Дарья Сойфер - Поющая в башне

- О, вот и наша будущая звезда, - встрепенулась Галина, и Самсонов повернулся за ее взглядом.

- Извините, мне надо было переодеться. Мам, я убрала платье в багажник, - она повесила пальто и потянулась к нему для рукопожатия. - Здравствуйте, Александр. Очень рада наконец познакомиться в Вами лично.

- Взаимно, - он легонько сжал ее холодную маленькую ладонь. В его лапе она казалась почти детской.

Она опустилась за стол и взяла меню. На волосах у нее застыли мелкие капли растаявшего снега, щеки раскраснелись. С этой красной помадой она казалась девочкой, которая тайком копалась в маминой косметичке. Тем более, теперь на ней была длинная серая толстовка с мультяшной рожицей.

Эмилия разглядывала картинки из мясного раздела, но Воропаева взяла ее за локоть.

- Ты же не собираешься это есть? На ночь глядя? - Галина улыбалась, но Саша уловил диктаторскую нотку. - У них есть отличные овощные салаты.

- А по-моему, Вы в прекрасной форме, - Самсонов обращался к Эмилии. - Вы, наверное, проголодались после выступления?

- Таков уж наш тяжелый женский труд, - тут же произнесла Воропаева.

Девушка бросила на мать короткий взгляд, опустила глаза. Потом молча перевернула пару страниц и, в конце концов, взяла креветки с зеленым салатом. Правда, от тоски, с которой Эмилия посмотрела на остатки стейка, у него кусок застрял в горле. Неприязнь к Воропаевой заметно усилилась.

- Ну, Александр, что Вы думаете о выступлении моей дочери? - Галина гордо откинулась на спинку стула и явно ожидала комплиментов.

- У Вас прекрасный голос, Эмилия. Отличные данные. И потенциал есть, - Самсонов снова попытался поговорить с девушкой напрямую, но она безмолвно глядела на него своими большими голубыми глазами, как старина Хендрикс. - Проблема в репертуаре.

- Я лично выбрала для нее каждую песню, - снова влезла Воропаева. - Это настоящие хиты.

- Галина Анатольевна... - раздраженно начал он.

- О, прошу Вас, просто Галина. Неужели я выгляжу такой старой, что Вам хочется называть меня по отчеству? - и она кокетливо поправила завитые мелким бесом волосы: привет из восьмидесятых.

- Галина, это слишком простая музыка. Она не дает раскрыть все возможности вокала, показать мощный звук или широкий диапазон. Простите мне мою откровенность, я даже не уверен, что композитор использовал все семь нот. Я молчу про тексты. Разумеется, я ни в коем случае не хотел бы Вас обидеть, но считаю своим долгом дать Эмилии профессиональный совет.

Воропаева какое-то время молчала. Ее ноздри трепетали, и без того острый нос сделался похожим на клюв.

- У меня нет недостатка в профессионализме, - наконец, выдала она с натянутой улыбкой. - Я и сама была популярна в молодости, потому отлично знаю, чего хочет публика. Для Вашей радиостанции это отличный шанс расширить свою аудиторию. Любителей рока не так много в нашей стране, люди любят жизненную музыку, песни, под которые можно расслабляться и танцевать.

- На свадьбах? - не удержался Самсонов.

- И на них тоже, - Воропаева не поняла колкости.

- Тогда я не понимаю, почему Вам так нужно попасть именно ко мне.

- Я сейчас не располагаю нужными средствами. А о Вашей честности все наслышаны. Вы ведь дали дорогу многим молодым талантливым исполнителям... безвозмездно, если можно так выразиться.

- Это правда.

- Тогда в чем же проблема? У Эмилии есть все данные, у нее высшее музыкальное образование, она профессиональная певица. Ей предлагали идти в оперу, но она выбрала эстрадно-джазовый вокал. У нее были лучшие преподаватели, она в отличной форме, следит за питанием и посещает спортзал. Готовая звезда.

Самсонов опешил. У него появилось стойкое ощущение, что ему предлагают купить лошадь. Несчастная «готовая звезда» смотрела в свою тарелку, а уши ее налились пунцовым.

- Я не спорю, Ваша дочь - талантливая вокалистка, - он утратил надежду поговорить с Эмилией в обход матери. - Но я не могу пустить в эфир эти песни.

- Я Вас понимаю, - кивнула Галина Воропаева. - Что ж, возможно, если Вы послушаете другие вещи из нашего репертуара...

- Извините, - Эмилия вдруг встала из-за стола и удалилась в уборную.

- Так вот, у нас много песен. Мой старый друг отличный композитор. Вы наверняка слышали его хиты. «Незабудки твоих глаз», «Капли грусти на лице», «Прости, прощай» и «Ласковые сны». Настоящие шлягеры восьмидесятых. И не так уж много изменилось с тех пор, не правда ли?

Саша с трудом сдержался, чтобы не фыркнуть от смеха.

- Что-то припоминаю, - уклончиво ответил он.

- Еще бы. Я была в основном составе группы Фантазия. «Ласковые сны» - наш главный хит.

- Да что Вы? Это удивительно! Простите, я отойду на минуточку.

Не в силах больше сдерживать ни рвущийся наружу сарказм, ни полный мочевой пузырь, Самсонов бодрым шагом направился в туалет. Там, в небольшом проходном закутке между табличками с леди и джентльменом, его ждала Эмилия.

- Александр, слава Богу! Я уже собиралась уходить.

- Разве Вы просили меня подойти?

- Нет, что Вы. Просто надеялась. Уж простите, но Вы выпили три стакана...

- Но почему Вы не стали разговаривать со мной там, за столом?

- Мама... Она бы все равно не поняла. Но я прошу Вас, мне очень надо с Вами встретиться. Пожалуйста, это важно. Я долго ждала этого, и сама уговорила маму к Вам обратиться.

- Послушайте, я уже объяснил: это не мой формат. Без обид, но...

- Я знаю! Конечно, я знаю. И мне очень жаль, что Вам пришлось это слушать. Там, в «Башне». Но у меня не было другого способа выйти на Вас. Прошу, не говорите маме об этом разговоре. Я пойму, если Вы откажете, но умоляю... Сейчас некогда все объяснять, вот, возьмите, - она сунула ему в руку сложенный в несколько раз лист бумаги и на мгновение отчаянно сжала его ладонь.

- Послушайте, Вы должны хотя бы...

- Я Вас очень прошу! - прошептала она и выскочила в зал ресторана.

Самсонов стоял, ошарашенный, забыв, зачем сюда пришел. Еще не развернув загадочного послания от странной девушки с длинной косой, он знал: оно не предвещает ничего хорошего.

[1 ] WhatsApp - мобильное приложение для обмена сообщениями.

Глава 3

Варя нервничала все утро. С самого пробуждения, хотя едва ли ее ночные метания по простыне можно было назвать сном. Торопливо приняла душ, сразу же влезла в свои лучшие джинсы и клетчатую рубашку. Такой вид придавал рабочего запала и скидывал пару лет. В двадцать шесть ей рано было заботиться о морщинах и седине, но душа требовала хоть как-то ухватить, вернуть отголоски детской легкости. Она чувствовала себя спокойнее, беззаботнее в этих подростковых вещах. Словно не надо думать, что будет послезавтра, через неделю, через год. Только сейчас и сегодня, а там уж как-нибудь.

Она насыпала себе немного мюсли, спешно, но тщательно пережевала каждую ложку, - пятнадцать, двадцать, тридцать раз, - чтобы лучше усвоилось, приготовила термос с горячим чаем и собралась на улицу. Зима выдалась дурная. Ветреная, промозглая и мокрая, хоть валенки с калошами надевай. Посмотрела напоследок в кухонное окно полгорода видно. Россыпь заснеженных крыш, подмерзшая по кромке серо-желтая река. По набережной машины месят кофейную жижу. Пешеходов толком не разглядеть – высоко. Да и смысла никакого, Москва ведь. Все равно один в дубленке и шапке меховой, а другой в кроссовках на босу ногу. Детство детством, а тепло Варя любила больше.