Таррин Фишер - Вор (ЛП)

— Все её читали, — отвечает она отстраненно. Затем смотрит на меня большими глазами. — А ты?

— Мне было интересно узнать, из-за чего такая шумиха.

Она быстро-быстро хлопает ресницами.

— Подцепил оттуда новые навыки? — интересуется она, не глядя на меня.

Я сжимаю её руку.

— Если хочешь, можешь проверить сама.

Она отворачивается, сжав губы, ужасно смущенная.

— Калеб Дрейк, — говорит администратор, прерывая наш шепот. — Пройдемте за мной.

Мы следуем за ней через дверь в задней части комнаты. Проходим по тусклым коридорам, пока не попадаем в другую красную комнату: красные стулья, красные стены, красный ковер. Скатерти, к счастью, белые, прерывают бесконечность красного. Сначала садится Оливия, потом я.

Через мгновение у нашего столика появляется официант. Я изучаю её лицо, пока она разглядывает винную карту размером со словарь. Через несколько секунд на её лице появляется шок, и я говорю:

— Бутылку «Бертани Амароне делла Вальполичелла» две тысячи первого года.

Оливия сканирует меню. Я знаю, что она пытается найти цену. Официант кивает мне в знак согласия.

— Редкий выбор, — говорит он.— Выдержанное, как минимум, два года, «Бертани…» родом из Италии. Виноград растет на земле, в которой много вулканического известняка. Виноград высушивают, пока он не превратится в изюм, в результате чего получается сухое вино с высоким содержанием алкоголя.

Когда он отходит от нашего столика, я улыбаюсь ей.

— Я уже переспала с тобой, так что совсем не обязательно заказывать самое дорогое вино в меню, чтобы впечатлить меня.

Я ухмыляюсь.

— Герцогиня, цена самого дорого вина в этом меню состоит из шести цифр. Я заказал то, что люблю.

Она прикусывает верхнюю губу и откидывается в кресле.

— В чем дело?

— Я всегда хотела этого — ходить по ресторанам, где выращивают собственных коров и пробовать вино из хороших погребов. Но чувствую себя здесь неуверенно, всё напоминает мне о том, что я просто бедный белый отброс общества с хорошей работой.

Я касаюсь её руки.

— Если не принимать во внимание твой грязный рот, то ты самая потрясающая девушка, которую я когда-либо встречал.

Она слабо улыбается, словно не верит мне. Это нормально. Я проведу оставшуюся часть вечности, убеждая её в собственной значимости.

Я заказываю Нью-Йоркский сет. Она ест только филе, потому что думает, что должна так делать.

— Мясо не такое нежное, но более насыщенное. Этот стейк похож на тебя, — говорю я ей.

— Почему ты всегда сравниваешь меня с животными, или обувью, или едой?

— Потому что я вижу мир в разных оттенках Оливии. Я сравниваю их с тобой, а не наоборот.

— Вау, — произносит она, делая глоток вина. — Да ты по уши влюбился.

Я начинаю напевать песню Ашера «You Got it Bad», и она шипит на меня, смущенно оглядываясь вокруг.

— Пение — не твой конек, — улыбается она. — Но если бы ты пел на французском...

— Quand vous dites que vous les aimez, et vous savez vraiment tout ce qui sert а la matiиre n’ont pas d’importance pas plus, — напеваю я.

Она вздыхает.

— На французском всё звучит гораздо лучше, даже твое пение.

Я смеюсь и играю с её пальцами.

Приносят заказ, и стоит признать, что ничего подобного во Флориде я не пробовал. Она неохотно соглашается, что Нью-Йоркский сет гораздо лучше, чем филе. Окончив ужин, мы идем на экскурсию по кухне и винному погребу.

Наш гид останавливается перед закрытой клеткой, которая напоминает библиотеку винных бутылок. Глаза Оливии увеличиваются, когда гид показывает нам бутылку портвейна, цена которого — двести долларов за тридцать грамм.

— Сплошное наслаждение во рту, — комично произносит он.

Я поднимаю брови. Я стою позади неё, поэтому обнимаю её за талию и шепчу в волосы.

— Хочешь попробовать, Герцогиня? Испытать это наслаждение во рту...

Она отрицательно качает головой, но я киваю нашему гиду.

— Отправьте это в комнату десерта, — распоряжаюсь я.

Она в смущении смотрит на меня.

— Куда?

— Наше путешествие не закончено. Здесь есть отдельная комната, предназначенная для десерта.

По лестнице нас отводят в другую слабоосвещенную часть ресторана. В комнате для десерта сплошной лабиринт, так что не знаю, как мы выберемся отсюда без помощи. Мы проходим мимо дюжины частных стеклянных сфер, за которыми стоят зарезервированные столы. У каждого гостя есть свой пузырек, в котором можно спокойно насладиться десертом. Наш столик на двоих в углу ресторана. Это странное и романтическое место. Оливия выпила два бокала вина и расслабленно улыбается. Когда мы остаемся наедине, она выдает такое, от чего я чуть не подавился водой.

— Как думаешь, мы сможем заняться здесь сексом?

Я ставлю стакан на стол и медленно моргаю.

— Ты пьяна, да?

— Я давно не пила вино, — соглашается она. — Чувствую себя немного беззаботной.

— Секс в публичном месте теперь считается немного беззаботным?

— Я хочу тебя.

Я взрослый мужчина, но мое сердце бешено стучит.

— Нет, — строго отвечаю ей. — Это мой любимый ресторан. Я не хочу, чтобы нас вышвырнули отсюда, потому что ты не можешь подождать час.

— Я не могу подождать час, — выдыхает она, — пожалуйста.

Я стискиваю зубы.

— Ты так делаешь, когда злишься, — говорит она, показывая пальцем на мою челюсть. — Ты злишься?

— Да.

— Почему?

— Потому что я на самом деле хочу пломбир с орешками макадамии.

Она наклоняется вперед, и ее грудь упирается в стол.

— Сильнее, чем меня?

Я встаю и хватаю её за руку, поднимая на ноги.

— Ты можешь сделать это в машине?

Она кивает. Когда мы обходим столик, возвращается официант с нашим дорогим портвейном. Я беру его и отдаю Оливии. Она залпом выпивает. Официант вздрагивает, и я громко смеюсь, протягивая ему мою кредитку.

— Поторопитесь, — говорю я. Он убегает, а я прислоняю её к стене и целую. — В твоем рту было наслаждение?

— Было неплохо, — отвечает она. — Я хочу положить в рот кое-что еще...

— Боже.

Я целую её, чтобы почувствовать вкус. А когда оборачиваюсь, вижу официанта с моей картой. Быстро подписываю счет и вывожу её из ресторана.

После пятнадцати незабываемых минут на заднем сиденье, мы едем в кафе-мороженое и едим наши рожки на душной улице.

— Не сравнится с мороженым в «Джексон…», — говорит она, облизывая запястье, куда упала капля мороженого.

Я ухмыляюсь, пока наблюдаю за движением на улице.

— Как думаешь, нам когда-нибудь это надоест?

Мы покупаем другие рожки. Она заказала вишневое мороженое с шоколадной крошкой, я сделал выбор в пользу того, что с арахисовым маслом. Наблюдаю, как она ест. У нее такой сексуальный вид: румяная кожа, растрепанные волосы. Я устал, но с легкостью повторил бы наше безумие.

— Сильно в этом сомневаюсь, Герцогиня.