Лорен Лэндиш - Продана: по самой высокой цене

И я позволил этому произойти.

Мне следует это исправить. Я должен обозначить границы, так как они кажутся размытыми, но вместо этого беру бутылку шампанского из ведерка и резко открываю его.

Хотя я не смотрю в лицо Кати, но могу все же увидеть на ее лице улыбку. Она даже поднимает руки, как будто хочет хлопнуть, но останавливает себя.

Она светится. Желанием быть счастливой. Это одна из тех вещей, которая привлекла меня в ней, но и одна из причин, почему, я знаю, мне следует держаться подальше.

— Хозяин? — спрашивает она меня, пока я наливаю охлажденное шампанское в наши бокалы.

Шипение пузырьков и звон бокалов заставляют растянуться улыбку на моем лице. Впервые за долгое время я наслаждался таким видом роскоши.

— Да, котенок?

Я поворачиваюсь к ней лицом, держа по бокалу в каждой руке. Как я и предполагал, платье еле прикрывает ее бедра. Оно смотрится на ней офигенно превосходно, но будет лучше выглядеть, лежащим на полу.

Я поставил бокалы и сел рядом с ней. Моему члену уже невыносимо сидеть так близко от нее. Легкие прикосновения и тихие звуки ее вздохов, когда она прислоняется ко мне, заставляют меня хотеть ее еще больше.

Не понимаю, как я вообще смогу пресытиться ею.

— Я боюсь, — шепчет она, глядя в другую сторону от меня и пытаясь выйти из затруднительного положения.

— Не бойся, — быстро говорю я ей, так как ее заботы и страхи – это мое бремя, а не ее. — Позволь мне забрать твои страхи прочь.

— Это не то, что вы думаете.

Ее дыхание учащается, когда я трогаю цепочку на ее шее, целуя ее тело и наслаждаясь тихими звуками ее вздохов.

— Что такое?

Что бы это ни было, оно может подождать до сегодняшней ночи. Я планирую вознаградить ее огромным удовольствием, пока мы оба не пресытимся.

Я скольжу по гостиной и становлюсь перед ней на колени, мои пальцы проходятся вдоль ее бедер, играя с подолом платья, медленно поднимая его вверх.

— Все кажется таким реальным, — говорит она, и ее голос срывается.

Она зарывается пальцами в плотную белую ткань, когда я наклоняюсь вперед, глазами сканируя ее тело.

Я оставляю открытым ртом поцелуй на внутренней стороне ее колена и направляюсь вверх, приближаясь к ее клитору. Катя была такой хорошей девочкой. Она заслужила это.

— Все по-настоящему, котенок.

— Я боюсь,… что это будет для меня чем-то большим, чем просто… больше, чем просто Хозяин.

Мои руки все еще находятся на ее бедрах, кончики пальцев едва касаются ее нежной кожи, и на мгновение я замолкаю.

— Я боюсь, что влюбляюсь в тебя, — признается она.

Я уже почувствовал, что она была неравнодушна ко мне, но ее признание все ухудшает.

Я целую ее чуть ниже подола, а затем поднимаю ее платье еще выше, сдвигая ее задницу к краю ближе ко мне.

Оставаясь спокойным снаружи, мое сердце учащает пульс.

Я не могу дать ей больше. Но я слишком эгоистичен, чтобы отослать ее прямо сейчас. Я бросаю взгляд на браслет, который она по-прежнему носит. Она нуждается во мне до сих пор. Я не могу позволить ей уйти.

— Кому принадлежат твои заботы, котенок?

— Вам, Хозяин.

Я притягиваю ее киску к своему лицу и неспешно и томно прохожусь по ней языком.

— А твое тело?

— Вам, Хозяин.

Я посасываю ее клитор, двигая ее руку к своему затылку, а потом и другую, давая понять, что она может коснуться меня, может вести меня.

Я слегка отстраняюсь, ее пальцы вцепляются в мои волосы.

— А твое удовольствие? Кому оно принадлежит? — спрашиваю я.

Я — эгоистичный мудак, позволяющий это. Но я пообещал себе, что как только она выздоровеет, я ее отпущу. Осталось только пятнадцать дней.

Я не нарушу обещания.

Я только излечу ее, а потом позволю уйти.

— Сегодня оно принадлежит тебе, котенок.

Я лижу ее один раз, а затем гляжу в ее красивые глаза, мутные от желания.

— Прими это от меня.

— Катя, как ты понимаешь, что означает быть Хозяином? — спрашиваю я ее, лежа в постели с ней.

— Это означает, что вы владеете кем-то. Умом, телом и душой. Они полностью принадлежат вам. И их рабы желают этого. Они единое целое с их Хозяином.

— Это все, котенок? — спрашиваю я ее.

— Не знаю, Хозяин, — отвечает она глухим голосом, изнемогая от долгой ночи.

Она очень близка к пониманию.

Глава 26

Катя

Я все еще лежу в постели, мои глаза широко открыты, и я смотрю в потолок. Так же как и последние несколько ночей. Кошмары не приходят, пока я сплю. Теперь они проносятся перед глазами, как только я ложусь.

Тихие звуки ночи превращаются в нечто другое. Щебетание сверчков трансформируются в капли воды из трубы в подземелье. Она капала каждый чертов день, когда я находилась там. Кап, кап, кап. На мой взгляд, это стало моим гребаным наказанием. Отсутствие дневного света, отсутствие тишины.

Но звук, который я продолжаю слышать и слышать в моей голове, совсем другой. Звук, который заставляет меня бодрствовать и держит на краю — звук металла. Скребущей цепи по голому бетонному полу.

Цепь. Всегда цепь.

Они таскали меня за них, либо за одну — на лодыжке или за другую — на горле. Она перекрывала мне поток воздуха, а их не заботило, сломали ли они мне шею или сколько боли это вызывало у меня. Я еще ощущаю все это сейчас, цепь, впивавшуюся в мою нежную плоть, когда меня тащили по бетонному полу. Мои бедра шаркали по полу, пока меня волочили, вскрывая раны и вызывая неприятные ссадины, которые будут заживать в течение нескольких дней. Я научилась быть послушной благодаря этим цепям.

Цепь на лодыжке были еще хуже, чем на шее, потому что даже, когда она отсутствовали на ноге, я была порабощена ей. И звук царапания цепи следовал за мной повсюду. Боль в лодыжке из-за кандалов была постоянной в течение четырех лет, которые я провела там.

Я сижу со сжатыми руками, гнев поглощает меня в моей полутемной спальне, пот покрывает мой лоб. Поток лунного света проникает через окно, делая все легко узнаваемым. В этот момент все кажется таким простым, чтобы увидеть.

Я срываю одеяло, чтобы посмотреть на свою щиколотку. Мое сердце пропускает удар. Браслет поблескивает в лунном свете, словно насмехаясь надо мной. Ярость наполняет меня. Я ненавижу его. Я в бешенстве от того, что эти ублюдки сделали со мной. Я никогда не смогу снять браслет. Никогда. Слезы подступают к глазам, но я отказываюсь позволить им пролиться. Вместо этого я вглядываюсь своим размытым зрением в красивый браслет. Я до сих пор нахожусь в темнице под его контролем. Эта мысль посылает озноб по моему телу. Он не владеет мной.

Он никогда не владел мной. Никогда!

Я сжимаю зубы, когда пламенная ярость поднимается из моего желудка, подстегивая меня сорвать с ноги браслет. Я почти кричу от разочарования, когда мои ногти впиваются в нежную кожу в попытке избавиться от этой чертовой штуки.