Харлоу Грейс - Сводный брат монстр (ЛП)

Я отвернулась от него и уставилась в окно. Я слишком долго плакала из-за своего сводного брата, но теперь я высказалась.

— Я никогда не просила тебя спасать меня, — мой голос выдал меня, он ужасно дрожал. — Все что я хотела, это чтобы ты уехал и оставил меня в покое. Начни избегать меня снова, ведь у тебя так хорошо это получалось на протяжении стольких лет, и я, правда, не понимаю, что изменилось теперь.

Внедорожник подъехал к дому. Я избавилась от ремня безопасности и открыв дверь выскочила из машины, до того как она остановилась. Я споткнулась и чуть не упала, но мне удалось восстановить равновесие и бежать до дома так быстро, как только было можно. Я бежала от этого человека, который вечно указывал мне и который сломал меня, сказав всего несколько слов. Я проклинала тот день, когда мой сводный брат появился в моей жизни. Ничего уже не будет прежним.

Я позвонила в дверь, моля Бога о том, чтобы мне открыл ее папа или моя любимая сучка мачеха. Я оглянулась в ожидании, что дверь все-таки откроют. Конечно же, я не взяла собой ключей или сумочку. И да, никто не знал, что я приеду, сегодня из больницы, но Оливер все-таки позаботился о кофте с длинными рукавами, которая скрывала мои повязки.

Послышались шаги Оливера, а потом его теплое дыхание опалило мою шею.

— Никого нет дома. Сегодня суббота и они куда-то уехали на выходные. Мириам отпустили на выходные. Я пообещал нашим родителям, что позабочусь о тебе, когда ты вернешься домой, так что я собираюсь выполнить свое обещание.

Я повернулась к нему лицом, делая шаг назад в сторону двери. Я подняла свою голову, встретившись с ним взглядом.

— Просто скажи мне, почему? Почему ты постоянно издеваешься надо мной? Я думала, что ты наконец-то сможешь жить дальше, спокойной жизнью. У тебя, наверное, есть дела поважнее, чем тратить свое время на меня?

Мои слова шокировали его, это было видно по его расширенным глазам и немного приоткрытой челюсти. Я хорошо изучила его, не было в его взгляде презрения. Он подался вперед, положив руки по обе стороны от моей головы. Оливер просто смотрел на меня в течение нескольких минут, сканируя глазами мое лицо.

— Ты правда не понимаешь? Столько лет прошло с того момента.

Я всосала воздух.

— Ты о чем?

— С того дня у бассейна, с того самого момента я почувствовал к тебе притяжение. Ты притягивала меня как какой-то долбаный магнит.

— Я… что делала?

Он приподнял своим пальцем мой подбородок и наклонился поближе ко мне.

— Я все это время ждал, пока ты станешь взрослой. Я уехал, потому что желал тебя, и если бы я этого не сделал, я бы просто тебя трахнул.

— Что?

— Ты слышала меня. Я чертовски одержим тобой, с того самого момента как эти прелестные сиськи выросли. Я хочу тебя. Я страстно желаю тебя. И теперь… наконец-то… Я владею тобой.

Мая

Нас было всего двое, папа и я, пока я была ребенком. Я никогда не знала свою мать, которая покончила жизнь самоубийством, когда мне было одиннадцать месяцев. Папа сказал мне, что ее забрали на небо «голубоглазые ангелочки, которые любят блюз». В то время я не понимала значения этих слов, но это не казалось таким уж плохим, если, конечно же, не касалось музыки. Я любила музыку, к тому же папа слушал блюз, поэтому я думаю, что слушая музыку, он думал о ней — это было видно по его, всегда задумчивому взгляду устремлённому куда-то вдаль.

Представьте какого было мое удивление, после того как я узнаю, что она вскрыла себе вены из-за меня. Я была той причиной, из-за которой она не захотела жить. Это из-за меня она умерла, потому что не хотела всего этого. Я прочитала об этом в Google. Куинн мне помогала разбираться во всем.

Все то время, пока я росла, меня все больше привлекали самоубийства и острые предметы. Мне всегда хотелось почувствовать, какого ощущать ту боль, которую чувствовала моя мама. Вся ее жизнь — это сплошные страдания. Возможно, я почувствую то же самое, через что прошла она, и стану немножечко ближе к ней.

Я никогда не доберусь до истины. Меган Чайлдс останется для меня самой большой загадкой.

Мою плоть пронзала боль, иногда даже была видна кровь, но я никогда не чувствовала, что становлюсь ближе к ней. Каждый раз, я пыталась сделать порез глубже, чтобы ощутить ту же агонию что и она. Ведь если бы я не родилась на свет, то она бы была бы жива.

Что насчет папы? У него была Лариса, я до сих пор ловила его взгляд, который был наполнен грустью, когда он думал, что его никто не замечал. Я делала это, потому что это напоминало мне о прошлом.

— Принцесса Мая, ты так быстро растешь. С каждым годом ты становишься, все больше похожая на свою мать… это немного пугает.

Я видела эту боль в его глазах, когда он внезапно начинал тереть свою грудь. Мне хотелось забрать эту боль собой. Изменить свою дурацкую внешность. Я только всем этим причиняла своему самому любимому человеку на этой земле ужасную боль, которая съедала его изнутри.

Я всегда была для своего папы «принцессой Маей». Но все изменилось после моего тринадцатого дня рождения, когда он перестал смотреть на меня. Он казалось, вздохнул с облегчением, когда я сказала ему, что поживу кое-какое время в доме подруги. И он перестал называть меня принцессой Маей, после того день рождения… пока не женился на Ларисе, сучке, которая думала, что сможет заменить мою маму и занять сердце моего отца.

Зная о том, что я выглядела, так же как и та женщина, которая причинила столько боли моему отцу, я просто начала ненавидеть зеркало. Лариса — это женщина, которая была помешана на своей внешности, одежде, волосах, пластических операциях, короче на всей той хрени, которая делала ее моложе.

Да и вот она я, просто стою и смотрю на себя в зеркало. Что, черт побери, со мной твориться?

Ну, во-первых, та боль, которую я причиняла себе, оказалась безрезультатной.

Во-вторых, случился Оливер. Прежде чем он уехал, я уже пробовала себя резать и быть ближе к маме. После того, как он уехал, я просто нуждалась в том, чтобы эту боль заглушить хоть каким-то способом. Я все ближе становилась к маме. Это была последняя капля в тот момент — все, что мне нужно было сделать, так это надавить на лезвие еще сильнее, оставляя глубокий порез.

И что теперь?

Я стала тем объектом… должником. Кем-то другим, кто мог избежать их боли. У меня абсолютно не было никаких иллюзий насчет Оливера — он был таким же, как и я, сломленным, и он просто искал способы, как избежать своей агонии. Но почему он выбрал меня своей боксерской грушей? Была ли я такой легкой мишенью? Я никогда не считала себя слабачкой, пока Оливер не разрушил мою жизнь. Было в нем что-то такое, что притягивало меня. Все время.

Мой мозг пытался разобраться во всем этом. Я возвращалась к тем вещам, которые не могла понять, чтобы наконец-то разобраться во всем этом беспорядке. Я вспомнила разговор, который в то время казался мне бессмысленным. Разговор наших родителей, после того как они поженились, Лариса умоляла папу.