Надежда Михайловна - Цветик

Он обнял её и притянул к себе:

-Не кисни, вот увидишь, явится твой Чертов, как... как чёрт из табакерки. Да, Авер просил звонить ему на работу, дома-то Алюня кормящая. Она его и так достала, что случилось, видит же, что мужик сам не свой, а они с Витьком на пару врут ей, что у Витька неприятности. А ты привыкай, выбрала себе такого ухаря, вот и умей держаться.

-Я, я... буду, - всхлипнула Наташка, - я, правда, буду. Сань, ведь он найдется?

-Должен!

А генерал Романов совсем не хотел идти домой. Если на работе в течение дня он как-то забывался, то дома... дома была тоска: мутная, засасывающая, хватающая за сердце... Он винил себя - его единственный племянник, бабник, нахалюга, отчаюга и самый лучший друг для своих Авера и Витька... Восьмой день ни слуху ни духу - вертолетчики облетели весь предполагаемый район пребывания племяша с двумя оферами - бесполезно.

-Надо давать отбой, - совсем поник генерал. - Олюшка ведь не переживет, а и ты, старый мудак, как сможешь такое вынести? Надо идти, Решетов опять засидится, а там ребенок маленький на одних руках.

Осунувшийся, печальный генерал, вышел из кабинета, попрощался с адьютантом и, сгорбившись, пошел на выход, не видя, с какой жалостью смотрит ему вслед и жалеет его Решетов:

-За неделю в старика превратился, а ведь всегда был невозмутимым и бодрым! - с болью подумал адьютант.

Тоже собрался и, уже выходя из приемной, услышал телефон. -Блин, - поморщился он, - как не вовремя.

Но послушно подошел к телефону:

-Капитан Решетов, слушаю. Что??? Когда??? Да, так точно, сию же минуту! Спасибо огромное, товарищ полковник!!

И подбежав к окну, рванул заклеенные на зиму рамы, высунулся по пояс в окно и, увидев выходящего из дверей генерала, заорал во всю силу лёгких: -Товарищ генерал!!

Тот не поднял головы - мало ли каких генералов зовут.

И Решетов заорал по не-уставному:

-Анатолий Евсеевич! Стойте! Подождите меня! Стойте!!

Романов поднял голову, с удивлением глядя на своего всегда суховато-замкнутого адьютанта, а тот торопясь, закрывал окна.

Схватил свой портфель, и побежал вниз, вспомнив, крикнул на выходе:

- В приемной генерала Романова окна надо переклеить, не забудьте!

Выскочив, подбежал к генералу и, вытянувшись, опять совсем не по уставу доложил: -Товарищ генерал, звонил полковник Филатов. Два часа назад на дальний пост номер сто тридцать вышла группа из трех человек, один из них - капитан Чертов Иван Георгиевич!

И видя, как покачнулся генерал, заорал часовому, подскакивая к Романову и поддерживая его:

-Скорую, немедленно!

Немного оклемавшийся после укола -'Скорая' приехала быстро - чуть порозовевший Евсееич велел везти его к Чертовым, предварительно позвонив врачу, и попросив его подъехать тоже. Едва зайдя, столкнулся с зареванным взглядом Галинки.

-Как Олюшка?

Та всхлипнула:

-Все так же.

-Не плачь, девочка, жив наш Ванька!

Та неверяще уставилась на дядьку, потом взвизгнув, подлетела к нему:

-Правда?

-Правда, правда.

Она вихрем метнулась в комнату:

-Мама, мамочка, наш Ванька живой, мамочка. Ты слышишь? - тормошила её Галинка. - Мамочка же! - она и плакала, и смеялась одновременно, - мама!

Ольга Евсеевна медленно повернула голову к брату. Прозвенел дверной звонок.

-Галя, открой, это, наверное, врач.

И тут Олюшка, его милая, кроткая, вежливая девочка, называющая всех уменьшительно-ласкательными именами, вызверилась:

-Враач?Ах, ты, старый козёл!

-Олюшка? - ахнул братец.

-Я пятьдесят девять лет Олюшка, а ты, генерал хренов, старый мудозвон, ты, скотина безрогая, втирал мне, что сын, единственный, в командировки мотается по Союзу! - Она резко поднялась с кресла, в котором сидела почти все это время. - И ты думаешь... - тут Анатолий Евсеевич совсем ошалел - его Олюшка крыла площадной бранью, разгневанно наступая на него, он пятился к двери, а сестрица схватила любимую большую напольную вазу и грохнула ее об пол, брат закрыл голову руками.

-А... страшно тебе, старая сволочь, стало? А сына когда туда посылал, как я понимаю, третий год подряд, тебе страшно не было? - Она ругалась и швыряла на пол все, что попадалось под руку, а брат стоял и оцепенело смотрел на неё.

Ловко вывернувшийся из-за него врач сумел схватить Ольгу Евсеевну за руки:

-Ну, голубушка, побуянили и хватит, пойдемте, вон, лучше по чайку? - он как ребенка уговаривал сестричку. - Пойдемте, милая, поговорим, посидим!

Ольга Евсеевна как-то враз сникла:

-Ой, стыдоба какая, это я при Вас так хулиганила?

И она зарыдала.

-Воот и славно, вот и хорошо, поплачьте, голубушка, Вам это просто необходимо! - Он усадил её на диван, непрерывно разговаривая, ловко достал шприц с набранным лекарством и аккуратненько поставил ей укол. - Вот и хорошо, сейчас мы пойдем на кухню, а дочка здесь все уберет, пойдемте.

-А тебя, сволочугу, видеть не могу! - выдала сестричка Толюшке.

Тот кивнул:

-Я согласен, слава Богу, ты ожила! - сел на диван и жалобно попросил: - Галинка, нацеди-ка мне корвалолу, что-то мне плоховато и укол не помог.

Галинка поспешила на кухню, оттуда тут же появился врач. Посмотрел на Романова, покачал головой:

-Я Вам сейчас тоже укольчик, а?

-Да вот, полчаса назад уже делали на Скорой.

-Тогда капли и лежать, никаких домой!

-А сестрица меня не выпнет?

-Нет, она сейчас скоро уснет, хорошо, что она прокричалась и проплакалась, хуже было бы, если б молчала.

-Ладно, я согласен, только вот по телефону мне бы поговорить?

-Можно, но никаких волнений.

-Да сейчас волнения-то радостные.

Едва открыв дверь, Авер увидел разговаривающую с кем-то по телефону Альку.

-Да, хорошо, вот, он сам подошел, да, спасибо, Анатолий Евсееевич, да, передаю уже.

У Авера замерло сердце... как был в шинели, он шагнул к телефону...

-Да? - хрипло выговорил он.

-Сашка, Саш, Ванька нашелся, подробности завтра. Передали только, что вышли на отдаленный пост, совсем в другой стороне от места поисков.

-Как теть Оля?

Толюшка хмыкнул:

-Ругалась матом, от Ваньки что ли научилась, и била всякие вазы. Галинка, вон, черепки собирает, любимую свою вазу грохнула.

-Да Вы что, она ж над ней тряслась?

-Ага, как мне по лысине ей не заехала, моя сестричка превратилась в фурию. И что-то мне подсказывает, еще не до конца гнев вылила, да переживем, Ванька жив - остальное, как твой Мишук говорит - фигня.

-Спасибо, Анатолий Евсеевич, я счастлив! - Авер опустился на банкетку и притянул к себе недоумевающую Альку, обнял крепко-крепко и уткнулся ей в макушку. - Аль, ты прости меня, но нельзя было тебе такое говорить... Ванька наш восемь дней был неизвестно где, вот часов пять как вышли на пост.

-Там? - ахнула Алька.

-Да!

-И вы с Витьком врали как сивые мерины?

-А лучше было бы, если у тебя молоко пропало?