Франсетт Фел - Израненный (ЛП)

Я краснею, не уверенная, что его вопрос прозвучал абсолютно невинно.

— У меня не очень много денег…

— Меня не интересуют твои деньги, — вставляет он пренебрежительно.

— Хорошо. Я могу подтянуть тебя по предметам. Полагаю, ты пропустил много занятий, поэтому тебя нужно многое наверстать. Я могу помочь.

Он качает головой.

— В конечном итоге потратим не только твоё время, но и моё тоже. А сейчас для меня моё время чертовски ценно.

Не нужно быть гением, чтобы догадаться, на что именно и где тратится это драгоценное время.Без предупреждения мой мозг вызывает в воображении образ его худого, мускулистого тела, украшенного всеми этими красивыми татуировками. Он всплывает в моей голове, словно рекламный щит с красочной иллюстрацией между штатами. Девять дюймов. Обрезанный. Эта внезапная мысль возникает из хранилища в моей памяти. Мои глаза расширяются, и я могу почувствовать ощутимое тепло на моём лице и унижение от того, что я уже знаю.

— Чего тогда ты хочешь? — тревожное чувство страха расползается вниз по моему позвоночнику в тот момент, когда эти слова покидают мой рот. Это ощущение становится ещё хуже, когда я вижу ухмылку, словно у Гринча, которая появляется в уголках его рта.

Я открываю рот, чтобы спросить у него причину этой усмешки, но меня прерывает возращение нашей официантки. Я частично благодарна ей за моё спасение от выставления себя полной дурой. Снова. Хотя другой части меня по-прежнему любопытно услышать его ответ.

— Держите, ребята. Двойной чизбургер с беконом с пивной пенкой и волнистая картошка фри для тебя, — она ставит массивный гамбургер и картофель фри перед ним. — А вот твоя корзинка фри. Я добавила немного больше пивной пенки для тебя, дорогая, ты выглядишь слишком худенькой. Позовите меня, если понадобится что-то ещё, — с этими словами она уходит к другому столику, оставив меня задаваться вопросом, оскорбили ли меня только что.

— Она настоящий профессионал в сфере деликатности, — замечает Мэддокс сухо, откусывая большой кусок бургера. Пока он разделывается со своей едой, мы не разговариваем. Бездумно грызя свою картошку фри, я иногда поглядываю в его сторону. Странно, что я нахожу его поедание чего-то обыденного настолько привлекательным. Он ест так, словно не ел несколько дней, с большим, ненасытным аппетитом, словно его нельзя удовлетворить. Я ловлю его взгляд, когда он облизывает пальцы от кетчупа с его картошки. Этот шаловливый блеск в холодных глазах говорит гораздо больше, чем его буквальный аппетит.

В этот момент, несмотря на то, что мы находимся в людном месте, каждым своим дюймом я чувствую себя добычей. Его добычей. Как он настолько быстро и настолько основательно может покорить меня? Мне по-прежнему интересно. Как это чувствовать себя подчинённой кому-то вроде него? Он может с лёгкостью перепрыгнуть через стол, отделяющий нас прямо сейчас, чтобы сожрать меня. И... и я не думаю, что возражала бы. Часть меня, которая правит моим внутренним королевством безумия, полностью окунулась бы в этот кетчуп, если бы это значило, что Мэддокс вылижет меня языком. Эта мысль сопровождается очень зловещим, очень реалистичным изображением в голове, которое нервирует меня настолько, что я даже не знаю, как его воспринимать.

— Почему ты ходить на групповую терапию? — спрашивает он через некоторое время, после того, как мы выходим из закусочной. Мы снова вернулись в его грузовик. Находясь за рулём, он медленно проезжает мимо знака «стоп» на перекрёстке. Раздаётся сигнал от другого водителя, который обращает внимание на его безответственное вождение, но Мэддокс просто сигналит в ответ и продолжает свой путь.

Этот вопрос приходит невесть откуда. Он застаёт меня врасплох, и я уверена, что таков был его план. Сложа руки, я тяну за свободно свисающий конец чёрной нитки, которая запуталась вокруг декоративной пуговицы на длинном рукаве моей рубашки. Я не знаю, как ответить сразу. Так что вместо этого спрашиваю:

— А ты почему?

Это не тот вопрос, на который я ожидаю ответ. Не от него. Вспоминая его реакцию раньше, когда официантка говорила о его матери, я могу с уверенностью предположить, что Мэддокс не слишком любит делиться личными историями. Неожиданный сигнал автомобиля заставляет меня немного подпрыгнуть, и когда я быстро смотрю в боковое зеркало, то вижу тот же автомобиль, который мы видели ранее позади нас на красном сигнале светофора. Это хороший автомобиль. Гладкий, тёмно-синий Infiniti, выглядящий так, словно только что выехал из автосалона. Он включает фары дальнего света, наполняя салон грузовика чрезмерно ярким голубовато-белым светом от светодиодных огней. Это само по себе уже достаточно сильно раздражает, но водитель никак не унимается и, решая досадить ещё больше, обременяет наш слух непрекращающимся сигналом.

— Да в чём его проб…

Мэддокс выскакивает из грузовика, не давая мне возможности закончить вопрос. Следующие несколько минут проходят как в тумане. Я нажимаю на ручку, открываю пассажирскую дверь и выскакиваю как раз в тот момент, когда Мэддокс хватает кувалду из багажника своего грузовика. Он несёт её с относительной лёгкостью, когда направляется в сторону той машины. Быстро заносит её над головой, — посылая единственное предупреждение другому водителю, — и прежде чем тот успевает понять, что к чему, тяжёлый металл приземляется на капот его тёмно-синей Infiniti. Она оставляет вмятину размером с кратер. Но, похоже, Мэддокс только начал. Становясь перед автомобилем, он замахивается и разбивает сначала правую фару, а затем перемещается к левой. Всё это происходит за несколько коротких минут, и пока он двигается по пути к разрушению, я ошеломлённая стою позади его пикапа. С широко раскрытыми глазами и челюстью, которая чуть не ударяется об асфальт, я молча наблюдаю за насилием Мэддокса.

— Ах, ты, сучёнок! — кричит наконец-то водитель, выпрыгивая из машины, словно летучая мышь из ада. Его скрипучий гневный голос слышен даже сквозь звон стекла, осыпающегося на землю, и хруст алюминия, когда кувалда врезается в машину. — Ты заплатишь за всё это, маленький ублюдок! — он хватает Мэддокса, напоминая Брахманского быка, готового проткнуть врага своими рогами. Он крупный парень, высокий, и у него достаточное количество мышц и жира, с помощью которых он может повалить Мэддокса на землю и избить его. Но у Мэддокса хватает прыти использовать вес мужчины против него самого, и он быстро уходит в сторону. Он не даёт мужчине даже секунды, чтобы прийти в себя, и направляет деревянную ручку кувалды в его сторону с такой силой, что тот мгновенно опускается на колени и падает на бок с мучительным стоном. Пара фар, освещающих улицу не так уж далеко отсюда, сигнализирует о неизбежном приближении другого автомобиля. Внезапная мысль о том, что кто-то может прямо сейчас наблюдать и позвонить в полицию, наконец-то побуждает меня к движению. Я бегу в сторону Мэддокса.