Мариана Запата - Виннипегская Стена и я

Повернув запястья, он скользнул своими ладонями по моим.

— Я только что пролетел четыре часа, чтобы оказаться здесь. Ради кого еще мне тут находиться?

Я люблю этого мужчину.

Это то, о чем я думала. Но сказала совсем иное.

— Ладно, умник. Давай я принесу тебе стул, — произнесла я, отходя от него на шаг, прежде чем посмотреть на него. Он действительно стоял здесь, посреди конвенции, в своей толстовке и с рюкзаком за спиной. Эйден здесь. Здесь.

Взвизгнув так, как, вероятно, не делала лет с двенадцати, я обхватила его руку своими руками и на секунду снова обняла его.

— Ладно, я сейчас вернусь, — сказала я, ослабляя свою хватку и отходя на него, а он смотрел на меня с очень странным выражением на лице.

— Я сам принесу, — пробормотал он, наклоняя голову в мою сторону. На его ультрасерьезном лице появилась слабая улыбка. Он опустил подбородок. — В тебя уже что-то кидали?

Я закатила глаза.

— Еще нет.

Эйден выдохнул и посмотрел на меня тем взглядом, что действовал мне на нервы.

— Говорил же тебе, — он протянул руку и погладил мой локоть кончиками пальцев. — Я сейчас вернусь.

Не уверена, где он собирался брать стул, но если и есть человек, который получал то, что хотел, так это Эйден. Он все решит. С этой мыслью я забралась обратно под стол и села, вдруг почувствовав себя более оптимистично и на восемьдесят процентов счастливее, чем несколько минут назад.

Я едва села и слегка подвинула свой стул вперед, как поняла, что оба автора по бокам от меня пялятся. Буквально пялятся на меня. У одной из них даже рот был открыт.

— Пожалуйста, скажи, что это не твой брат, — пробормотала та, чей рот был закрыт, ее взгляд был направлен в сторону, куда исчез Эйден.

— Это не мой брат, — ответила я с бо́льшим самодовольством, чем было нужно, большим пальцем поглаживая свое кольцо.

— Он модель? — буквально выдохнула та, что с открытым ртом. — Потому что он никогда меня так не обнимал, — она указала пальцем на мужчину, сидящего рядом с ней, который, хмурясь, смотрел в сторону Эйдена.

Я прикусила щеку и попыталась сдержать улыбку, даже если моя душа радовалась из-за Эйдена. Он здесь!

— Нет.

Обе женщины просто тупо смотрели на меня, так долго, что я подняла руку и начала поправлять дужку своих очков, ощущая неловкость.

Мужчина-модель, наконец, склонился вперед.

— Это Эйден Грэйвс, не так ли?

И, конечно же, кто-то сразу же его узнал. Вчера в аэропорту я видела рекламный плакат с ним.

— Это кто? — спросила автор, что сидела слева от меня.

— Виннипегская Стена. Лучший защитник НФЛ, — ответил парень, его глаза бегали между местом, где исчез Эйден, и мной, и он смотрел на меня с любопытством на лице.

— Ты пишешь о нем книгу? — спросил он, и, клянусь, я почти закатила глаза. На табличке позади меня с моим именем ясно написано, что я графический дизайнер. Плюс, мы на романтической конвенции. Не знала, что я пишу биографии.

— Нет, — неожиданно ответил знакомый, глубокий голос, а потом его обладатель опустил металлический стул рядом со мной. — Она моя.

И он сделал это.

И мое сердце тоже — оно забилось сильнее.

Я думала...

Ну, не важно, что я думала. Или почему он ответил так, а не дал другой ответ, чуть отличающийся от болезненной правды. Болезненной, потому что мои внутренности цеплялись за слово на букву «М», даже если и не должны были.

Каким-то образом, когда Эйден использовал его, оно превратилось в оружие массового уничтожения с намерением уничтожить мое сердце.

Я должна была быть осторожней. Я знала, как глупо чувствовать к нему что-то, помимо дружбы. Правда, знала. Все то, что между нами, это бизнес — он ясно дал это понять перед тем, как мы подписали бумаги.

Мы оба что-то получали из этого. Но между нами расцвела дружба — искренняя дружба, что расцвела в моей голове и в сердце, — и превратилась в нечто большее. По крайней мере, для меня.

Я любила Эйдена, и, услышав, как он называет меня своей, я пренебрегла всеми своими инстинктами, которые заставляли меня самостоятельно добиваться своего успеха. Я не чувствовала, будто достойна большего, но я все равно получила дополнительный заряд, несмотря на то, как глупо для меня вырывать его слова из контекста.

Бесполезно надеяться. Бесполезно любить его. Заботиться о нем, конечно. Я несколько лет заботилась о нем. И была влюблена в него все это время.

Но это...

Заставляло меня надеяться, а это последнее, что мне было нужно.

А эти люди, которых я, возможно, еще увижу или больше никогда не увижу, теперь точно знали, что мы вместе.

Я знала, как все это работало. Один расскажет другому, тот следующему, и большинство людей в моей индустрии, в профессии, в которой я хочу работать, потенциальные клиенты, которые находятся в этой комнате, все они будут знать — мы с Эйденом Грэйвсом женаты, а через пять лет узнают, что я потеряла. Все будут знать, что мы развелись, если, конечно, вспомнят.

А этого может и не произойти. Не правда ли?

Но я собиралась жить с этим ради оплаты своих студенческих займов. Мне придется, и от этого моя грудь неестественно сжималась, отчего у меня ломило все тело. Как я могла скучать по тому, что у меня пока есть?

Меня в бок толкнул большой, крепкий локоть.

— В чем дело? — спросил Эйден тихим голосом, бесполезно пытаясь оставить этот разговор лишь между нами. Меня не обмануть. Все вокруг нас, вероятно, пытались подслушать.

Я попыталась избавиться от своих депрессивных, бесполезных мыслей и, развернув к нему стул, сменила выражение лица. По крайней мере, я надеялась, что у меня это получилось.

— Я просто... я в порядке. Поверить не могу, что ты здесь.

— Счастливый сюрприз? — он наблюдал за мной своими темными глазами, затем его колено соприкоснулось с моим.

В его словах прозвучала неуверенность, или мне показалось? Я подумала о том, чтобы разыграть его, но все знаки указывали на то, что Здоровяк на самом деле знал меня. Он поймет, что я лгу.

— Конечно, — прошептала я.

— Все это просто заставило меня задуматься над тем, что эти четыре года пролетят незаметно, и после я сильно буду скучать по тебе, — я пыталась улыбнуться ему, но больше походило на то, будто я хмурюсь. — Это глупо. Я так рада видеть тебя, а уже расстраиваюсь, думая, что тебя рядом не будет.

Зачем я ему все это рассказывала? И почему мои глаза так неожиданно стали влажными? Я заморгала, глядя на Эйдена, бесполезно вытирая слезы тыльной стороной ладони, и из меня вырвался страшный смешок, такой, как когда вы плачете, но хотите думать, что это забавно.

— Я так рада, что ты здесь, и я плачу, — я плакала и смеялась, и вдруг поняла, что все эти люди, которых я не знала, и которые оценивали Эйдена, заметили и то, что я расстроена.