Таррин Фишер - Вор (ЛП)

— Я думал, что ты самая младшая, — сказал я.

— Это было давно. Ей тогда было пять, насколько я помню, — ответила она.

— Сколько же было тебе?

— Три, — быстро ответила она.

— И ты помнишь, что произошло?

Она замолчала.

— Нет. Но мои родители постоянно об этом рассказывают.

— Твоя сестра сейчас в колледже?

— Нет. Она служит в армии.

— А в каких войсках?

— Она — морской котик.

Мои брови приподнялись. Я посмотрел в зеркало заднего вида, чтобы узнать, слышали ли её Джон и Эми.

Но они оба уснули.

Черт.

Было темно. И я обрадовался, что она не видит выражение моего лица. Среди морских котиков нет ни одной женщины. Может, я и не коренной американец, но это общеизвестный факт. По крайней мере, я так думал.

— Что ж, это впечатляет, — сказал я, не придумав ничего лучше. — Ты, должно быть, гордишься.

« Или врешь», — добавил я мысленно.

Все оставшееся время я расспрашивал её о каждом брате и сестре, и у нее всегда находился ответ.

Тогда я просто развлекался. На следующий день во время игры, я уселся между двумя друзьями, чтобы не находиться рядом с ней. Ложь утомляла меня. Но тем же вечером я отправился за новой порцией.

Я расспрашивал о миссионерских поездках, пытаясь хоть немного её понять. По идее, христиане не должны лгать, по крайней мере, так много. Но это было заблуждением. Может, у неё не всё в порядке с головой. Хотя вела она себя нормально. Боже . Это взрывало мой мозг. И я жалел, что не изучаю психологию вместо бизнеса. Позже я спросил про Лауру у одной из девчонок в нашей группе.

— Она классная. Тихоня, — ответила та.

— Да. Наверное, потому, что она самая младшая в семье, — сказал я.

Тори нахмурилась.

— У нее только брат и сестра. И оба учатся за границей.

Черт побери .

Больше я не разговаривал с Лаурой. Я не мог понять, знала ли она, что врет, или делала это, потому что крыша поехала. Или, может, она считала это забавным. Кто знает? И я не хотел выяснять. Когда мне рассказали об ее исчезновении, я сразу подумал, что это неслучайно. Но потом почувствовал себя виноватым.

Может, её похитили, а я всё придумал, чтобы объяснить себе её поведение.

Её обнаружили в аэропорту Майами. Когда в газетах напечатали, что её похитил мужчина по имени Дэвон, я старался их не читать. Но Оливию этот случай захватил. Она изучала все, что находила. Может, потому что она изучала право, или это был личный интерес к Лауре. Я держал свое мнение при себе и надеялся, что с ней все в порядке.

Кое-что произошло в ночь после рождения Эстеллы. Я готовил обед, а по телевизору шли новости. Я услышал её имя. Негромко, но все же. Вышел из кухни и увидел Лию, собирающуюся переключить канал.

— Не надо, — сказал я. Оливия появилась на моем плоском экране, идущая рядом с мужчиной, которого звали Добсон Орчард. Она отмахнулась от прессы и села с ним в машину.

Нет, Оливия.

Я хотел сказать ей, чтобы она держалась подальше от этого дела. Держалась подальше от него. Хотел схватить ее за черные, шелковистые волосы и укрыть в своих объятьях. К началу рекламы во рту пересохло.

Тогда я осознал, что они показали фотографию Лауры, назвав её одной из его первых жертв. Добсона/Дэвона...

«Забудь об этом» , — подумал я. Она была под кайфом. Может быть, она неправильно назвала имя. Может, в новостях ошиблись. Может, она запрыгнула в поезд Добсона, потому что хотела прокатиться. В колледже она желала стать частью чего-то, быть одной из восьми детей. Может быть, она нашла семью в лице запуганных жертв Добсона.

Черт, если бы я не западал на странных женщин...

ГЛАВА ДЕВЯТ АЯ

Настоящее

— Где мы? — Кэмми выпрямляется на сидении и трет глаза.

— В Нэйплс, — я еду по оживленной улице, и она в тревоге оглядывается по сторонам.

— Дрейк, какого черта?

Оливия, которая молчала всю дорогу, безразлично смотрит в окно. Я волнуюсь за неё. Она ни разу не спросила, куда мы едем. Либо она мне доверяет, либо ей все равно. Оба варианта меня устраивают.

Дорога уходит в сторону, и я сворачиваю на узкую улочку. Здесь дома расположены на приличном расстоянии друг от друга. Десять из них стоят на берегу озера, окруженные пятью акрами земли (Прим. Примерно 2 гектара) . Ближайший сосед владеет лошадьми. Я вижу, как они пасутся за белым забором. Когда мы проезжаем мимо, Оливия наклоняет голову, чтобы получше их рассмотреть.

Я улыбаюсь про себя. Значит, она не совсем выпала из реальности.

Останавливаюсь рядом с коваными белыми воротами и ищу в бардачке автоматический ключ. Рука касается её колена, отчего она подскакивает.

— Приятно знать, что всё ещё оказываю на тебя такое воздействие, — говорю я, направляя ключ на ворота. Как только они начинают открываться, она ударяет меня в грудь.

Но прежде, чем она успевает убрать руку, я хватаю её и прижимаю к сердцу. Она не сопротивляется.

Кэмми посапывает на заднем сидении, и я отпускаю её.

Подъездная дорожка вымощена кремов-коричневым кирпичом. Мы едем по нему двести ярдов (Прим. Примерно 180 метров) , пока не подъезжаем к дому. Я паркую машину, а Оливия наблюдает за моей рукой.

Я смотрю на неё, потом на свою руку. А когда она поднимает глаза, улыбаюсь ей.

— Где мы?

— В Нэйплс, — повторяю, открывая дверь. Я опускаю сидение, давая Кэмми возможность выйти, и обхожу машину, чтобы открыть дверь Оливии.

Она выходит и потягивается, осматривая дом.

Я ожидаю её реакцию.

— Здесь красиво, — говорит она. Я ухмыляюсь, и моё бешено стучащее сердце успокаивается.

— Чей это дом?

— Мой.

Она выгибает брови и идет за мной по ступеням. Дом трехэтажный, с кирпичной башенкой и балкончиком на крыше, откуда открывается восхитительный вид на озеро. Когда мы подходим к входной двери, она вздыхает.

На массивной деревянной двери расположен дверной молоток в форме короны.

Я останавливаюсь у двери и смотрю на неё.

— И твой.

Её ноздри раздуваются, ресницы быстро порхают, а рот изгибается в недовольной гримасе.

Я поворачиваю ключ в замке, и мы входим в дом.

Тут нереально жарко, так что я направляюсь прямо к термостату. Кэмми ругается, и я рад, что они не видят моего лица.

Дом полностью обставлен. Кое-кто приходит раз в месяц, чтобы протереть пыль и почистить бассейн, которым ещё ни разу не пользовались. Я перехожу из комнаты в комнату, чтобы открыть занавески. Девушки следуют за мной.

Когда мы заходим на кухню, Оливия обнимает себя руками и осматривается.

— Нравится? — спрашиваю я, наблюдая за ней.

— Ты сам придумал дизайн, да?

Мне нравится, что она так хорошо меня знает. Моя бывшая жена любила, чтобы все было в современном стиле: безупречная сталь, плитка и стерильно белый цвет. В моем доме всё было в теплых тонах. Кухня в деревенском стиле. Много камня, древесины и меди. Я попросил, чтобы декоратор использовал красный цвет, потому что он напоминает мне об Оливии. У Лии были огненные волосы, у Оливии же огненной была её сущность. Так что я убежден, что для меня красный цвет связан с любовью.