Эни Китинг - Тридцать ночей (ЛП)

— Я начала готовить суп. Он будет готов примерно через пятнадцать минут. Мне лучше пойти и найти его до того, как он убедит самого себя, что ты права и сбежит.

Она улыбнулась и чмокнула меня в щёку.

— Ты использовала английское слово, когда говорила о нём.

Я рассмеялась.

— Неужели? Твоя мечта сбылась. Вот видишь? Он вовсе не мудак. Да, и уж точно лучше выглядит, чем твой мистер Ганди 52.

Я указала ей на коллаж, служивший экранной заставкой, на котором красовался модель-мужчина британского происхождения

— Я бы не заходила так далеко. Ладно, ладно, — она подняла руки в знак капитуляции. — Хочешь позаимствовать моё счастливое бордовое платье?

Она поднялась с кровати, чтобы подойти к шкафу, но затем остановилась, ударяя себя рукой по лбу в жесте "ох!". Она обернулась ко мне и улыбнулась.

— Вообще-то нет, не моё платье. Ему надо увидеть тебя настоящую и тогда он никогда уже не будет прежним. Надевай платья своей мамы и заставь его влюбиться в себя до самой своей смерти.

Глава 34

"Светла, как ночь её страны"

Приехав к Айдену домой, я воспользовалась моментом, пока у него было селекторное совещание по телефону с Токио, чтобы повесить мамино чайное платье в его гардеробную. На случай, если мы куда-нибудь отправимся сегодня вечером. Платье было серого цвета с белыми розами, набитыми по всей широкой юбке. Я пригладила нежный, как лепестки, шёлк, придя в восторг от того как оно гармонирует с универсальными тёмно-синими, чёрными и тёмно-серыми костюмами.

Я отступила назад, чтобы запечатлеть эту сцену на мой новый "Никон", но когда поместила камеру в фокус, а линза дала изображение крупным планом, я заметила резную деревянную коробку на высоком шкафу в глубине гардеробной. Солнце сияло на крышке коробки, словно на алтаре. Было нечто благоговейное в её по-королевски возвышенном положении, что заставило меня приподняться на цыпочки, дабы изучить её.

— Мисс Сноу, — тихий голос помешал моему шпионажу.

Я подпрыгнула, оглядываясь назад на дверь гардеробной. Там, в своём белом фартуке и тёмно-синих бархатных туфельках без каблука, стояла миссис Дэвис.

— Прошу прощения, я напугала вас, мисс Сноу, — сказала она с улыбкой на губах.

Я сделала тихий вдох и произнесла безмолвную, не по-научному обоснованную благодарность своему везению, избавившему меня от замешательства, если бы меня поймали за подсматриванием за моим... кем бы он ни был. Мечтой, целью всей моей жизни, кровью в моих венах, кислородом в моих лёгких. Я одёрнула себя, прежде чем решила забросить науку и стать ужасным поэтом.

— Нет, всё в порядке, миссис Дэвис. Я просто задумалась.

— О, пожалуйста, зовите меня Кора, — улыбнулась она, пока переваливаясь с ноги на ногу, входила внутрь гардеробной. Она увидела моё платье, и её улыбка стала ещё шире: — Какое красивое платье! — затем её голос упал до заговорщического шепота. — Между нами говоря, мисс Сноу, так мило видеть здесь несколько женственных вещей в качестве разнообразия. Я никогда прежде не видела в этом доме ни одной девушки.

Я готова была броситься её обнимать.

— Спасибо, — ответила я вместо объятий. — И, пожалуйста, зовите меня Иза.

— Хорошо, Иза, я зашла спросить, не надо ли тебе что-нибудь постирать? Или может быть что-то нужно из магазина?

— Ох, нет, но спасибо! Я привезла свои вещи, — я подняла свой уже опустевший рюкзак в качестве доказательства.

Она улыбнулась.

— Очень хорошо. Надеюсь, на этот раз ты останешься, Иза, — она начала выходить из гардеробной, но затем остановилась и, оглянувшись, посмотрела на меня. — Мистер Хейл хороший мужчина. Сложный, да, но хороший, — она лаконично кивнула и вышла.

Я наблюдала за бантом на её фартуке, тут же подумав об экономке мистера Дарси, миссис Рейнолдс, которая рекомендовала Элизабет Беннет из Пемберли своего хозяина.

Она открыла дверь спальни и примёрзла к месту. Поскольку, стоявший там, с огромной пурпурной коробкой, зажатой под подмышкой, другая рука которого нависла над дверной ручкой, был ни кто иной, как мой мистер Дарси.

— Кора?

Он нахмурился от удивления, его глаза осмотрели спальню. Когда он заметил меня в гардеробной, в тот же миг он умудрился и улыбнуться, и нахмуриться.

— Здравствуйте, мистер Хейл, сэр. Просто проходила мимо, в поисках грязного белья для стирки.

Он улыбнулся, полностью явив ямочку.

— Уверен, ты нашла достаточно, — он склонил голову в мою сторону.

Она рассмеялась, подождала, пока он прислонится к стене, и выскользнула за дверь.

— Спасибо, — сказал Айден ей вслед, неизвестно за что.

— Всегда пожалуйста, — ответила она, её шаги гулко звучали, удаляясь по коридору.

Айден вошёл в спальню, смотря на меня с приподнятой бровью. Он положил гигантскую коробку на кровать и медленной походкой подошёл ко мне.

— Очаровываешь мой персонал?

Он улыбнулся, притягивая меня ближе к себе. Большим пальцем он очертил мою нижнюю губу.

— За эти дни я должна очаровать любого, кого смогу.

Я собиралась поинтересоваться о пурпурной коробке, но он наклонился, его губы находились в миллиметрах от моего рта.

— Не уверен, что когда-либо целовал тебя в своей гардеробной, — прошептал он.

Я затерялась в его губах, жадно целуя его, как будто поцелуй может преобразиться в ещё больше ночей, проведённых здесь, в ещё больше моих платьев, гармонирующих с его костюмами. Когда моё дыхание стало настолько шумным, что даже Кора смогла бы услышать его на кухне, он довольно усмехнулся и высвободил мои губы.

— Кислород, Элиза. Пошли, у меня есть кое-что для тебя, — он обвил рукой мою талию и подвёл нас к кровати. — Открой, — прошептал он мне на ухо.

Я изучила пурпурную коробку — она была длиной почти с мой рост. Никаких бантиков, никаких ненужных украшений, никаких имен. Мне потребовалось порядка двух минут, чтобы вскрыть гладкую светло-лиловую бумагу и мягкую ткань. Наконец, сделав глубокий вдох, я отвела в сторону последний слой тонкой, лёгкой материи.

— Ох! — выдохнула я.

Прямо передо мной, подобно волшебству из сказок, лежало самое красивое платье, которое какая-либо женщина, где-либо, когда-нибудь видела. Это было длинное платье без бретелек, похожее на перевёрнутый бутон розы. Слои материи драпировались точно так же, как и лепестки. Их цвет был удивительным. Каждый верхний слой имел более светлый оттенок бирюзы, нежели нижележащие, оттенки которых постепенно сгущались, начиная с лазурного, небесно-голубого, морского, кобальтового, индиго и, последний слой был оттенка полуночной синевы.

Мой взгляд порхнул к его глазам, как только я поняла глубокий смысл, скрываемый под экстраординарным цветом. Он улыбнулся и праздно развалился на кровати, подперев себя локтями.