Оливия Торн - Все, что он потребует

Я напряглась.

— …шлепанье?

Он просто улыбнулся.

— Эээээ…по правде говоря, меня не очень заводит подобная идея…

— Ну, возможно ты знаешь только обычный способ, как это делается.

Мне стало интересно.

— О, так ты знаешь особый способ, который намноооого лучше.

— Чертовски верно.

Против моей воли, я была немного заинтригована.

— Который…?

— Ну, во-первых, мне нравится чередовать свет, чувственные ласки и легкие маленькие шлепки. Достаточные, чтобы почувствовать их.

— Угууууу…?

— Но суть в том, что ты не будешь знать, что грядет. Я хочу, чтобы ты ожидала что-то одно…но не знала , что. И я хочу заставить тебя ждать. Я хочу, чтобы ты лежала здесь, не зная, почувствуешь ли ты мои ласкающие тебя пальцы…или мой язык, медленно облизывающий тебя….или легкий маленький шлепок. Достаточный, чтобы привлечь внимание к моей следующей ласке.

Я сглотнула. Может потому, что я уже была на грани «опьянения», но…это звучало так замааанчиво .

— Не слишком сильно, правда? — спросила я хриплым голосом.

— Нет. Ты все время будешь все полностью контролировать.

Я закатила глаза.

— Ага, как же.

Он улыбнулся.

— Да, так и есть. Если ты скажешь «полегче», я буду действовать легче. Если попросишь «жестче», я буду жестче. Если скажешь «больше не надо», тогда я остановлюсь. Единственное, что контролирую я …это либо я прикасаюсь к тебе, либо целую…либо делаю, что-то еще.

Внезапно у меня пересохло во рту, и я сделала глоток шампанского.

— Кажется, тебе это нравится, потому что ты все контролируешь.

— Это не значит, что тебе не понравится.

— Нет… — призналась я.

Он посмотрел в мои глаза.

— Есть только один способ узнать, не так ли?

Я молчала, обдумывая это.

— Все в порядке, забудь об этом, — сказал он и улыбнулся. — Ты только что спросила, что я…

— Хорошо, — сказала я.

Он наклонил голову, как будто неправильно расслышал

— …что?

— Я сказала, «хорошо». Я попробую.

— Правда?

— Да. Но, если мне не понравится…

— Тогда мы остановимся. Сразу же.

— …ладно.

— Но сначала я хочу, чтобы ты кое-что сделала.

Я нахмурилась.

— Что?

— Прими ванну.

Я отклонилась назад.

— Уххх — почему ? Это намек?!

Он засмеялся.

— Нет. Просто…иди и прими чувственный душ или ванну. И обязательно вымойся везде .

Я искоса посмотрела на него, словно говоря, О чем ты толкуешь, Уиллис?

— Эм. ладно…ты присоединишься ко мне?

Он откинулся на спинку дивана.

— Нет…тут ты заставишь меня ждать.

Я прикусила губу, обдумывая это.

— Но, если ты продолжишь так делать, — проворчал он, придвигаясь ко мне и заключая в свои объятья, — я не смогу ждать.

Он нежно поцеловал меня, затем более страстно, и я растворилась в нем — пока он не перестал меня целовать.

— Иди, прими ванну, — прошептал он.

— Хорошо, — рявкнула я, встала и, пошатываясь, направилась в ванную.

Заколов волосы, я приняла восхитительную, горячую ванну с пеной (благодаря жидкости с ароматом сирени в бутылочке, стоящей у ванны), понежившись в ней несколько минут.

Хотя в уме я продолжала гадать, что же он задумал.

Я одновременно немного нервничала и испытывала радостное возбуждение.

Когда он впервые заговорил об этом, я вспомнила о повторном показе фильма Элли МакБил , который смотрела еще подростком. Странный коротышка всезнайка адвокат встречался с суперсексуальной блондинкой адвокатом, и она хотела быть отшлепанной. Большую часть фильма он отказывался делать это, а потом, бац , схватил ее расческу и отшлепал по заднице, когда она этого не ожидала.

Не стоит и говорить, что ей это не понравилось.

Но она была очень удивлена.

Я понимаю, что эта сцена была сыграна смеха ради, но она — единственное мое представление о шлепках. И это казалось странным и смешным, и слегка глупым.

Но то, что описал Коннор…

…это не звучало глупо.

Это звучало сексуально.

Так что, несмотря на то, какие замечательные ощущения вызывала ванна, и каким восхитительным был аромат, меня разобрало любопытство. Я намылила себя сверху донизу, везде (я все еще дулась, предполагая, что таким образом он вежливо намекал, что моей нижней части не мешало бы освежиться, или моим подмышкам, или еще чему-то). Затем я вылезла из ванны, быстро приняла душ, чтобы смыть оставшуюся пену, и вытерлась полотенцем.

Я собиралась выйти в одном из махровых халатов, но вместо этого решила обернуться полотенцем. Я подумала, что так будет сексуальнее: он увидит мои обнаженные плечи, верхнюю часть груди и мои ноги. Это было бы немного более соблазнительно, чем прикрыть все тело.

Итак, я вышла из ванной, испытывая легкое головокружение от горячей воды и шампанского, и застыла как вкопанная.

Горничная заправила нашу кровать, пока мы ужинали. Когда я шла принимать ванну, она все еще была заправлена, но Коннор скинул одеяло, и теперь кровать представляла собой лишь огромное пространство мягкой ткани.

По обеим сторонам кровати стояли свечи — крошечные чайные свечи, плавающие в стеклянной чаше. Это было великолепно, такое освещение создавало в комнате загадочное, страстное и романтическое настроение.

А в углу, в кресле сидел Коннор, ожидая меня.

Он снял ботинки и носки, выправил из брюк и расстегнул свою рубашку. Коннор сидел босиком, практически с обнаженной грудью, потягивая какую-то жидкость янтарного цвета из круглого, невысокого стакана… а когда я вошла в комнату, то увидела, как он поднял глаза, осматривая меня.

Он просто сидел, наблюдая… но его глаза сверкали в свете свечей.

Затем, он не спеша поднялся с кресла.

Боже, он был прекрасен.

Он был сама мужественность, его волосы слегка растрепаны, его точеные мускулы словно высечены тенью под его белой рубашкой.

— Забирайся на кровать, — хрипло произнес он, ставя стакан вниз, его голос был полон желания.

Я подошла и села на край кровати, в животе у меня порхали бабочки, мой взгляд блуждал по этой прекрасной груди, поднимаясь к его глазам и опускаясь к этим прекрасным кубикам пресса.

Мне так сильно хотелось коснуться их.

— Не так, — прошептал он. — Развернись и встань на колени на кровать.

Я занервничала еще больше, но встала, развернулась и опустилась на колени, держа спину прямо.

— Теперь наклонись, — сказал он.

Я залилась румянцем от смущения.

— Ну, это будет не самый мой удачный…

— Тихо , — приказал он.

Без злости, но… твердо.

— Никаких разговоров, — сказал он.

Я сжала зубы и встала на четвереньки. По крайней мере, на мне все еще оставалось полотенце… но, по правде говоря, ниже открывался прекрасный вид на мою попку.