Вильгельмина Макмерфи - Alleine zu Zweit (СИ)

— То есть она так просто отвезла незнакомого пьяного мужчину к себе домой? — брови Ани поползли вверх, и она удивленно посмотрела на Диму.

— Тогда было другое общество и другие ценности. Я не сомневаюсь, что ты бы в подобной ситуации просто прошла мимо. А в худшем случае еще бы и обматерила, — фыркнул в ответ парень. Аня возмущенно поджала губы. — И когда ты научишься не перебивать?

В общем, в скором времени Евгения из Остапенко превратилась в Крымову. А еще через некоторое время Сергей продал акции, купленные по настоянию жены, по немыслимым ценам и открыл свой бизнес. К рождению Димы у семьи уже был достаток выше среднего, а к моменту достижения братьями школьного возраста Сергей Крымов прочно занимал энную позицию в списке Forbes. Через пару лет бизнес пошел вширь, и у Сергея и Евгении (которая все это время была его главной музой и идейной вдохновительницей) практически не оставалось никакого времени на детей. Тогда было решено отправить их в пансион, который к тому моменту уже снискал отличные отзывы от благодарных родителей.

— Вот так меня и спихнули из родительского гнезда сюда, — закончил парень, хрустя пальцами. Дима терпеть не мог пансион и все, что с ним связано, но пойти против воли отца не мог. За 6 лет пребывания здесь он уже даже успел привыкнуть ко всему, но чего ему всегда не хватало, так это матери. Дима безгранично ее любил, хотя порой эта любовь проявлялась весьма странно — не в объятиях и ласковых словах, а приказах и командах. Будучи довольно вспыльчивым (что, кстати, досталось ему от отца), иногда он не мог сдержать себя, хотя потом и жалел обо всем.

— При-ивет, — заикаясь и сильно шатаясь, в комнату ввалился Леша, сперва обведя безумным пьяным взглядом комнату, а затем, заметив в ней молодых людей, неопределенно махнул им рукой. Аня с Димой многозначительно переглянулись. Леша, кое-как дойдя до своей кровати, бухнулся поперек нее лицом вниз, уткнувшись носом в подушки. Через пару минут раздался храп, по своей амплитуде больше напоминающий рев трактора. Аня не смогла сдержать издевательский смешок.

— Кому-то завтра явно будет плохо, — констатировала она.

В отличие от брата, Леша просто боготворил отца и с детства старался быть на него похожим. Раскатистый громкий голос, безумная стрижка и любовь к деньгам — все эти качества были унаследованы от Крымова-старшего. Последнее особенно проявилось в средней школе, когда Леша готов был разбрасываться деньгами направо и налево, не считая их, что всегда очень раздражало Диму. Он отказывался принимать подобное поведение и трата отцовских денег никогда не входила в его планы, так что с 15 лет он начал зарабатывать сам, переводя художественные тексты с немецкого и английского. Леша в скором времени тоже успокоился, переключившись на Свету и посвящая всю свою нерастраченную любовь ей.

— Никогда не понимал, как она могла обратить внимание на такого раздолбая, как мой братец, — фыркнул Дима. — На тот момент были и более достойные кандидаты.

— Сердцу не прикажешь, знаешь ли, — пожала плечами Аня. — Зато посмотри на них сейчас — голубки в брачный период.

— Света сильно изменила его. Наверное, я ей за это даже благодарен. Меня он не слушает уже давно, — задумчиво произнес Дима, проводя рукой по волосам.

— Вы не очень-то близки для родных братьев. Как так?

— Не сошлись во взглядах на жизнь.

— Если ли вообще такой человек, процент совпадения взглядов на жизнь с которым равнялся хотя бы 50%? — поинтересовалась девушка, накручивая на палец тонкую прядь каштановых волос.

— Есть.

— Я сейчас не имею в виду твоих воображаемых друзей.

— У меня нет воображаемых друзей, — даже не видя лица парня, Аня догадалась, что он на этой фразе закатил глаза.

— Они есть у всех, — запротестовала девушка, ухмыляясь и краем глаза наблюдая за реакцией собеседника.

— Оговорочка. У всех, кроме меня, — Дима настаивал на своем.

— Перестань быть таким занудой! Можно подумать, у тебя не было детства.

— Вряд ли наши понимания «детства» совпадают. Оставим этот вопрос до лучших времен, — нервно выдохнул парень. Аня пожала плечами.

— Как хочешь.

— Ты ничего не рассказываешь о себе, — вдруг заметил он.

— Мне нечего рассказать. У меня ничего нет, — тихо произнесла девушка.

— У тебя есть больше, чем ты думаешь.

— Не тебе судить о моей жизни, — отрезала Аня. — Я, конечно, очень рада, что…

— Нельзя быть такой закрытой и отвергать абсолютно всех. Да, на свете полно негодяев, но их число уравновешивается наличием хороших людей.

— Очень скромно, — фыркнула девушка.

— Я говорю не о себе, — покачал головой парень. — Посмотри на Свету с Софи — что они только ни делают, чтобы заставить тебя хоть немного почувствовать себя здесь как дома.

— Я никогда не буду здесь своей, как ты не понимаешь? — отчаянно почти выкрикнула Аня. — Мало того, что я осталась одна, так меня еще и заперли в этих четырех стенах с кучкой избалованных детишек богатых родителей, у которых совершенно нет чувства меры и такта. Я говорю не обо всех, разумеется.

— Хорошо. Если бы тебя не отправили сюда, то что бы ты делала? — Дима выжидающе посмотрел на девушку. Та опустила глаза, шаря зрачками по полу в поисках ответа.

— Видишь, ты даже не знаешь, чего хочешь от жизни. Да тебе повезло, что ты оказалась именно здесь. По меньшей мере, у тебя будет хорошее образование.

— Да сдалось оно мне, — буркнула Аня. — Все равно при первой же возможности я уеду из страны. Здесь у меня нет дома, а там смогу начать все заново. Стану новым человеком.

— Ты наивно полагаешь, что отъезд решит все твои проблемы? — горько усмехнулся парень. — Если ты не можешь найти себя здесь, то ничего не изменится там.

— Я не могу здесь, пойми наконец! — в сердцах воскликнула девушка. — Они убили моих родителей. Они убили Ники. Если я останусь, то убьют и меня.

— О чем ты говоришь? — ошарашено пробормотал парень, — Это же была автокатастрофа?

— Читай, — сквозь зубы процедила брюнетка, доставая из заднего кармана джинсов помятое и немного порванное по краям письмо — предсмертную записку ее брата — и насильно вложила его Диме в руку.

Несколько минут глаза парня бегали по письму, и с каждой строчкой, с каждым словом брови его все сильнее сходились к переносице, а губы напряженно сжимались. Закончив читать, он отложил видавший виды лист бумаги в сторону и требовательно посмотрел на Аню.

— Почему ты молчала?

— Я не обязана тебе ничего говорить.

— Ты была обязана сказать хоть кому-то! — Дима перешел на крик. Аня в недоумении подняла на него глаза. На соседней кровати заворочался Леша.

— Ты… кричишь на меня?

— Я тебе просто поражаюсь, — парень резко поднялся с кровати. Та жалобно скрипнула. — Ее жизни, блядь, угрожает опасность, а она из себя недотрогу строит!