говорила о глупости и ошибках?

– Ошибки можно исправить.

– Точно, и вы оба их совершили. Понимаю, что он наговорил много ужасных вещей, но своими обвинениями ты загнала его в угол. Представь, что роли поменялись. Как бы ты себя чувствовала?

– Без понятия, я бы так не поступила.

– Ты уверена?

– Да. – Я убеждена.

– И почему ты держала рот на замке о том, что они говорили все эти годы? – Она сбила с меня спесь. Почему я молчала? Почему никому не рассказала? У меня нет ответов, не таких, что оправдали бы меня. – Я отпущу тебя, чтобы ты все обдумала. Дай мне знать, когда встречать тебя в аэропорту.

Не будет никакого аэропорта, потому что я не поеду домой. Той ночью я вылила на него много лицемерного дерьма; он сорвался. Я не могу винить его.

Обвинитель превратился в обвиняемого.

Праведный превратился в несправедливого.

Нравственный превратился в аморального.

Грехи, которые я возложила на него, полностью лежат на моих плечах. Я не могу поехать домой и встретиться с ним.

Я бегу.

Я скрываюсь.

Мне стыдно.

Глава 40

Уильям

Год назад моя жизнь покатилась по наклонной. Сегодня я встречаюсь со своей сестрой. Я прошел путь от разъяренного, не поддающегося контролю и беспокойного парня к личности, которой мне хотелось быть.

Работая по ночам барменом, я освобождаю дни для учебы. Я скучаю по футболу. Скучаю по братству, но я нужен здесь. Я научился налаживать взаимоотношения; мои родители и я близки, как никогда. Искренность освобождает; безупречность и просто стремление быть таким - нереальные и удушающие.

Я верил, что должен быть идеальным или, как минимум, казаться таким, иначе я не был достоин их любви, их преданности, их жертвы. Они спасли меня, и я не мог дать им повода пожалеть об этом. Большое количество разговоров и консультаций позволили мне услышать то, о чем они мне говорили с самого начала.

Я был не бременем, а благословением.

Любовь была не условной, а неограниченной.

Совершенство было иллюзией, легко разрушаемой.

Недостатки были нормальны, и принять их, значит повзрослеть.

Я получил второй шанс. Может я и потерял любовь всей жизни, но могу начать все заново со своей сестрой. Я могу быть таким, каким ей нужно, чтобы я был: сильным, оберегающим, искренним, понимающим. Все те качества, которые я прятал внутри себя. Боясь раскачать лодку, боясь быть отвергнутым, боясь быть самим собой.

Я пристально смотрю на звезды, гадая, смотрит ли Эмма на это же небо в это же мгновение. Надеюсь, она счастлива, и молюсь, чтобы она вернулась.

Парень, каким я был, не заслуживает ее; мужчина, каким становлюсь, достойный и преданный.

***

Элиза – мое спасение. Живя с Джеймсом и Бреттом, она познает мою историю. И не позволяет моим ошибкам изменить ее мнение обо мне; я – ее старший брат, и мое прошлое не определяет мое будущее. Она в восторге от всех моих футбольных наград и в изумлении смотрит на мои детские фотографии. Я делюсь воспоминаниями, рассказывая историю о каждой, где она была сделана, когда каждый приз был получен мною. Ее рвение все узнать дает мне повод гордится достижениями, о которых я и позабыл. Позволяет с полной ясностью рассмотреть себя. Отец и папа на седьмом небе от счастья. Не важно, что ей восемнадцать; они думают, что у них появился еще один ребенок, которого можно воспитать.

Ее английский совершенствуется благодаря нанятому нами репетитору; Элиза подала документы для поступления в университет, но хочет на некоторое время остаться в городе. Она не смогла пролить свет, откуда я. Из того, что ей известно, я был спасен, дважды. Первый раз человеком, который сбежал, человеком, чья ДНК прослеживается во мне. Он не был ни мерзавцем, ни святым. Второй раз – отцом и папой; что бы они ни увидели во мне, какая бы связь ни заставила их нарушить общепринятые правила, я им признателен. Я съеживаюсь только от одной мысли, где бы я был без их вмешательства.

У меня свободный вечер, и мы решили, что ужин в их доме вполне оправдан. У меня есть важные новости, которыми хочется поделиться. Джеймс позвонил, чтобы дать мне знать, что к нам присоединятся Фэб с Люком. Я видел их несколько раз, но на протяжении длительного времени избегал нахождения в одном месте. Мне стыдно за свое поведение той ночью. Мне ненавистно, как я отреагировал.

– Где все? – зову я, проходя по пустым комнатам. Обнаруживаю их снаружи, наслаждающихся последними лучами солнца. Терраса стала моим излюбленным местом для размышлений. – Вы слишком заняты, чтобы поприветствовать гостей?

– Сын, ты не гость. Тащи свой зад к нам. – Я обнимаю родителей и Элизу. Киваю Люку и Фэб. Люк делает шаг вперед и дарит мне рукопожатие; Фэб обнимает меня крепче и дольше, чем я привык.