Эни Китинг - Тридцать ночей (ЛП)

— Айден, прости, — выдохнула я.

Его руки не расслабились — казалось, будто он вот-вот разорвёт руль на части. Его глаза неотрывно смотрели вперёд, намертво зацепившись за дорогу. Стрелка спидометра росла. Уже восемьдесят. Что-то острое ударилось о лобовое стекло — возможно, галька. "Ровер" слегка повернул в сторону стального ограждения трассы I-84. Нет, только не автомобильная авария. Я обхватила себя руками, неистово нашёптывая:

— Водород, 1.008. Гелий, 4.003. Литий, 6.94. Берилий —

Он втянул глубокий вдох и моргнул. Раз. Два. Его грудная клетка сокращалась, а мускулы перестали сотрясаться. Он просканировал трассу, и "Ровер" замедлил свой ход, уверенно держась центра нашей полосы. Я поняла, что состояние транса прервано, когда он повернул голову в мою сторону и посмотрел на меня. Из-за слабого света спидометра я не могла расшифровать его взгляд.

— Я очень, очень сожалею об этом, — пробормотал он, прозвучав пристыжено. — Я не хотел — ты в порядке?

Я не могла ни говорить, ни отвести от него взгляд. Но я почувствовала, как "Ровер" вновь резко сменил курс, сворачивая вправо, и Айден выжал тормоз. Периферийным зрением я заметила, как замигали аварийные сигналы. Он смотрел мне в лицо, пальцами нежно лаская мою щёку.

— Мне очень жаль, — повторил он, его голос звучал мягче, чем я когда-либо слышала. — Я не хочу пугать тебя.

Он и не хотел. Напугало то, что он увидел в своей голове. И разбитый "Жук" моих родителей.

— Иза, — впервые за всё время нашего общения он назвал меня уменьшительным именем. — Ты в безопасности. Это просто... ретроспектива. Мимолётная.

Мимолётная? Как же тогда выглядит продолжительная?

Он склонился ближе ко мне и нежно подул мне в лицо. Его приятный аромат вернул меня к жизни, и я сделала глубокий вдох.

— Поговори со мной, Элиза. Хочешь, вернёмся?

Это прорвалось сквозь меня. По мне так лучше пусть он разорвёт "Ровер" в клочья, чем возвращение назад.

— Конечно же, нет! Я хочу быть здесь. Заботиться о тебе.

Он прикрыл глаза и покачал головой.

— Это так неправильно.

— Нет, правильно. Я в порядке. Ты не сделал мне больно.

Я никогда ему не скажу, что его ретроспектива послужила спусковым курком моим собственным воспоминаниям. Если я ему об этом расскажу, я никогда его больше не увижу.

Он ничего не ответил. Я прикоснулась рукой к его лицу, молясь, чтобы он всерьёз не надумал вернуться в Портленд.

— Пожалуйста, скажи мне, что я сделала, что тебя так расстроило? Чтобы я никогда больше так не поступила.

Он посмотрел на меня и включил в салоне свет.

— Ты ничего плохого не сделала. Ты успокаивала меня. Причина всему этому только я сам. Доверься мне в этом.

Я изучала его глаза. Сейчас они были спокойными.

— Да, но, безусловно, я сказала нечто, что напомнило тебе о чём-то...

Он нежно накрыл ладонью мой рот и покачал головой.

— Элиза, напоминания не влияют на меня. Я реагирую на приводящие в действие раздражители. Это — всё — я.

Похоже, он решительно был настроен взять всю вину на себя, поэтому я запрятала это подальше в потаённые уголки моего сознания для последующего глубокого анализа. Было ли это связано с его родителями? Нет, вряд ли, мы ранее уже разговаривали о них. Я кивнула, и своей ладонью накрыла его руку, которая успокаивающе обрамляла мою щёку.

Он улыбнулся.

— Вот, это моя девочка.

Возможно, дело было в его улыбке, или в том факте, что он назвал меня своей девочкой , но я улыбнулась ему в ответ. Он оставил поцелуй на моём виске, а потом поцеловал в губы.

— Поехали. Это место уже давно ждёт тебя.

Он завёл двигатель и снова выехал на трассу I-84. Он нажал кнопку на руле и посмотрел на меня.

— В твою честь, — сказал он, когда зазвучала музыка. Я ожидала "К Элизе", но нет. — Ice Ice Baby 54.

На это мне пришлось рассмеяться.

— Мой национальный гимн.

Он продолжил перелистывать песни — все они имели отношение к нечто ужасному, выпавшему на долю ICE. "Лед становился тоньше", "Растопить лёд", "Шоколадный лёд сходит с ума". Я рассмеялась над его версией романтической музыкальной подборки. (прим. переводчика: игра слов: ICE – лёд, но также служит аббревиатурой иммиграционной и таможенной полиции США)

— Детка, я могу заставить тебя чувствовать себя знойно, страстно, горячо, — напевал он тихим голосом.

Мой живот начал трепетать от сладостного волнения. Он снова улыбался. И пел. И мы приближались к тому месту, куда бы мы ни ехали. Если мне потребовалось надеть это красивое платье, то это должно быть было захватывающее дух место.

— Ранее ты повторяла вслух периодическую таблицу? — спросил Айден, его голос был весёлым.

Я зарделась, несмотря на устроенный им концерт, посвященный льду.

— Да, — пробормотала я.

— Ты используешь этот приём, чтобы успокоить себя?

— Слишком часто, — призналась я, с каждой секундой чувствуя себя всё более и более эксцентричной.

Он усмехнулся. Звук был настолько красивым, что я готова была повторять вслух периодическую таблицу миллион раз, чтобы снова его услышать.

— Это очаровательно, — сказал он, нежно проведя кончиками пальцев по линии моей челюсти. — И весьма ценно. С таким же успехом, это и меня успокоило. Сначала твой образ, потом твой голос, — он посмотрел на меня тёплым взглядом. — Что ты со мной делаешь?

— Учу тебя химии?

Он покачал головой, будто спорил с внутренним голосом, звучавшим в его голове, но его улыбка с ямочкой на щеке ни к кому не прислушивалась.

— Почти приехали, — сказал он, сворачивая на необозначенный ни какими дорожными знаками съезд с трассы.

Нас окружал лишь густой лес, когда мы начали подъём по долине Каскадных гор. Понижающееся от восхождения давление давило на мои уши. Он повёл машину быстрее, но я не испытывала никакого страха. Только лишь приятное опьянение. Неожиданно, мы вырвались из лесного массива и оказались в отрытом поле на самой высокой вершине горного хребта. "Ровер" резко затормозил.

В оглушающей тишине, я прижалась носом к окну, прищурившись, чтобы ничего не упустить из вида. Лунный свет заливал низкорослую траву, пологий склон вершины горы, очертания возвышающихся скалистых хребтов — окрашивая их чистым серебром. На некотором расстоянии отсюда виднелось слабое свечение, струящееся между узкоколоновидными стволами десяти или около того вечнозеленых хвойных растений.

Айден опустил окно. Сначала, я задрожала. Ветер здесь был вольным. Затем сладостный, цветочный аромат ошеломил меня. Я принюхалась к воздуху, пытаясь сопоставить его со всеми известными мне ароматами, но не смогла. Аромат представлял собой композицию из нечто среднего между гарденией, розой, кориандром и коричневым сахаром.

Я повернулась, чтобы посмотреть на Айдена. Его лицо было обращено ко мне, его локоть подпирал руль, большой палец был прижат к виску. Сильное чувство отражалось в его глазах, нечто такое особенное, чему я не могла подобрать определение. Его улыбка была нежной. Она держалась на его губах, равно как и лунный свет удерживался на его ресницах: достаточно, чтобы озарить их, но не достаточно, чтобы тем самым затмить самого него. Кончик его среднего пальца рассеянно скользил по его нижней губе.