Эни Китинг - Тридцать ночей (ЛП)

— Так кто этот извращённый ублюдок, чтобы я могла подготовить свой вонючий спрей с запахом скунса?

Он рассмеялся.

— Джеймс Каллахан. Он был одним из морпехов в моём отряде.

— Ох, это касается путешествия, которое ты планировал ранее?

— Да.

— Но теперь, ты не уверен, поедешь ли?

Он покачал головой.

— Нет. Я бы хотел быть поблизости, на случай, если Бобу что-нибудь понадобится.

Его взгляд стал тяжёлым, осторожным. Тепло, растёкшееся по мне от его поцелуев, начало истощаться во мне. Не из-за того, что хочет провести время со мной. А чтобы знать наверняка, что процесс получения грин-карты идёт своим ходом, и, стало быть, впоследствии он сможет меня отпустить.

— Это единственная причина? — мой голос был чересчур тихим из-за остроты ощущения.

Он улыбнулся и опустил руки с моей талии на мою попу. И сильно её сжал.

— Да, и твоя попка. Хотя, как мне кажется, в данный момент это платье довольно сильно затмевает её.

Ну, это кое-что.

— Спасибо. Морпех США купил его мне. Ты должен держаться от него подальше. Ревнивый мужчина. Отпрыск драконов, ещё тот. А ещё ужасно большой.

— Я буду настороже. Хотя надеюсь, что в тебе больше здравого смысла, чтобы не связываться с таким дикарём.

— Мне нравятся дикари, как недавно я выяснила. Всерьёз заблуждающиеся создания.

Я приподнялась на цыпочки и поцеловала его шрам. Он выглядел так, словно готов был подавать иски против всех дикарей повсеместно, поэтому я продолжила:

— Ты часто встречаешься с другими морпехами?

Я боялась ответа. Я не знала, как это повлияет на ПТСР: будет ли хуже или же лучше.

— Как минимум раз в год. В конце мая мы проводим несколько дней в моей хижине в Ривер Руж.

В конце мая — когда он вернулся домой с войны.

— Айден, ты должен поехать повидаться с ними. У меня всё хорошо пройдёт с Бобом, — сказала я, несмотря на то, что даже сама мысль не видеть его хотя бы день, не говоря уже о нескольких днях, неожиданно притупила значимость даже грин-карты для меня.

— Посмотрим, — он пожал плечами.

— Кто ещё кроме Каллахана приезжает повидаться?

— Хендрикс и Джазмен.

— А что насчёт Маршалла? Он тоже морпех?

— Однажды морпех, морпех навеки, — он ласково провёл пальцами по линии моей челюсти.

— Ох, так почему Маршалл не поедет? — я не знала почему, но мне поистине хотелось встретиться с его лучшим другом.

— Из-за меня, — абсолютно спокойно ответил он.

Он обхватил рукой мою талию и повёл меня к двери библиотеки, но я едва ли заметила это из-за непонятного натяжения в моей груди. Мне хотелось поинтересоваться у него, что он подразумевал под таким ответом, но это была та самая единственная черта, которую, я не была уверена, могла ли когда-либо пересечь. А что если Айден напал и на Маршалла? Я задрожала, мой разум отвергал эту мысль. Нет, более вероятно, что Айден оттолкнул от себя Маршалла ради его же безопасности, точно также, как он поступает и со мной. Как я вообще могу задать ему вопрос об этом, чтобы это не показалось ни грубым обвинением, ни тем более сильнейшим болезненным напоминанием? Я поцеловала его в шею, когда неохотно признала, что данная информация должна исходить от него самого.

— С чего это вдруг такие огромные выразительные глаза, Элиза?

Я пожала плечами.

— Просто думаю о тебе... и твоей военной службе.

— А что такое?

Хмм, какой я могу задать вопрос, чтобы не нанести вреда?

— Почему об этом не упоминается в твоей биографии?

Он одарил меня снисходительной улыбкой.

— Элиза, с моим драконьим характером, как ты это называешь, как много, ты думаешь, потребуется времени миру заподозрить о наличии моего дефекта, если люди будут обладать подобной информацией?

— Это не дефект, Айден. Это рана. И тут нечего стыдиться.

Он закатил глаза.

— Какое клише, Элиза.

— Это не умаляет правды.

— Теперь мы можем выехать?

Он прозвучал, как Анамелия, когда та находится в кабинете стоматолога. Я вновь оставила поцелуй на его шраме.

— Да, хотя мне очень хочется, чтобы ты рассказал мне, куда мы направляемся.

Он улыбнулся.

— Это сюрприз.

Внезапно я разволновалась. Возможно, эта ночь будет весёлой и для него тоже, вдали от старых воспоминаний, создавая новые взамен. С моей же стороны, я изо всех сил постараюсь сделать эти воспоминания яркими.

— Химики не любят сюрпризы, — я симулировала ворчание, несмотря на то, что подразумевала лишь себя.

— Тогда успех обеспечен.

Успех? Успех в чём?

Глава 35

На Вершине Мира

"Рендж Ровер" пролетел мимо всех выездов из города, направляясь на восток в сторону Маунт-Худ и аэропорта. Как только я увидела светоотражающий зелёный знак, извещающий "Международный Аэропорт Портленда", я содрогнулась.

— Айден, мы же не полетим куда-то заграницу, правда? — мой голос начал дрожать, поскольку это было именно то, что он мог бы предпринять. Водород, 1.008, Гелий —

Он усмехнулся, протянул руку и сжал моё колено.

— Нет, маленькая беглянка, вовсе нет. Почему-то мне кажется, что ты не захотела бы покидать Штаты прямо сейчас.

Я тяжело опустилась в кожаное кресло, делая глубокий вдох. Он внимательно следил за дорогой, каждые несколько минут проверяя ситуацию на трассе в зеркало заднего вида и украдкой поглядывая на меня. Несколько раз, когда наши взгляды встречались, я замечала, что синие глубины в его глазах успокоились. И потом, изредка, не имея явных раздражителей, они снова набирали негативные обороты. Тектонические плиты, казалось, имели три установки: перемещаться, когда он вспоминал; замирать, когда он задумывался; и полностью закрываться. Закрытие было крайне редким явлением. Я стала свидетелем этого лишь однажды, ранее сегодня днём, когда он говорил мне о вероятности причинить мне вред и рассказывал о своей матери.

Я наблюдала, как последние лучи солнца изламывались на его коже, в моей голове бушевал шторм из миллиона вопросов. Как у него всё это началось? Как мне убедить его остаться со мной?

Возможно, почувствовав, как мой пристальный взгляд прожигает дыру в его очаровательной щеке, он начал всматриваться в меня.

— О чём ты так усиленно думаешь?

— Обо всех вопросах, которые у меня имеются насчёт тебя.

Я ожидала молниеносного закрытия с его стороны, но к моему удивлению, он кивнул.

— В этом то и смысл сегодняшнего вечера. Так что ты, наконец, можешь расспрашивать о том, что увидишь и услышишь.

В ответ, я едва не приняла решение ни о чём не спрашивать, но, как скажет вам любой учёный, оставлять вопрос незаданным это куда больший грех в нашей судьбе, чем оставлять его без ответа.

— Хорошо? — подстрекал он меня.

— Я боюсь спросить нечто такое, что будет очень сложно заново тебе пережить, — и мне будет слишком тяжело услышать об этом.