Агния Кузнецова - Долли

Он меня послушался. Он почти всегда слушался меня. Было время разногласий наших, но они не охладили нашей дружбы. Ах, Пушкин, Пушкин! Великий гений! Слава Отечества!»

И Жуковский, обхватив руками голову, заплакал.

Он вспоминал Пушкина еще совсем маленьким, кудрявым, с живыми глазенками. Невозможно было не обратить внимания на его интерес к окружающему миру.

Молодой Жуковский тогда бывал в доме Пушкиных.

Вспомнились лицейские годы Пушкина. Прочитав его «Воспоминания в Царском Селе», Жуковский был взволнован настолько, что, оставив все дела, немедленно поехал в Лицей. Тогда они гуляли вдвоем с Пушкиным по аллеям парка и, несмотря на разделяющие их шестнадцать лет, понимали и любили друг друга высокой любовью.

Потом он, признанный первым поэтом России, подарил Пушкину свой портрет. Он помнил, с каким чувством восторга и боли честно написал на портрете: «Победителю ученику от побежденного учителя. В тот высокоторжественный день, в который он окончил свою поэму «Руслан и Людмила». 1820 марта 26. Великая пятница».

Да, было больно, что он уступил Пушкину место первого поэта России, Пушкину, с юных лет влюбленному в него. Но восторг побеждал боль, восторг, который охватывал его, поэта, его, верного сына России, пекущегося об ее величии. Он видел умом и сердцем чувствовал, как на его родине поднимался величественный гений, которому суждено было войти в века. Он верил, что Пушкин будет жить и через двести лет. Нет ему равного. И когда еще народится такой светоч!

Потом он, рискуя впасть в немилость у царя, будучи признанным литератором и наставником цесаревича, неоднократно ходатайствовал перед его величеством за Пушкина. Да только ли за Пушкина! Он облегчает участь Герцена, он заступается за некоторых декабристов. Он без страха за свое положение пишет наследнику в день его именин такое письмо:

Я видел в Москве Е. Ф. Муравьеву, — ее положение на старости лет ужасно: оба сына, для которых жила она, в изгнании.

У декабриста Н. М. Муравьева жена, приехавшая в Сибирь, умерла. Осталась дочь.

Теперъ изгнаннику грозит наказание третье: смерть дочери... Не могу поверить, чтобы государь... мог не войти в чувства отца, который все отец, хотя и колодник... Муравьева, как я слышал, хочет просить великую княгиню Марию Николаевну о заступе за внучку ее пред государем императором, в какую минуту! когда великая княгиня сама готовится быть матерью. Это дело, без сомнения, не дошло еще до сведения государя... Поручаю его Вам в день Вашего ангела

(Москва, 1839 г.).

Вместе с Брюлловым и Венециановым Жуковский хлопочет об освобождении Тараса Шевченко из крепостной неволи. И как повезло ему в этом! Карл Брюллов написал очень удачный портрет Жуковского. Этот портрет разыграли в частной лотерее у графа Виельгорского за 2500 рублей ассигнациями. И на эти деньги был выкуплен у помещика Тарас Шевченко.

Жуковский учил наследника по хрестоматии. Сколько бессонных ночей потратил он для составления раздела «Польза истории для государей», сколько лучших чувств вложил в него, как радовался и надеялся, что учением своим воспитает в будущем царе добродетель!

Чтобы будущий царь знал свою державу, знал свой народ, Жуковский ездил с наследником по России. А затем в Европу, дабы приобщить молодого человека к культуре Запада.

И потом, позднее, за все добрые дела Жуковский станет неугоден двору.

А своя жизнь тоже не радостна, только некому и невозможно заступиться за него, Жуковского.

Он открывает стол, достает свой карандашный рисунок. Женщина, не красавица, но лицо миловидное, умное. Большие темные глаза смотрят задумчиво. Кажется, что она вот-вот улыбнется. Но улыбка эта не от счастья, не от мгновенной радости. Ею скрывается грусть — большая, душевная. Воротник ее платья веером приподнят к прическе. Светлые вьющиеся волосы вверху схвачены полукруглым гребнем.

Маша Протасова. Потом Мойер. Его любовь с юношеских лет. Любовь несчастная, хотя и взаимная.

Незабываем тот день, когда он получил известие об ее смерти. Его стихи «9 марта 1823», написанные слезами и кровью:

Он вспоминает... Дом Екатерины Афанасьевны Протасовой, его сестры по отцу. В гостиной он и Маша. Полутемно. Свечи еще не зажжены. Полупотухший камин излучает еще легкое тепло и чуть заметный свет. Они стоят друг против друга.

— Что же ты скажешь мне на прощание? Чем облегчишь мое страшное будущее? Выхода нет. Я Протасова. Ты Жуковский. Но мы с тобой знаем, да и все окружающие знают, что ты сын Бунина и пленной турчанки, усыновленный Жуковским. Я твоя родная племянница. Я не могу быть твоей женой. У меня два выхода: либо монастырь, либо, как этого хочет маменька, замужество. Я люблю тебя больше жизни. Знаю, что и ты меня любишь так же.

Он тихо дотронулся до ее рук. Ласково поочередно прижал их к дрожащим губам. И долго молчал, не в силах овладеть голосом. Потом сказал:

— Исполни волю маменьки. Не могу я отпустить тебя из мира. Будет у тебя семья. Сердце успокоит материнская любовь к детям. Может быть, еще будешь счастлива, моя любимая. А я буду счастлив твоим счастьем. Я так умею.

Свечи зажгли. В камин подбросили дрова. Свет охватил гостиную. Появилась Екатерина Протасова, и Жуковский ушел, не оглядываясь, с трудом передвигая ноги.

Годы шли. Она стала Мойер. Но он все равно любил ее так же. Потом она умерла.

...Жуковский убрал рисунок в стол. Закрыл шкатулку с письмами Пушкина и с болью вспомнил стихотворение:

— Долли! — сказала Ирина Евгеньевна, как только дочь сняла пальто и вошла в комнату. — Я тебе сейчас такой подарок преподнесу, что ты от радости затанцуешь.

— Какой же? — заинтересовалась Долли.

— Вот сейчас достану из портфеля.

Ирина Евгеньевна открыла портфель. Вынула из него что-то небольшое и плоское, завернутое в бумагу. Положила на стол. Развернула, и Долли, к своему удивлению, увидела, очевидно вырезанную из книги, небольшую репродукцию с портрета мужчины в одежде прошлого века.

— Не понимаю, кто это, мамочка, и почему я должна танцевать от радости?

— Ах, Долли, Долли, да это же написанный неизвестным художником портрет графа Фикельмона.

— Фикельмон? Я никогда не видела его изображения.