Джорджия Ле Карр - Ты не знаешь меня

— Почему ребенка не пеленают? — тут же спрашивает она. — Сначала ты нарушаешь обычай, заранее покупая ему одежду и игрушки, а теперь не желаешь пеленать ребенка?

Я хихикаю.

— Мама меня не пеленала, и я выросла нормальной, не так ли?

— Это еще надо поглядеть, — говорит она, делая вид, что недовольна, но, на самом деле, сияет от радости.

— Где же мама? — спрашиваю я.

— Идет. Она столкнулась с доктором в коридоре и решила у него все расспросить.

В этот момент в комнату заходит мама.

— О, дорогая, какая ты молодец! — Она тут же идет в сторону Ноя, держащего ребенка.

— Ах, Боже мой. Он такой красавец.

— Да, он самый красивый мальчик в целом мире.

Прошло полвека

https://www.youtube.com/watch?v=iQop_qs4xV4

Как долго я буду любить тебя?

Я приминаю землю вокруг посаженных саженцев помидор, поливаю и присаживаюсь на корточки. Время движется к полудню, и сицилийское солнце греет все сильнее мне в спину. Я натягиваю ковбойскую шляпу пониже на лоб и поднимаюсь в вертикальное положение. С трудом выпрямляя свою больную спину, направлюсь обратно к дому. Таша скоро уже будет дома. Иван, наш второй сын, повез ее на рынок за крабами к обеду.

Я прохожу мимо оливковой рощи, где Таши похоронила всех своих собак. Их было много. Даже Сергея. Она эксгумировала его тело и привезла сюда, чтобы похоронить рядом с собой.

Почти уже близко к дому я вижу нашу дочь, Татьяну (которая должна быть у себя в доме) бегущую ко мне, и я столбенею на месте. Потом какая-то сила подталкивает меня вперед, я бегу. Мы встречаемся у деревянных качелей, на которых любим сидеть с Ташей и смотреть на закат, ужиная и выпивая водку.

— Что случилось? — спрашиваю я, схватив ее за плечи. У нее глаза красные, она плакала.

— Мама, — выдавливает она, переводя дыхание.

У меня сердце останавливается от страха.

— Что? — резко требую я.

— Иван повез ее в больницу. Она поскользнулась на мокрой плитке на рынке и упала. — Ее глаза наполняются слезами. — Ах, папа, Иван нес ее на руках, потому что она не могла идти. Он пытался дозвониться до тебя, но ты не подходил к телефону.

— Я работал на огороде. — Я хватаю ее за руку и тяну к дому. — Давай, поехали в больницу.

— У тебя руки все в земле, папа.

Я опускаю взгляд на свои руки, да на них видна земля. Я мою руки на кухне, потом мы идем к ее машине. До больницы ехать почти сорок минут. Я постоянно звоню Ивану, но его телефон выключен.

— Вероятно, в больнице не разрешают пользоваться телефонами, — говорит Татьяна.

— Ты не можешь ехать быстрее? — прошу я свою дочь.

— Я и так еду быстро, насколько могу.

Внутри я чувствую холод. Я начинаю молиться про себя. «Пожалуйста, не позволяй ей испытывать боль. Отдай эту боль мне. Я смогу выдержать ее лучше, чем она».

Через тридцать минут мы останавливаемся у больницы и спешим внутрь. Мы спрашиваем на стойке регистрации, нам указывают, где могут быть мой сын и Таша. Мы бросаемся в травматологию, и я вижу ее на каталке. Она выглядит такой маленькой и ранимой на этой огромной кровати. Я кидаюсь к ней, и она улыбается мне сквозь боль.

— Моя жизнь, моя любовь, — шепчу я.

— Всего лишь вывих, но я попыталась их уговорить, чтобы они дали мне на всякий случай морфин, — говорит она с ухмылкой.

Слезы облегчения выступают у меня на глазах. О, Боже! Я даже не могу себе представить свою жизнь без моей Таши. Она все время поддразнивает меня, называя сильным и молчаливым. Я имею в виду, не тихим, а молчаливым, но когда я говорю ей прекратить, через пару минут начинаю чувствовать себя неуютно, так мне хочется услышать ее голос.

— Я подумал, что ты сломала ногу. Татьяна сказала, что Ивану пришлось нести тебя, — говорю я.

— Ты же знаешь, что Иван точно такой же, как и ты. Он даже хуже, чем ты в своей заботе обо мне. Я могла бы спокойно пойти сама, но он сказал, что мне нельзя двигаться. На самом деле, было даже как-то неловко. — Бормочет она себе под нос. — Люди, наверное, подумали, что я настолько стара, что даже не могу ходить или что-то в том же духе.

Я касаюсь ее лица, пробегаю подушечками пальцев по ее щекам.

— Тебе только семьдесят, у тебя даже нет морщин.

— Ты снова разглядывал семидесятилетних старух? — со смехом спрашивает она.

— Я не смотрел на других женщин с того самого дня, когда ты вошла в мой кабинет в своем сексуальном розовом кардигане.

— Ах, ты старый льстец. — Смеется она, отчего мое сердце начинает биться медленнее. С ней все хорошо. С ней все будет хорошо.

— Это правда. Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел, и ты до сих пор прекрасна.

Она улыбается.

— А ты, Ной Абрамович, самый красивый ублюдок, которого я когда-либо встречала.

— Ты нарочно меня поддеваешь?

Она подмигивает.

— А как ты думаешь?

— Посмотрим, будешь ли ты так самоуверенна, как только я заберу тебя домой, нахальная девчонка.

— Эй, кто-нибудь перебинтуйте мне побыстрее эту чертову щиколотку, чтобы я смогла как можно скорее попасть домой, — ворчливо просит она, а потом заливается своим потрясающим красивым смехом.

Ге́нри Уи́льям Да́лглиш Ка́вилл (англ. Henry William Dalgliesh Cavill, род. 5 мая 1983, Сент-Сейвьер, Джерси, Нормандские острова) — английский актёр. Известен по ролям в фильмах «Война богов: Бессмертные», «Средь бела дня», «Человек из стали» , «Агенты А.Н.К.Л.» и сериале «Тюдоры».

Парасейлинг – полет на водном парашюте

Люстры из ракушек (capiz shells) – перламутровые, разных оттенков и формы, в виде раковин, круглые, ромбы и т.д. нанизываются на нитку или леску и крепятся, можно каскадами можно нет, к люстре… Сейчас capiz shells очень распространено в декоре, могут использоваться не только в люстрах, но также в декоре стен, окон и т.д

желтые цветки цуккини

Десять бутылок стояло на стене, Десять бутылок стояло на стене, Одна из них упала, Осталось только девять. – прим.пер. и так до 1

пирог с мясом, курицей и сыром

суп

библ. – воины исполины